Ознакомительная версия.
Ты не прекрасна, хоть лицом бела
Ты не прекрасна, хоть лицом бела,
И не мила, хоть свеж румянец твой;
Не будешь ни прекрасна, ни мила,
Пока не смилуешься надо мной.
С холодным сердцем в сети не лови:
Нет красоты, покуда нет любви.
Не думай, чтобы я томиться стал
По прелестям твоим, не зная их;
Я вкуса губ твоих не испытал,
Не побывал в объятиях твоих.
Будь щедрой и сама любовь яви,
Коль хочешь поклоненья и любви.
Как тень за солнцем, за прекрасной следуй;
Пускай ты тьмой одет,
Она же – чистый свет,
Как тень за солнцем, за прекрасной следуй!
Следуй за той, что в скорбь тебя ввергает;
Отбрасывая в прах,
Сияет в небесах –
И целый мир собою оживляет.
Следуй за той, чья красота сурова;
Она тебя сожгла
До черноты, дотла, –
Но в добрый час твой мрак рассеет снова.
Следуй за ней, покуда полдень длится;
Ведь, что там ни пророчь,
Настанет скоро ночь,
В которой свет ее лучей затмится.
Следуй за ней, не мысля об измене;
Так, видно, суждено
Померкнуть заодно
И солнцу яркому, и жалкой тени.
Спи безмятежно, мой прекрасный враг
Спи безмятежно, мой прекрасный враг,
Не потревожу дремлющего льва;
С меня довольно видеть просто так
Уста, с которых гневные слова
Срывались столько раз, любви в упрек;
Их вид во сне нисколько не жесток.
Покойно ли тебе, моя гроза?
В какую грезу ты погружена?..
Глянь! выкатилась из-под век слеза:
Порой сильнее яви – чары сна.
О добрый Сон! Скорее пробуди
Любовь и жалость у нее в груди!
Ждет музыки мой изнуренный дух
Ждет музыки мой изнуренный дух –
Но не мелодий на веселый лад:
Они сейчас не усладят мой слух,
Души тоскующей не утолят.
Лишь ты, о Боже милосердный мой,
Отрадою наполнишь звук любой.
Блеск и красу земную воспевать –
Что на волнах писать, ваять из льда.
Лишь в Боге истинная благодать,
Свет, что у нас в сердцах разлит всегда:
Лучи, которые от звезд зажглись,
Жар, возносящий над землею ввысь.
Родился в Лондоне, в 16 лет приставлен подмастерьем к дяде-ювелиру. Шесть лет спустя бросил это ремесло, поступил в Кембриджский университет и в 1620 году получил степень магистра. Последующие десять лет провел главным образом в Лондоне, где вращался в литературных кругах, близких к Бену Джонсону. В 1630 году получил приорство в Девоншире, которое у него отняли в годы Гражданской войны, но был вновь восстановлен в церковной должности после Реставрации. Единственная книга – «Геспериды» (1648), включающая в себя стихи как светского, так и духовного содержания. Поэзия Геррика разнообразна по жанрам, она отличается изяществом, эпиграмматической сжатостью и дерзкой неожиданностью эпитетов и сравнений.
Роберт Геррик. С гравюры неизвестного художника, 1648 г.
Пленительность беспорядка
Небрежность легкая убора
Обворожительна для взора:
Батиста кружевные складки
В прелестно-зыбком беспорядке,
Шнуровка на корсаже алом,
Затянутая как попало,
Бант, набок сбившийся игриво,
И лент капризные извивы,
И юбка, взвихренная бурей
В своем волнующем сумбуре,
И позабытая застежка
Ботинка – милая оплошка! –
Приятней для ума и чувства,
Чем скучной точности искусство.
Из знатной норфолкской семьи. Учился в Кембридже и в юридической школе Грейз-Инн в Лондоне, путешествовал за границей. По возвращению в Англию жил рассеянной жизнью придворного повесы. При начале Гражданской войны привел королю сто полностью вооруженных и экипированных солдат. В 1641 году участвовал в антипарламентском заговоре в Лондоне, после раскрытия которого вынужден был бежать во Францию, где и умер в следующем году (по сообщению Обри, отравился). Сэра Джона Саклинга (вместе с Лавлейсом, Давенантом и рядом других) относят к т. н. «поэтам-кавалерам» эпохи Карла I; в ту эпоху, когда в английском обществе побеждают пуританские мораль и нравы, в их творчестве еще догорают последние искры ренессансного пламени.
