В антологию, подготовленную известным востоковедом и переводчиком японской поэзии Александром Долиным, вошли классические произведения знаменитых поэтов VII–XVI вв.: Какиномото Хитомаро, Ямабэ Акахито, Аривара Нарихира, Сугавара Митидзанэ, Оно-но Комати, Ки-но Цураюки, Сосэй, Хэндзё, Фудзивара-но Тэйка, Сайгё, Догэна и др., составляющие золотой фонд японской и мировой литературы. В сборник включены песни вака (танка и тёка), образцы лирической и дидактической поэзии канси и «нанизанных строф» рэнга, а также дзэнской поэзии, в которой тонкость артистического мироощущения сочетается с философской глубиной непрестанного самопознания. Книга воссоздает историческую панораму поэзии японского Средневековья во всем ее жанрово-стилистическом разнообразии и знакомит читателя со многими именами, ранее неизвестными в нашей стране. Издание снабжено вступительной статьей и примечаниями. В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.
Как представить себе
наш дух, именуемый «сердце»?
Как его передать? —
Это ветер, поющий в соснах
на картине, писанной тушью…
Коль, однажды солгав,
ты можешь в аду очутиться,
что же сталось тогда
с Шакьямуни [94], пресветлым Буддой?
Он-то плел одни небылицы!..
Я и знать не хочу
ни какого-то ада, ни рая,
коли все мы должны
под конец вернуться туда же,
где барахтались до рожденья…
«Где-то дождь, где-то град…»
Где-то дождь, где-то град,
где-то снег, где-то лед существуют —
каждый сам по себе,
но в ущелье они сольются,
станут просто речной водою…
Просиди хоть всю ночь,
взыскуя премудрости Будды,
постиженья Пути, —
все равно придешь неизбежно
к своему же знакомому сердцу…
Наш буддийский Закон —
что начищенная сковородка,
борода из камней
или дружный шелест бамбука,
нарисованного на картине…
Нет в приюте моем
ни опорных столбов, ни кровли,
ни окон, ни дверей —
под дождем мой дом не промокнет
и от ветра не покачнется…
Ведь смогли облака
без моста вознестись в поднебесье —
для чего же тогда
донимать своими мольбами
Гаутаму, пресветлого Будду?..
Как на них ни взгляну,
всегда неизменны обличьем
и природе верны —
зеленеет листва на иве,
пламенеет цветов багрянец…
Если путь наш земной
исполнен скорбей и печалей,
для чего же грустить,
что вернемся после кончины
на прародину нашу, в небо?!
«Тут молись – не молись…»
Тут молись – не молись,
проповедуй – не проповедуй,
а цветы по весне
распускаются, опадают
и становятся сами землею…
В мир приходишь один
и один этот мир покидаешь —
в наважденье живешь.
Укажу тебе путь к спасенью:
нет прихода – нет и ухода!..
В этой жизни земной
то ешь, то идешь облегчиться,
спишь и снова встаешь —
а в конце концов остается
только миг до твоей кончины…
В жизни что ни возьми,
все только обман, наважденье —
но, уж ежели так,
и слова о грядущей смерти
принимать за правду не стоит…
Рад бы я предложить
хоть что-нибудь путное людям,
да вот какая беда —
ведь в учении Бодхидхармы
ничего, по сути, и нету…
Человеческий дух
не виден, не слышен, не пахнет.
Если вдруг кто-нибудь
рассуждает о свойствах сердца,
он не кто иной, как мошенник!
Если бурный поток
нахлынет, тебя увлекая,
ты отдайся волнам
и плыви себе по теченью
до ближайшей отмели в речке…
Светильник с рыбьим жиром на постоялом дворе
Светильник на рыбьем жире во мраке смутно мерцает.
Вся комната пропиталась удушливым рыбным чадом.
Мне в полночь опять не спится – хочу фитилек подправить,
Но свет чуть заметный тонет в клубах ночного тумана…
Женщины-солевары уродливы, как вороны.
Выскребают руками едкую соль морскую
И сами не понимают своей безжалостной кармы.
На берегу залива дымятся костры у хижин…
Любуюсь цветами в горном храме
Среди зелени гор я – как ворон в дымке вечерней.
Этот вишенный цвет – шатер Властителя кармы.
Но, должно быть, монах не грустит о весне уходящей —
Гулкий колокол бьет, и пуще цветы опадают.
Я прорехи хотел залатать, да нет ни листка бумаги.
Что ж, по крайней мере, теперь можно не раздвигать створки.
Налетел ветерок – задул лампаду у изголовья,
Дождевые капли со стрех попали в коробку с тушью…
Пью вино в тихий весенний вечер
Распиваем вино под цветущей вишней. Ветерок весенний.
Поздней ночью воздух тих и прозрачен. Мы сидим пируем.
Я глоток вина отхлебнул из чарки с отсветом лунным —
и дыханье мое стало как небо – Чертог Прохлады.
В глубинах души
бездонных, неизмеримых
воды зачерпнуть,
вскипятить на огне, пригубить —
в этом суть церемонии чайной…
«Слово родзи значит «тропинка…»
Слово родзи [95] значит «тропинка
за пределы земных желаний».
Отчего же стремятся люди
прахом, скверной ее осыпать?..
