Хоть это и странно, а все же
Мне нравятся эти деньки:
И холод, и жесткое ложе,
И ссадины, и синяки.
18 июля 1971,
товарный состав, перегон Могилёв-Жлобин
(2)
Путь не близкий, не долгий.
Я плыву по Днепру.
В третьем классе на полке
Я проснусь поутру.
Поднимусь и увижу:
За окошком река,
Стали круче и выше,
Отошли берега.
Там молоденький ельник,
Вдалеке березняк
И рассвет акварельный
На речных пристанях.
Поднимусь — и замечу,
Что с утра моросит,
Ветер дует навстречу,
Туча косо висит,
И что слог мой неловок,
И свободен от дум
Для одних зарисовок
Приспособленный ум.
19 июля 1971, борт речного парохода "Леонтович"
(3) КАНЕВ
По Днепру снуют лодчонки и баркасы.
Загорелые девчонки у турбазы.
И молоденький художник, их не старше,
Пишет маслом две порожних старых баржи.
Там, за дамбою, наносы с рыбаками.
Говорят, богаты плёсы судаками.
Лодки в крошечном заливе равнодушны,
Точно лошади на привязи в конюшне.
Вот пустующая пристань. Над мостками
Замечтались два туриста с рюкзаками.
Детвора смежает очи, отгорланив...
До утра, спокойной ночи, город Канев!
22-28 июля 1971, Канев, палаточный городок Екуйград — борт "Адмирала Нахимова"
(4)
Облака к непогоде.
С полчаса моросит.
По реке пароходик
Не спеша колесит.
С торжеством василиска
За обильной едой
Чайка носится низко
Над свинцовой водой.
Вот и кончился дождик.
Мы на пляже вдвоем:
Бородатый художник
Примостился на нем —
Этот плёс, этот берег,
Эту водную гладь
В одинаковой мере
Мы должны угадать.
Вот тетрадь, мой этюдник.
Как и он, напишу
Цепь откосов безлюдных,
Вод отшельничий шум,
Неба светлую нишу,
Дальней отмели нить —
Всё, что вижу и слышу
И могу объяснить.
21 июля 1971, Канев, Екуйград
(5) ВОСПОМИНАНИЕ
Подсохли легкие помарки —
Итог вчерашнего дождя.
Хозяйничает осень в парке,
Кармин и охру разведя.
С неярким солнышком на пару
Расцвечивает карнавал.
Мазок сандаловым отваром —
И парк неузнаваем стал.
Какие листья на асфальте
Политехнических аллей!
Приди, Антонио Вивальди,
И листопад запечатлей!
24 июля 1971, Черкассы — станция им. Т.Шевченки
(6)
Не выискивай замыслов трудных,
Понапрасну усилий не трать.
Вот тетрадь, твой походный этюдник,
Для одних зарисовок тетрадь.
Напиши, не солгав ни на йоту,
След, оставленный в море винтом,
Отступающий пляж, позолоту
В остывающем небе пустом,
Где, сорвавшись с рекламной картинки,
Наравне с пароходной трубой
Чайки, словно в стакане чаинки,
Оседая, плывут над тобой.
24-27 июля 1971, станция им. Т.Шевченки — борт "Адмирала Нахимова"
(7)
Мы приближаемся к порту.
Воздух горяч, недвижим.
В мареве слева по борту
Нам открывается Крым.
Белый, причудливый город
К морю сбегает легко,
Зыбко рисуются горы
С голубизной у висков,
Дымкою голубоватой
Подведены — перевал,
Здравницы, пансионаты,
Церковка, автовокзал.
Парков зеленая пряжа,
Дым, корабельная снасть...
Там, в отдаленье, на пляже
Яблоку негде упасть.
Контуры парусной шхуны
Чуть различимы, легки,
Будто небрежный рисунок
Или чертеж от руки.
28 июля 1971, борт "Адмирала Нахимова", Ялтинский порт
(8)
Какой, бедой занесены сюда —
Гордыней детской, страстью исполинской? —
Пересекали греки понт Евксинский...
Мне кажется, я вижу их суда
У той черты, где небо и вода
Сошлись на грани тверди материнской.
Твой север пасмурный, твой берег финский —
Последний пласт былого их труда.
