Елена БЫЧКОВА
От Старой Руссы Лобыни близко
От Старой Руссы Лобыни близко —
Истоки русских моих корней.
Стою с цветами у обелиска
И понимаю: среди камней
В лесу еловом иль светлом поле,
А, может, в роще лежит мой дед.
И небо чисто, и эхо – боя,
И сердцу больно: известий нет.
Словно на прищепках, листья сохнут.
Двор-колодец в обруч стен зажат.
Солнечные зайчики на окнах
Прыгают и в капельках дрожат.
Солнце сядет – двор в тени утонет.
Вглядываться в окна нет причин —
Видно всё, как будто на ладони,
От смешных веснушек до морщин.
К празднику святой равноапостольной Марии Магдалины
Не отринул грешницу с повинной.
Со слезами, пряча красоту,
Ноги целовала Магдалина
Господу пришедшему – Христу.
Каялась, пошла за Ним в дорогу,
Исцелённой радостен был вид…
Возлюбившим Бог прощает много,
Покаянье – многих исцелит.
Перекрёстки старых улиц-линий,
Василеостровский холодок,
В честь святой Марии Магдалины
Названный больничный городок.
Бархатцы расцветок разных самых —
Украшенье тихого двора.
Засыпает с мыслями о мамах,
Грустно глядя в окна, детвора.
Хуже нет, когда болеют дети.
Ты за них, Мария, помолись.
С нежностью поглаживает ветер
Плачущей рябины тонкой кисть.
Чисты в небесном хоре голоса,
Душе приятны, благостны на слух,
И ласково взирают образа
На деток и молящихся старух.
Лампадки в храме весело горят,
Томится в банках сладостный елей,
Пожертвовать сегодня каждый рад
На церковь даже несколько рублей.
И, как всегда, мне хочется присесть —
Четвёртый час уж служба, видит Бог!
«Устала? – говоришь, – грехов бо несть?» —
Из сердца – голос, праведен и строг.
…Воспринимай меня во всём,
Не упрекая, как мальчишку.
Душа – неизданная книжка,
Душа – осенний, грустный дом.
Ещё в ней тысячи надежд,
Рассеянных в сентябрьской дали,
Но гуси радостно кричали
Над Шелдомеж[3]…
Воспринимай во мне с тоской
Басё, отца Хемингуэя,
От звёзд далёких Водолея
Отчаянье течёт рекой.
Воспринимай во мне с тоской
И свежесть трав, и вдохновенье,
И листьев нежные мгновенья,
И песен ивовых покой.
Воспринимай во мне с тоской
Интуитивность – «Мир искусства»,
Высокие, простые чувства,
Закат над сонною Окой.
Воспринимай во мне с тоской
Науку, камень преткновенья,
Несостоятельность ученья
И философии людской.
Как призрачна дорога и легка,
Обочины занесены снегами.
Идёт метель, идёт издалека
Нетвёрдыми порывами-шагами.
Метель позёмку стелет меж берёз.
Её седины – искры в белом вихре;
И серебра не пожалел мороз
На сосны, что за Соротью притихли…
Звенит метель, кристаллами звенит.
Сугроб нежнее сини халцедона.
Мне нужен ты, затравленный пиит, —
До крика, до усталости, до стона.
Душа твоя – поэзии собор,
Жаль, прихожане разбрелись по свету…
Но в белом поле не мрачнеет взор,
Несёт метель доверие поэту.
Читала я в книге старинной,
В прозрачных следах на песке,
Что нужно кольцо с турмалином
Носить мне на левой руке.
Он разных бывает оттенков,
Но я выбираю один,
И цвета малиновой пенки
Возьмусь приручать турмалин.
Малиновый камень поможет
Раскрыть всё, что есть в глубине.
Он любит поэтов.
Художник
Носить его может вполне.
Умеет притягивать пепел
И знает, похоже, один —
Насколько мой путь будет светел,
Малиновый мой турмалин.
Нет, только не сейчас!
Не подходите!
Когда мне больно – я всегда одна.
Солоновато-горький вкус событий
Я буду пить по капельке, до дна.
И жалостливых глаз не оценю я.
Так – утешать других неловко мне.
Сама себя казню, сама врачую,
А вам остаться лучше в стороне.
