Юрий Кузнецов - Стихотворения и поэмы

Тема эроса и по сей день в русской литературе не является центральной. Мистическая неприкасаемость возникает вокруг неё, будто сфера эта табуирована сверхземными законами - невыразима и неименуема.

Такое сакральное понимание, сразу оговоримся, возможно лишь в рамках традиции. Русской традицией эрос понимается как символ, нечто самому себе не равное, указывающее и открывающее человеку духовную, метафизическую сферу.

Истоки возникновения этого понятия необходимо искать ещё в Античности.

Проблема эроса занимала Гомера, Гесиода, Аристофана, Сократа…

Гомер для определения эроса употребляет два термина: himeros (желание, влечение) и  pothos (томление, тоска) однако самодостаточной концепции у него ещё нет.

У Гесиода эрос появляется в самом начале «Космогонии» и происходит из Хаоса (а, стало быть, первичнее Космоса (уже упорядоченного мира) и тем более Логоса ).

Федр выдвигает идею древности эроса.

Павсаний  говорит о двух эросах, выделяя Афродиту Земную и Небесную.

Эриксимах настаивает на натурфилософском понимании эроса.

Аристофан увлечен идеей андрогинизма. Исходя из неё эрос - есть страсть к утерянной целостности.

Сократ понимает эрос как рождение в красоте, как по телу так и по душе. Так как в смертном существе рождение-залог бессмертия, то эрос есть не эрос прекрасного, а эрос рождения в прекрасном.

И наконец, Платон создает собственную концепцию, установив несколько видов эроса:

- эрос прекрасных тел;

- эрос прекрасных душ и их порождений;

- эрос, обращенный ко всему миру, во всей его целостности;

- и найвысшая форма эроса - «Красота в себе не имеющая никаких здешних определений»

Говоря об эросе необходимо упомянуть о частной разновидности, варианте эроса - сексе. Этимология слова «секс» - русского «пол» выражает идею разделенности, половины, дуальности. И самым важным в его определении является утверждение именно Двух, Диады. Такую диаду мы встречаем в самых истоках сотворения мира. Весь Ветхий Завет построен на дуалистичности: «Вначале сотворил Бог Небо и Землю»-1я диада.

А далее: День-Ночь, 

               Солнце-Луна,

               Добро – Зло,

               Адам-Ева, (их дети: Каин и Авель) и т.д.

Именно эта дуалистичность мира наделяет эрос неизбывным, но жизненнонеобходимым трагизмом. Эрос трагичен метафизически. Любящие стремятся совершить то, что находится в принципиально иной плоскости. Каждый половой акт-попытка совершить невозможное - вернуть первоначальную целостность бытия, разрушая тем самым Ветхозаветную логику, то есть эрос стремится уничтожить диаду. Только разрушив её можно достичь предтварной целостности бытия, того состояния, когда был эрос-Любовь, но не было ещё созданного по закону двойственности мира, той двойственности, что несла в себе смерть, ибо разрывала первоначально единое.. преодоление её стало возможным лишь с приходом на землю Христа - воплотившегося нетварного Сына, который смог победить смерть, который есть Любовь.

 Неслучайно в христианской традиции так важно таинство брака. Брачное таинство Агнца с невестами человеческих душ служит основой эроса религиозно создаваемой верующими.

Вся сложность и сакральность понимания эроса приводит к тому, что в русской классической литературе нет открытого описания страсти, не может быть откровенно ярких сексуальных сцен и диалогов, наоборот, секс в ней в высшей степени сублимирован и предстает не только, как эрос сердца, но и как эрос духа.

Не случайно материалом для своей работы мы выбрали поэзию Ю. Кузнецова. К сожалению, традиция интерпретации Кузнецовкой поэзии, как и традиция «узнавания »его стихов, пока еще не выработана. А ведь это могло послужить оживлению стихотворения(вспомним пушкинские, тютчевские чтения, когда одна строфа могла породить бездну смыслов, из неё выкристаллизовывалась нить духа поэта )