Смотри: причалил смехотворный флот,
И — на берег выскакивают разом
Фалангою — и тут уж бой идет.
И листригон, кося дикарским глазом,
Бежит от них, покинув свой оплот.
И утро пламенеет над Кавказом.
29 июля 1971, борт "Адмирала Нахимова", Ялта — Новороссийск, 1:30.
(9)
Лежу на деревянном лежаке
На пляже городском в Геленджике.
Волна едва освещена луной.
Тихонько ночь колдует надо мной.
Остался без ночлега, выход прост —
Лежу себе и слушаю норд-ост.
Он — то сердит, несет по пляжу сор,
То вдруг присядет за угол, как вор,
И право, если б не было его,
То ночь была бы, в общем, ничего.
Еще бы лунную умерить грусть,
Да чаек крик, но я и тут мирюсь.
Я сплю на деревянном лежаке
На пляже городском в Геленджике.
5-7 августа 1971
(10)
Текут потоки мутные рекой,
По улице текут по Гребеньской.
Образовались по бокам пруды.
А говорят, в Анапе нет воды!
Пустили слух, что промывают трубы,
Да что-то больно долго, вот беда!
Вторые сутки не идет на убыль,
Бежит, бежит кубанская вода!
6 августа 1971
(11)
Тихая синяя влага.
След одинокой звезды.
Там, у вершин Карадага,
Небо синее воды.
Что этой каменной массе
Тело твое, человек?
Вот на скалистой террасе
Твой одинокий ночлег.
Был этот день или не был —
Так неприметны следы...
С морем соседствует небо,
С небом соседствуешь ты.
11 августа 1971, Орджоникидзе, горное логово Ослиное гнездо
(12)
Г. Д.
Решусь — и нарисую
В походный мой тайник
Не девочку босую,
Иконописный лик
С овалами тяжёлых
Слегка припухших век
И флорентийской школы
Твой рот, твой смертный грех.
Да, напишу и спрячу
Написанный портрет —
На память, на удачу,
На много-много лет.
Веди меня, как сына,
В далёкие края,
Мадонна Перуджино,
Попутчица моя.
12 августа 1971, Орджоникидзе — Феодосия
(13)
Сонные бухты и рыжие скалы.
Твой обожжённый, обветренный Крым.
Первою ты этот мир отыскала.
Я этот мир открываю вторым.
Первою ты увидала воочью
Давнее чудо татарской горы:
Звезды, призывно горящие ночью
Между уступами, точно костры.
Где же я был, сочинитель, бродяга,
Где и кому на обиду пенять?
Тайнопись гор, палимпсест Карадага
Первою ты догадалась понять.
11 августа 1971, Орджоникидзе, Ослиное гнездо
(14)
Жёлтым подёрнуты хмелем
Сумерки над Коктебелем.
Мною у сумерек спрошено:
Здесь ли могила Волошина?
Узкие ленточки пляжей,
Ленточки облачных кряжей,
Кручи и тропы над скалами
Мечу ногами усталыми.
В бухте белеют барашки,
В мыслях блуждают мурашки.
Где же могила Волошина?
Может, забыта-заброшена?
Мчатся весёлые ветры —
Не сосчитать километры.
Мною у южного спрошено:
Здесь ли могила Волошина?
Может, не знает и ветер
Места такого на свете?
11 августа 1971, Ослиное гнездо
(15)
Поэт направлялся к поэту.
На свете стояла жара.
Нехитрую песенку эту
Над ним напевали ветра:
— На добрых людей понадеясь,
Без снеди в дорожном мешке
Шагал босоногий индеец
По горной тропе налегке.
Забыл он и счастье, и горе,
Дорогой своей увлечен.
Искрилось под скалами море.
Сиял голубой небосклон.
Шагал быстроногий индеец
За тысячи миль от семьи,
На крепкие ноги надеясь,
На сильные руки свои... —
Поэт направлялся к поэту,
Шагал, напевая в пути,
Чтоб песенку, как эстафету,
К могиле его принести.
11-12 августа 1971, Ослиное гнездо
(16)
Домой, домой, домой!
Печаль невыносима.
Мне кажется тюрьмой
Прекрасный берег Крыма.
Мне чудится подвох
В его земных красотах.
Тоскую, видит бог,
