А какой заклад?
АнтониоСмех.
СебастьянИдет.
АдрианХотя этот остров, по-видимому, необитаем…
СебастьянХа-ха-ха!
АнтониоНу вот ты со мной и в расчете.
Адриан…и почти недосягаем с моря…
СебастьянОднако.
Адриан…однако…
АнтониоБез этого словца он не может обойтись.
Адриан…это местечко в известной мере не лишено приятности.
АнтониоВ известной Мэри? А, как же! Эта Мэри – известная потаскушка.
СебастьянИ, как он справедливо заметил, не лишенная приятности.
АдрианЗдесь ветерок так нежно вздыхает…
СебастьянСловно у него есть легкие, да к тому же изъеденные чахоткой.
АнтониоИли будто он надушен ароматами гнилого болота.
ГонзалоКак все располагает к тому, чтобы здесь жить!
АнтониоСовершенно верно. Только чем жить-то?
СебастьянДа, жить, пожалуй, нечем.
ГонзалоКакая здесь пышная и сочная трава! Какая свежая зелень!
АнтониоЭта голая земля и впрямь бурого цвета.
СебастьянС пятнами плесени.
АнтониоОн не так уж отклонился от истины.
СебастьянНичуть не отклонился – он просто вывернул ее наизнанку.
ГонзалоНо вот что приятно на редкость…
СебастьянНеслыханное количество приятных редкостей.
ГонзалоНаша одежда, вымокшая в море, не утратила тем не менее ни свежести, ни красок; она не только не полиняла от морской воды, но даже стала еще ярче.
АнтониоЕсли бы хоть один из его карманов мог заговорить, то обвинил бы его во лжи.
СебастьянЕще бы. Если только это не фальшивый карман.
ГонзалоПо-моему, наше платье выглядит новехоньким, как в Африке, когда мы надели его впервые на празднество по случаю бракосочетания прекрасной дочери короля, Кларибель, с царем Туниса.
СебастьянЭто было прелестное бракосочетание, и нам необыкновенно повезло на обратном пути.
АдрианЕще никогда царицей Туниса не было подобное совершенство.
ГонзалоНикогда со времен матроны Дидоны.[7]
АнтониоМатроны Дидоны? Язва ему в глотку, при чем тут эта Дидона? Матрона Дидона!
СебастьянНе стоит так горячиться. Хорошо, он еще не добавил, что при ней был Эней.
АдрианВы сказали – матрона Дидона? Постойте-ка, ведь она была царицей Карфагена, а не Туниса.
ГонзалоСиньор, нынешний Тунис это и есть Карфаген.
АдрианКарфаген?
ГонзалоДа, Карфаген, смею вас уверить.
АнтониоОн своей болтовней способен творить чудеса.
СебастьянПоднимать из праха дома и крепостные стены.
АнтониоКакое еще несбыточное дело окажется для него легче легкого?
СебастьянНаверно, он положит этот остров себе в карман и отвезет сыну в подарок вместо яблока.
АнтониоА зернышки посеет в море, и из них вырастет целая куча островов.
ГонзалоЧто?
АнтониоНичего. На здоровье.
ГонзалоГосударь, мы говорили о том, что наше платье выглядит таким же новым, как во время бракосочетания вашей дочери, царицы Туниса.
АнтониоИ самой редкостной царицы, которая была там когда-либо.
СебастьянНе забудь присовокупить – со времен матроны Дидоны!
АнтониоДа, матроны Дидоны. О матрона Дидона!
ГонзалоНе правда ли, ваше величество, мой камзол выглядит как с иголочки?
АнтониоВернее, с рыболовного крючка.
ГонзалоКак в день бракосочетания вашей дочери?
АлонзоВы уши мне наполнили словами,
Противными рассудку моему.
Увы, зачем я этот брак затеял?
При возвращенье потерял я сына;
А дочь так от Неаполя далеко,
Что свидеться мне с ней не суждено.
Мой Фердинанд, мой царственный наследник!
Добычею каких морских чудовищ
Ты стал?
Быть может, государь, он жив.
Я видел, как боролся он с волнами,
Как грудью он встречал напор валов
И побеждал их бешеную ярость.
Он, голову отважную вздымая
Над пенистыми гребнями, их с силой
И с ловкостью руками рассекал
И приближался к берегу. А скалы,
Подточенные морем, перед принцем,
Как будто бы стремясь ему помочь,
Склонялись ниже. Я не сомневаюсь,
Что спасся он.
Что ж, государь, себя благодарите
За горькую потерю. Вы Европе
Не захотели дочь свою оставить,
Вы африканцу отдали ее.
И скрылась дочь навек из ваших глаз,
Которым остается только плакать.
Мы на коленях
Вас умоляли изменить решенье.
Бедняжка, чистая душа, страдала:
Покорность в ней боролась с отвращеньем.
Что ж вышло из того? Погиб ваш сын;
В Неаполе осталось и в Милане
Намного больше безутешных вдов,
Чем жен, которым мы вернем супругов.
И в этом виноваты только вы.
Я и утратил больше, чем другие.
Синьор, как ни похвальна прямота,
Сейчас она груба и неуместна.
Накладывать на рану должно пластырь,
А вы лишь растравляете ее.
О государь, отчаиваться рано!
Вы пасмурны, и вот нам всем темно.
Когда бы эту землю дали мне…
Засеял бы весь остров он крапивой.
Репейник тут везде бы насадил.
…И королем бы здесь я стал, то что бы
Устроил я?
Уж верно, не попойку –
По той причине, что вина тут нет.
Устроил бы я в этом государстве[8]
Иначе все, чем принято у нас.
Я отменил бы всякую торговлю.
Чиновников, судей я упразднил бы,
Науками никто б не занимался,
Я б уничтожил бедность и богатство,
Здесь не было бы ни рабов, ни слуг,
Ни виноградарей, ни землепашцев,
Ни прав наследственных, ни договоров,
Ни огораживания земель.[9]
Никто бы не трудился: ни мужчины,
Ни женщины. Не ведали бы люди
Металлов, хлеба, масла и вина,
Но были бы чисты. Никто над ними
Не властвовал бы…
Вот тебе и раз,
Ведь начал он с того, что он властитель!
В конце он позабыл уже начало.
Все нужное давала бы природа –
К чему трудиться? Не было бы здесь
Измен, убийств, ножей, мечей и копий
И вообще орудий никаких.
Сама природа щедро бы кормила
Бесхитростный, невинный мой народ.
А можно будет подданным жениться?
Нет, это тоже труд.
Все будут праздны:
Толпа бездельников и свора шлюх.
И я своим правлением затмил бы
Век золотой.
Да здравствует король Гонзало Первый!
Что скажете на это, государь?
Ах, перестань! Я все равно не слышу,
Вокруг меня как будто пустота.
Я вас понимаю, ваше величество. Зато по крайней мере я дал возможность этим смешливым господам посмеяться попусту.