«Брачная ночь» -стихотворение неестественное для современного читателя, желающего в классическом произведении находить именно классические образцы, классическую тематику. Здесь привычные ожидания не подтверждаются. Кузнецов говорит о том, о чем в среде интеллигентов говорить не принято. (пошло мысли брачным действом занимать, когда вечные вопросы бытия не разрешены))). Мы полагаем, что уже давно пора выработать необходимую понятийную парадигму для возможности «на одном языке» говорить на эту тему. Что есть брачная ночь? Это инициация пары перед тем самым организующим бытием двои, брачным союзом. Брак- изначально антиномичен. Он - союз двух несовместимых, несопоставимых начал. Брачный союз- преодоление онтологического противоречия. Роль первой ночи в нем –это характеристика старта (здесь не понятиями «хорошо-плохо», «удачно-неудачно» нужно оперировать, а понятиями «быть или не быть» священному союзу). Это точка отсчета отношений. В ней, как и при любой инициации, все предельно-серьезно, и, разумеется, больно.(если девушка-девственница, то здесь имеет место и физиологическое ощущение боли, наделенное смыслом высшего самопожертвования). Здесь важно понять, что происходит не просто самоотдача, а преступление через собственное «Я», направленное покорение самоё себя другому, чужому, непонятному и непохожему. Важным является и то, что необходимо УСПЕТЬ не только отдать себя, но и принять Дар Любви, Дар чужой Воли. Если эта сакральность обрывается, шанс стать иным утрачивается навсегда. Разумеется все это происходит на подсознательном, почти рефлекторном уровне, ибо осознание всех вышеперечисленных моментов лишило бы брачную ночь мистического ощущения тайны, той самой пушкинско-фетовской страстной неги. Что же происходит в эту ночь? Это переживают, к ней готовятся, но оформить вербально стыдятся. О брачной ночи невозможно говорить пост – фактум как и припомнить вкус хорошего коньяку по истечении определенного времени),её нужно предчувствовать. Что же совершает поэт? Он открывает тайну, живущую в нас самих. Безжалостно разрушает надёжную норку из лжи, выстроенную человеком, дабы избежать знания и ответственности за все содеянное, держать ответ за то что «не удалось» стать одним целым.

Стихотворение интересно и психологически. Оно представляет удивительно точное описание абсолютно разного понимания и отношения к брачной ночи мужчины и женщины.

Обратимся к тексту непосредственно. Для более полного понимания и легкости анализа постепенно будем обращаться к каждой строфе поочередно, ссылаясь на уже сделанные выводы. 11 строф обозначим буквами арабского алфавита.

         Перед нами классический трехстопный анапест, характерный для второй половины 19 века.

А. Первая строка стихотворения отсылает нас к вопросу о местоположении героев «На окраине света и тьмы». Брак, как уже говорилось, есть новая страница жизни. Новое бытие. В данном стихотворении два основных временных плана : прошлое и настоящее. Однако прошлое предстает здесь как привычное нам бытие, а настоящее (время после заключения брака) видится не просто новым, но ино - бытием, сверх - бытием, относящимся к сфере трансцендентного. Инобытийную трактовку нами настоящего героев могут подтвердить первые строки стихотворения.

привычная логика не позволяет нам представить нам  эту окраину. Потому как не возможно в двумерном пространстве определить, где грань между светом и тьмой. И если на этой окраине строится новая жизнь, то где в ней отведено место для солнца?   Итак, настоящее у героев стихотворения –ИНОБЫТИЕ. Отметим, что в нем нет своего понятийного аппарата, нет ничего своего. Всё, абсолютно всё взято из прошлого (БЫТИЯ) То, что было дееспособным и естественным для бытия в инобытии уже не работает. Здесь нужны иные схемы, другая система ценностей и координат. Вот почему стены из прошлого, надежно сохраняющие все прорехи жизни в инобытии оказываются стеклянными, обнажающими, раскрывающими всё, спрятанное в прошлом. Стены эти представляют собой грань между прошлым и настоящим героев. Благодаря этой стеклянной прозрачности настоящее лишается возможности отчуждения от прошлого. Всегда можно посмотреть сквозь стены и вспомнить все прежнее. Как ни странно, но прошлое является параллельным миру настоящего. И пока жива память, кануть в Лету оно не может.

Б. Ложе супругов также уготовано прошлым. Более того, оно, так же как и стены взято взаймы . Новая жизнь на старом ложе чревата возвращением прошлого. Местью прошлого.