Посвящается Н.О.
От бессонницы ломит тело
И колени трудно согнуть.
Скоро город оставлю белый
И ступлю на солнечный путь.
Но два глаза вползли в мою душу,
Обожжен поцелуем рот.
Листья падают глуше и глуше,
Ветер кружит их желтый полет.
Эту встречу нигде не забуду,
Как и дымный город ночной.
И желаньем томиться буду
И чужою, не русской зимой.
Рояль — в тюрьме бренчат оковы,
Бросает люстра косо свет.
Но просижу всю ночь я снова.
Кругом столы — дороги нет.
Сквозь пелену густого дыма
Мелькают прошлого огни,
Морозные, крутые дни,
Антоновкою пахнут зимы.
Пронзенный солнцем старый дом
И ночью легкость сновидений,
А в детской розовые тени
И шар воздушный с петухом.
Звенят ненужные напевы.
Часам я потеряла счет,
Но тот стоит у двери слева,
Чей жадный взгляд ответа ждет.
«Чтоб она так громко не звенела…»
Чтоб она так громко не звенела,
Я душу спрятала в большой карман.
Остался только след колючих ран.
По улицам бредет пустое тело.
Ты стал бояться потемневших зал
И не ласкаешь больше мои руки.
Ты бьешься, бьешься в непонятной муке.
Зачем ты звон моей души украл!
Мой дом разрушил ветер старый
И песни прежние унес.
А люди спят на грязных нарах
Под равномерный стук колес.
Далеким стал прощальный вечер,
Ночной туманный Петроград
И поцелуй последней встречи,
И на лету последний взгляд.
Вагон качается устало,
Фонарь мигает в темноте,
И только сердце — месяц алый
Давно распято на кресте.
«Снег упал мне в душу белый…»
Снег упал мне в душу белый,
В небе черном звездный взгляд.
Странно проходить без дела
Чуждых улиц длинный ряд.
Колокольцев переливы,
Скрип саней, трамвайный гром.
А у Финского залива
Тихий город, старый дом,
И твоя улыбка, милый,
Длинная твоя шинель.
Колокольцев звон унылый.
В сердце жгучий, белый хмель.
Кругом гостиничная мебель,
Картина в раме золотой.
И свет бросает неживой
Луна с полуночного неба.
Здесь были люди и ушли,
Но сердце бьется также ровно
И только в мыслях образ скован
Далекой, северной зимой.
Да я узнала нет чудесней
Твоей Россия глубины.
Тяжелые я вижу сны,
Мне звонкие не снятся песни.
Обычный бархатный диван
Усталое сжимает тело,
И свет луны струится белый
На недочитанный роман.
Асфальтовый, тяжелый путь
Шевелится не скоро.
Быком стальным припал на грудь
И давит, давит город.
И разевает хищный рот,
Свой рот кроваво-липкий.
А за забором хрупкий лед,
И вальс и тела гибкость.
Чужая подо мной земля.
Сквозь тонкую решетку
Гляжу, но разве это я,
На бег узорно-четкий.
А так недавно и давно,
Твое вдыхая тело,
Стихами я встречала ночь
Мой тихий город белый!
«Повис на небе красный шар…»
Повис на небе красный шар,
Иду, забыв свою дорогу,
А рядом тень или душа,
Как нищий голый и убогий.
И снова твой упругий рот,
Далекий, но еще желанный,
Зовет меня, туда зовет
В томленье душное свиданий.
Я знаю твой горячий взгляд
В толпе звенящей я не встречу,
Но с жадностью глаза глядят
На всех прохожих в этот вечер.
Позабыла, не спустила шторы.
За окном трамваи и моторы
Карликами кажутся во мгле.
Разве правда праздник на земле!
Промелькнуло: Невский освещенный,
Санок быстрый и скрипучий бег,
Церкви Петропавловской колонны
И морозный, синеватый снег.
Уж на кухне запах ели свежий
И от праздничной готовки чад,
А под елкой старики все те же
В красных шубках на меня глядят.
Но дождливым вечером туманным
Цепь порвалась под напевный звон,
И унес меня в чужие страны
Одноцветный, длинный эшелон.
Я, наверно, душу потеряла
В сумерках Варшавского вокзала
И теперь не знаю ничего,
А для всех сегодня Рождество!
Жутко пляшет ветер за окном,
Ставни бьются с грохотом и стонут,
Тени длинные ползут кругом,
Образуя мерные колонны.
Деревянная двуспальная кровать
В сонных ласках мое тело сжала.
И перина не дает дышать,
Или это чьи-то губы алые
Поцелуем закрывают рот,
И глаза его все ниже, ниже.
Простучало: завтра Новый год!
Пьяный ветер только ставни лижет.
Неожиданно резко вспомню
Глаза, улыбку и голос
Того, кого прежде любила,
Да белые, душные ночи,
Когда тело болит от желаний.
Милый город, больной и далекий,
И церквей православных звоны,
Мостовые в траве зеленой.
А потом морозные зимы,
Когда снег хрустит под ногами,
И в печурке дрова сырые
Не горят, а уныло тлеют…
Ничего, никогда не вернется:
Прошлое падает в вечность,
Точно камни падают в воду.
«Неву я помню при закате алом…»
Неву я помню при закате алом,
Казалось, замерла, дрожит гроза.
Тогда, не знав тебя, в другом желала
Твои я ненасытные глаза…
Зима настала. Снег чужой и скудный,
Мелькнуло на чужбине Рождество.
Слагать стихи мне снова стало трудно.
И снова я в тебе люблю его,
Но губ твоих коснуться я не смею,
И прошлого я не смогу вернуть.
Бессонными ночами твое тело
И смуглую я ненавижу грудь.
Мне надоели умные слова,
Литературных вечеров томленье,
А Литцензе напомнит острова
И детские, далекие виденья.
Звенящий воздух и катанье с гор,
Игра в снежки и беготня без дела,
Сплетают в мыслях солнечный узор,
Наполнив свежестью морозной тело.
Как хорошо, что никого здесь нет,
Что все мертвящее проходит мимо,
И только глаз твоих весенний свет
В моей душе затеплится, любимый.
Утро пахнет криком петушиным,
Мартовским и праздничным дождем.
Будто с Леонардовской картины,
Небо голубеет за окном.
И гуляют важные торговцы,
Наслаждаясь солнцем и весной,
Точно нарисованные овцы
С вывески соседней зеленной.
Вспоминаю долгие прогулки
Вдоль пустынной, тихой мостовой.
Изредка моторов голос гулкий
Прорезает воздух над Невой.
Хорошо слагать мне было песни
На граните старом у Невы,
Слушая церковный звон воскресный,
Да шуршанье легкое травы.
Я верна тебе и на чужбине,
Черноземная, родная Русь,
И твоих узорных, пестрых линий
Я стихами бережно коснусь.
