Джордж Байрон - Сарданапал

Заходит солнце и как будто медлит,
К империи последний взор клоня!
Какой багрец средь облаков сгущенных,
Предвестье крови!.. Если не напрасно
Я наблюдал за вами, шар закатный
И звезды восходящие, читая
Веленья ваши, от которых Время
Само дрожит, неся судьбу народов, —
Последний час Ассирии пробил!
Как тихо! Не землетрясенье — вестник
Великого крушенья, а закат.
Далекий диск халдею-звездочету —
Нетленная страница, где написан
Конец того, что мнилось бесконечным…
О солнце! Ты, оракул верный жизни,
Источник жизни, символ божества,
Создавшего ее, — зачем вещаешь
Ты лишь беду? Зачем не возвестишь
Рожденья дней, достойных твоего
Всеславного из недр морских восхода?
Что не сверкнешь надеждой дням грядущим,
Луч гнева нам кидая? О, внемли!
Я твой поклонник, жрец твой и слуга;
Я созерцал восходы и закаты
И взор склонял перед лучом полдневным,
Не смея глянуть; я встречал тебя
И провожал; тебе молился; жертвы
Тебе сжигал; читал в тебе; страшился
И вопрошал, и ты мне отвечало,
Но лишь одним; я говорю, а ты
Уходишь, — не познанье, а красу
Восторженному западу оставив,
Пир славы умирающей!.. А что же
Такое — смерть прекрасная? Закат.
И счастлив тот, кто, умирая, будет
С богами схож!..

Что так ушел в молитвы,
Белез? Иль хочешь проследить за богом,
Сходящим в мир еще безвестных дней?
У нас — ночное дело; ночь приходит.

Но не прошла.

Пройдет; а мы готовы.

Да. Если бы прошла!

Пророк не верит,
Хоть звезды о победе говорят?

Тревожит не победа — победитель.

Гадай как хочешь. У меня же столько
Блестящих пик, что все твои планеты
Померкнут. Нас ничем уж не сломить.
Женоподобный царь (а это хуже,
Чем женщина) — все на реке, в кругу
Своих наложниц. На ночь в павильоне
Назначен пир. И первый кубок царский
Последним будет в племени Немврода.

А племя было мощное.

Одрябло.
Но мы исправим дело.

Ты уверен?

Их первый был скотником; я — воин;
Кого ж бояться?

Воина.

Пожалуй,
Жреца скорей? Но, с мыслями такими,
Не лучше ли гаремного царя
Нам сохранить? Зачем дразнил меня?
Зачем втянул в твой заговор — да, твой,
Не менее чем мой!

Взгляни на небо.

Гляжу.

Что видишь?

Нежный сумрак летний
И сонмы звезд.

Средь них одна — всех раньше
Зажглась и ярче, и трепещет, будто
Покинуть хочет голубой эфир.

И что ж?

Она твоей судьбою правит.

Моя звезда вот в этих ножнах; если
Она сверкнет — затмится блеск планет!
Подумаем, что делать, чтоб свершились
Вещанья звезд. Мы, победив, воздвигнем
Им алтари, дадим жрецов; ты будешь
Архижрецом какого хочешь бога.
Ведь боги, я заметил, справедливы
И храбрых чтут за набожных.

И также
Наоборот. Видал ли ты, чтоб я
Бежал из боя?

Нет; я знаю: в битвах,
Как вавилонский вождь, ты столь же тверд,
Сколь опытен как жрец халдейский. Хочешь
Теперь забыть в себе жреца и стать
Бойцом?

И совместить могу.

Тем лучше.
Но я почти стыжусь, что нам придется
Так мало делать. С бабами сражаться —
Позор для победителя. Свалить
Отважного свирепого тирана,
Схватиться с ним, скрестив клинки — вот в этом
Геройство, победишь или падешь.
Но меч поднять на этого червя,
Услышать писк…

Не прав ты. В нем найдется
Кой-что. Борьбы тебе не избежать.
Но будь он и червем, его гвардейцы
Отважны, и ведет их Салемен,
Холодный, властный.

Им не устоять.

Но почему? Они — бойцы.

Конечно:
И лишь боец вождем их должен быть.

Но Салемен — боец.

А царь — нисколько
К тому же князь, из-за сестры, не терпит
Изнеженного властелина. Разве
Хоть раз его видал ты на пирах?

Нет; но в совете он всегда.

И вечно
Осмеян: не довольно ль, чтобы стать
Мятежником? На троне — шут; сестра —
Унижена; сам он — оттолкнут. Мы ведь
Мстим за него.

Ему бы мысль такую
Внушить! Но — трудно.

А нельзя ль его
Прощупать?

Что ж, в удобную минуту.

Сатрапы! Царь вам повелел прибыть
На пир сегодня.

Слышать — подчиниться.
Пир в павильоне?

Нет; здесь во дворце.

Как во дворце? Приказ иной был отдан.

Теперь — такой.

А почему?

Не знаю.
Идти мне можно?

Стой.

Пусть он уходит.

Что ж, Балеа, благодари царя,
Край царской ризы поцелуй, скажи:
Его рабы поднять готовы крохи,
Что он обронит с царского стола
В час… В полночь?

В полночь: место — зал Немврода.
Итак, вельможи, преклонясь, — иду.

Не нравится мне эта перемена
Внезапная; здесь что-нибудь таится.

Он за день сам меняется сто раз.
Лень — прихотлива и в своих причудах
Порой проходит больше парасангов,[17]
Чем полководец, обойти решивший
Врага. О чем задумался?

Любил он
Веселый этот павильон; он летом
По нем с ума сходил.

Он и царицу
Любил и тут же — тысячи распутниц;
Все в свой черед любил он — лишь не мудрость
И славу.

Все ж не нравится мне это.
И нам ведь надо план менять. Напасть
Легко на отдаленную беседку,
Средь сонной стражи и придворных пьяных,
Но зал Немврода…

Вот что? Гордый воин
Боялся, что легко взойдет на трон;
Что ж волноваться, если две иль три
Ступеньки будут скользки сверх расчета?

Боюсь ли я — ты в должный час узнаешь,
Ты часто видел: жизнь я ставил ставкой
И ею весело играл. Но здесь
Игра крупнее — царство.

Но ведь я
Уже предрек: ты овладеешь троном.
Вперед — и побеждай.

Будь я провидцем,
Я б это сам предрек себе. Но звездам
Повиноваться должно; я ни с ними,
Ни с их чтецом не смею спорить. Кто там?!