Я за звёздами не шпионю,
Гороскопам гимн не пою,
Но судьбу свою, скорпионью,
Охраняю, как флаг в бою.
Не терплю я ни лесть, ни жалость
И сгораю дотла, любя.
Иногда очень больно жалю,
Только чаще саму себя.
Привыкаю, люблю, теряю.
Что же делать – таков закон!
Но из пепла встаю. Не зря я
По созвездию – Скорпион!
Я разучилась петь в своей квартире.
Без музыки – глухая тишина.
В моём весёлом, милом, добром мире
Который год холодная война.
Когда-то танцевала до упаду,
За мной следило с нежностью трюмо.
Забыла всё. Сама себе не рада.
И зеркала в помине нет давно…
От этой жизни становлюсь угрюмей.
Ту девочку, что раньше мной была,
Трюмо не отразит. Я существую в трюме…
Мутнеет лик зеркального стекла.
Я ушла. А никто не заметил.
Я ушла. Навсегда. Насовсем.
Мир, что был так пронзительно светел,
Осыпается пеплом с колен.
Вот и всё. Ни конца и ни края.
Облака всё плывут и плывут.
Дочь, не верь никому! Я – живая!
Просто нет здесь часов и минут…
Всё слилось в бесконечном движенье,
Где мгновение в вечность длиной.
Не увидишь моё отраженье,
Я всегда у тебя за спиной.
Я ушла. А никто не заметил…
Я ушла. Неужели – совсем?
Этот мир, что когда-то был светел,
Осыпается пеплом…
Не хотела вспоминать прошлое —
Как росла на семь ветров брошена.
От забора на локтях ссадины.
Говорили, что со мной «сладу нет».
И судачат во дворе сплетницы:
«С мамкой только через год встретится».
А у бабушки вчера пенсия —
Жить на сорок два рубля вместе нам.
Помню зимнее пальто красное.
Собирали помощь мне «классную».
Помню, девочка одна ляпнула:
«Вечно, нищим, вам всё бесплатное»!
Рассердилась на неё крепко я,
А материя трещит крепкая —
Полетели лоскутки красные
Из окна на белый снег, классные…
Не хотела вспоминать прошлое.
Угол. Крашеный пол. Горошины.
Я стояла на них коленями.
Я училась повиновению.
Случайно встретились. Пируем, словно боги
В кафе с названием помпезным «Пир богов».
Две чашки кофе. Интерьер убогий
На полчаса Олимпом стать готов.
Дым сигарет. Не клеится беседа.
Так много слов, что нечего сказать…
Разглядывая своего соседа,
На много лет переношусь назад…
Спрошу: «Как жизнь?», чтоб паузу заполнить.
Расскажешь, что нагрянула родня…
А я смотрю и всё пытаюсь вспомнить —
Что так в тебе тревожило меня?
Пейзаж. Берёзовая роща.
Стволы теснятся в узкой раме.
Попробую понять на ощупь.
Деревья трогаю руками…
Безумен автор? Или гений?
Живёт средь нас? Давно бесплотен?
Сюжет последних сновидений —
берёзы просятся с полотен.
За окнами горы оттенков любых —
От бледно-зелёных до синих,
Пасёт это стадо —
святая святых —
Масис —
одинокий и сильный.
Он – горный Халиф…
Но порой наяву
Волшебная снится нелепость:
В ущельях глухих различаю Неву
И рядом…
Петровскую крепость.
Замкнулся круг событий в декабре
Замкнулся круг событий в декабре.
Себе спокойной мудрости желаю.
Последние листы в календаре
В раздумье о былом перелистаю.
А круг огромен —
уместились в нём
Открытья,
откровенья и потери.
Я подведу итог метельным днём,
Когда сквозняк ночной подует в двери.
Раскалывалось время пополам,
Дорога превращалась в груды хлама…
И разрушался выстроенный храм,
Что строила я долго и упрямо.
Домой поэту ехать было скучно
Домой поэту ехать было скучно —
Затронут был какой-то важный нерв.
В предчувствии: жена затеет взбучку.
В метро поэт достал блокнот и ручку
И за минуту сочинил «шедевр».
Он в лирике своей ходил по кругу:
Писать о новой страсти? Не вопрос!
О том не знала новая подруга…
Ехидничала мартовская вьюга
И предрекала бурю летних гроз.
