Книга Песен - Борис Борисович Гребенщиков

Я знаю одну песню, летит не касаясь земли;

Лето не сожжет ее, январь не остудит;

Хочешь ругай ее, хочешь хвали —

Но не было такой и не будет.

Я знаю одну песню, на вкус, как пожар

Попробовавший раз не забудет

Хватило б только сил самому возвратить этот дар

Не было такой и не будет.

А в темных аллеях ангелы плетут кружева

И все мои слова смыты дождем;

И эхом в тишине едва-едва:

"Любимая моя, пробьемся…"

Так тому и быть: Да значит да;

От идущего ко дну не убудет;

А в небе надо мной все та же звезда;

Не было другой и не будет.

Не помню, как мы зашли за порог,

Но вот тяжелое небо над разбитой дорогой,

В конце которой врут, что нам обещан покой;

Над нами развернуто зимнее знамя,

Нет лиц у тех, кто против; лиц у тех, кто с нами;

Не смей подходить, пока не скажешь — кто ты такой.

На улицах ярость ревет мотором,

Закатан в асфальт тот лес, в котором

Нам было явлено то, чего не скажешь в словах;

Я слышу работу лопат;

На нас направлены ружья заката,

Но скоро их патроны

Станут взрываться прямо в стволах.

Я чувствую, как вокруг нас сгущаются тени;

Река пылает и мосты над ней разведены;

В своей доброте

Господь дарует нам, что мы хотели —

Любовь, любовь, любовь:

Любовь во время войны.

И я протягиваю ладони ладонь,

Но это все равно, что гасить бензином огонь:

Рука в руке в пропасть;

Я знаю этот бред наизусть;

И я не помню, кем был, не знаю, кем стал,

Но кровь моя Теперь сильнее, чем сталь.

Им крепко не повезет, когда я проснусь.

Я знаю умом, что вокруг нет ни льдов, ни метели;

Но я по горло в снегу, глаза мои не видят весны;

Господи, скажи мне — кто мы, что мы так хотели,

Чтобы любовь, любовь, любовь —

Исключительно во время войны.

Ничто из того, что было сказано,

Не было существенным:

Мы на другой стороне;

Обожженный дом в шинкаревском пейзаже,

Неважно куда, важно — все равно мимо;

Не было печали, и это не она,

Заблудившись с обоих сторон веретена,

Я почти наугад произношу имена —

Действительность по-прежнему недостижима.

Я открывал все двери самодельным ключом,

Я брал, не спрашивая — что и почем;

Люди не могут согласиться друг с другом

Практически ни в чем;

В конце концов, это их дело;

Я хотел все сразу, а иначе — нет;

Образцовый нищий у Галери Лафайет;

Но я смотрел на эту ветку сорок пять лет,

В конце концов, она взяла и взлетела;

Словно нас зачали во время войны,

Нас крестили именами вины

И когда слова были отменены,

Мы стали неуязвимы;

Словно что-то сдвинулось в Млечном Пути,

Сняли с плеч ношу, отпустило в груди —

Словно мы, наконец оставили позади

Эту бесконечную зиму…

Нарисованное ветками сирени;

Написанное листьями по коже;

Самым своим последним дыханьем

Я скажу: Господи, любимый, спасибо

За то, что я сподобился видеть, как ты сгораешь в пламени заката,

Чтобы никогда не вернуться,

Потому что ты никуда не уходишь;

Просто еще одному будет некуда деваться,

Еще одного за руку и в сад над рекою,

Где ходят по крыльям херувимов,

Потому что им никто не дал имя —

И значит, все молча…

А завтра будет то, что было раньше;

Священный союз земли и неба;

Если повезет, поймаешь пулю зубами,

Одна только красота косит без пощады;

Потому что она держит суд в сердце,

Потому что она держит путь на север,

Где ни времени, ни объяснений,

Один только снег до горизонта.

Значит еще перед одним откроется небо

С сияющими от счастья глазами

Дела Твои, Господи, бессмертны

И пути Твои неисповедимы —

И все ведут в одну сторону…

Напишите это слово на камне,

Раскрасьте его северным сиянием,

Наполните голубиной кровью

И забудьте навсегда, что оно значит;

Голуби возьмут его в небо,

Так высоко, что больше не видно,

И небо расколется на части,

Но об этом никто не узнает;

А мы сгорим в пламени заката,

Чтобы остаться навсегда в саду над рекою,

Потому что это нашими губами

Ты сказал однажды раз и навсегда

Голубиное слово.

Если я уйду,

Кто сможет меня найти?

Но если я останусь здесь,

Кто сможет меня спасти?

Ты рядом, но не здесь.

Ты прекрасна, но ты ни при чем.

Луна в моих зрачках.

Ворон за моим плечом.