Михаил Светлов - Стихотворения и поэмы

Все ушли, и разговоры
Спрятала ночная мгла.
И ко мне в глухую пору
Книга девочкой вошла.

Здравствуй, Клава? Валя? Нина?
Вы со мной? Вы снова тут?
Пусть ко мне, как именины,
Книги новые придут.

Был я молодым когда-то,
Выбирал свои пути.
Как старался я, ребята,
В книге гения найти.

С книгой я живу как в чуде,
С волшебством, среди Москвы.
В книге — Ленин, в книге — люди,
В книге вечно — я и вы.

Будь прострелена наша мишень,
Здравствуй, мой наступающий день!
Мы, все войны прибравши к рукам,
Аплодируем мирным векам.

Сколько можем мы людям пропеть,
Соловьям сосчитать не успеть…

Для того, чтоб героями быть,
Человечество надо любить.
Я живу — и любые вопросы
Я вношу, как партийные взносы.

Беспартийные думы мои
В большевистские входят бои.
Если враг пред тобой — всё равно,
Это Гитлер или Махно!

За свободного иль за раба,
Здравствуй, ты, дорогая борьба!
Я — солдат. И покуда я цел,
Здравствуй, мой драгоценный прицел!

Мыслю юность, как цирковую арену,
Мыслю взрослость свою, как арену борьбы.
Так мы созданы все. Нужно нам непременно
Столкновение наших мечты и судьбы.

Всю-то юность мечтал я прожить с циркачами.
Вот судьба! Вот сплошная моя благодать!
А пришлось мне трудиться глухими ночами
И какие-то стихотворенья писать.

Если я одинок, я взываю к арене:
Дай ты мне покружиться на виду у людей,
Я завидую комплексу всех впечатлений
Акробатов, и клоунов, и лошадей.

Я состарился. Мне уж не нужно трапеций,
Пенсионное время застлало мой путь,
С цирковыми артистами снова бы спеться,
Песню силы и ловкости вновь затянуть.

Циркачи! С вами буду всегда непременно,
Вы — волшебный, хороший и сильный народ.
Всё мерещится мне цирковая арена —
Колесо моей юности мчится вперед.

Каждый год ожидают нас перемены,
Ожидает весна за жестокой пургой.
Приходи ко мне в гости, работник арены!
Дай бог счастья тебе, мой циркач дорогой!

Я создана не из железа,
Но я крепка! Имей в виду —
В любую скважину пролезу,
В любое общество войду.

Живое всё дрожит от страха,
Моей покорно быстроте,
И телеграф, как черепаха,
Плетется у меня в хвосте.

Я людям приношу несчастье,
Всё гибнет по моей вине,
И даже при Советской власти
Прислушиваются ко мне.
                           (Сплетня)

Всё на истину похоже,
Неизвестно, где я лгу,
Не писатель я, а всё же
Много выдумать могу.
Что́ мне совести граница!
Я силен сверх всяких мер,
Ты поверь — меня боится
Даже милиционер!
Умертвляю плоть живую,
Другу мщу я, как врагу…
В голове я существую,
В сердце жить я не могу!
                                  (Донос)

Выйди замуж за старика!
Час последний — он недалек.
Жизни взбалмошная река
Превращается в ручеек.

Даже рифмы выдумывать лень,
Вместо страсти и ожиданий
Разукрашен завтрашний день
Светляками воспоминаний.

Выйди замуж за старика!
За меня! Вот какой урод!
Не везде река глубока —
Перейди меня тихо вброд.

Там на маленьком берегу,
Где закат над плакучей ивой,
Я остатки снов берегу,
Чтобы сделать тебя счастливой.

Так и не было, хоть убей,
Хоть с ума сойди от бессилья,
Ни воркующих голубей,
Ни орлов, распластавших крылья.

Такая у него была порода,
Таким он негодяем был,—
Его всегда, в любое время года,
Сам Иисус Христос по морде бил.

Я у него вторые сутки дома,
Давай, хозяин, щедро угощай!
Не только что — мы 40 лет знакомы,
Ты собственность моя, мой негодяй!

Всё в юности произошло когда-то,
Всем незаметный, мне заметный след.
С юнцами говорить мне трудновато,
Ну, а тебя я знаю сорок лет.

Не выдержал ты с жизнью поединка,
Преувеличил человека власть…
И вспомнила холодная снежинка
О том, что теплой каплей родилась.

Я счастлив у поэзии во власти,
Она и я — принадлежим труду.
В мир разноцветных радуг, в царство счастья,
Я негодяя за руку веду.

Обоих нас бессмертье ожидает,
Я у суда пощады не молю…
Меня всегда читатель оправдает:
Не виноват я, что людей люблю.

Не знаю, был я трусом или смелым,
Не знаю — знаменит, не знаменит?..
Когда родился я, листва шумела.
Она увяла? Нет, всегда шумит!

Я счастлив судьбою завидной —
Плыву я по волнам весь день,
Пусть берега даже не видно,
Меня провожает сирень.

Плыву на восток и на запад,
Всё волны и волны вдали,
Но всё же со мной этот запах —
Сиреневый запах земли.

Плыви же, стихотворение,
В немыслимое бытие,
Где женщины пахнут сиренью,
Где, может быть, счастье мое.

Сирень! Ты ничем не торгуешь —
Бесплатная юность моя!
И если ты не существуешь,
Я выдумаю тебя.

Нет, не в мире встреч, в краю прощаний,
Так живу я на краю земли,
Как давно женатые мещане
В мудрость с легкомыслием пришли.

Мы не молоды, но, кажется, не стары.
Полночь. Тихо. Трудится сверчок,
На столе бушуют самовары,
Создавая новый кипяток.

Искал я рифму на «Азизов»,
Нашел ее мгновенно: «вызов».
Но, к сожаленью, точно так
Его зарифмовал Маршак.
Рифмуйся же моя строка
Не хуже, чем у Маршака!

Капели падают с карнизов,
К друзьям весенний день приблизив,
Преследователь блюдолизов,
Лишен директорских капризов,
Под сенью творческих девизов,
Любитель бури, а не бризов,
Похож осанкой на маркизов,
Материал для Изогизов,
Свой темперамент не понизив,
Справляет юбилей Азизов.

Я думаю — моя строка
Точнее, чем у Маршака!

О, вдохновение рожденья!
Мне с ним знакомиться дано.
Ко мне является виденье:
«Я — слово, — говорит оно.

Везде я. В городе и в поле,
Могу шутить, могу всерьез.
Я — слово! И меня в подполье
С любовью Ленин произнес.

Я — слово. Дружат все со мною.
Я — человека впереди…»
О, слово русское, родное,
Ко мне почаще приходи!

С тобой и в горе и в веселье
Хочу всегда я рядом быть,
И опьяненье, и похмелье,
И землю с небом ощутить.

Пойду навстречу, а не мимо,
Будь это проза или стих.
Мне слово так необходимо
В кругу товарищей моих!

Пусть погиб мой герой.
Только песня доныне жива.
Пусть напев в ней другой,
И другие, конечно, слова.

Но в бессонное сердце
Стучатся всё так же упрямо
И надежда Анголы
И черная боль Алабамы.

Не нарушила юность
Своих благородных традиций,
И за песнею песня
В стране моей снова родится.

В песнях молодость наша!
Над нею не властвуют годы.
И мечтают мальчишки
О счастье далеких народов.

Пусть же крепнет содружество
Смелых. И в песне доносится пусть
И кубинское мужество,
И испанская грусть.