Сэр Джон Саклинг. Гравюра с картины Ван Дейка, 1630-е гг.
Что бледнеешь и вздыхаешь?..
Что бледнеешь и вздыхаешь,
Бедный дуралей?
Или вздохами мечтаешь
Тронуть сердце ей?
Бедный дуралей!
Что молчишь и смотришь кротко,
Онемел, простак?
Или думаешь, красотка
Все поймет и так?
Вот какой простак!
Не добьешься ничего ты,
Брось, не будь упрям!
Если нет у ней охоты,
Не поладить вам.
Ну ее к чертям!
Черт возьми! Три дня подряд
Я – в любовной роли!
Если дождик не пойдет,
Пролюблю и боле.
Феб, ты обошел весь свет,
Отвечай толково:
Где ты видел дурака
Верного такого?
Песня за два пенса
Английские баллады-листовки шекспировской эпохи
Sing a song of twopence,
A bagful of rye;
Four and twenty blackbirds,
Baked in a pie.
[147]
Одной из выразительных примет шекспировской Англии, ее общественной и литературной жизни, были так называемые «баллады-листовки», живо откликавшиеся на злободневные события того времени. Broadside ballads, или просто broadsides, печатались обычно на одной стороне большого листа старинным готическим шрифтом (black-letter) и украшались какой-нибудь грубо вырезанной на дереве гравюрой, рассчитанной на то, чтобы привлечь взгляд невзыскательного покупателя. Продавцы баллад распевали свой товар прямо на улицах и ярмарках на какую-нибудь известную мелодию, указанную обычно в подзаголовке баллады.
Волынщик. Английская народная гравюра, XVI в.
Иногда говорят, что баллады были своеобразной газетой того времени; думаю, что ежедневной газетой все-таки были слухи, а баллады исполняли роль как бы воскресного приложения к слухам с акцентом на наиболее живописных, эффектных событиях и с доброй прибавкой разных фантазий, сплетен, моральных наставлений, любовных и сатирических песенок. Кроме того, листовки с балладами служили и украшению быта: их охотно вешали на стенах трактиров или небогатых городских домов.
«Печатные песенки» проникали и в сельскую глубинку: коробейники разносили их наряду с таким ходовым товаром, как банты, ленты, заколки и гребешки. Серьезные авторы, конечно, издевались над «низким жанром». Жуликоватый бродяга Автолик в «Зимней сказке» Шекспира продает простодушным поселянам всякий несусветный вздор – баллады о жене ростовщика, родившей двадцать мешков золота, о чудесной говорящей рыбе, выскочившей из воды «в среду, восьмидесятого апреля», и так далее. Да еще и нахваливает свой товар.
Автолик Вот потешная песня, и притом отличная.
Автолик Потешнее не бывает, и поется она на голос: «Две влюбились в одного». Во всей округе нет такой девицы, чтобы ее не распевала. Нарасхват берут, честное слово!
Попадали на балладные листы и популярные стихи настоящих поэтов, в том числе Гаскойна, Марло, Кэмпиона, и средневековые народные баллады (например о Робин Гуде), но наибольший интерес для историка представляют те баллады, которые отражают реальную жизнь англичан XVI–XVII веков в самых разнообразных ее проявлениях.
Дадим краткие комментарии к следующей ниже подборке баллад эпохи Елизаветы и короля Иакова.
«Дорога в Вальсингам» («Скажи мне, честный пилигрим…») – судя по всему, старинная баллада, обновленная в конце XVI века. Автором нового текста часто называют Уолтера Рэли, ибо один из рукописных списков, хранящихся в Бодлианской библиотеке в Оксфорде, подписан (другой рукой и другими чернилами): Sr. W. R., иных свидетельств авторства Рэли не существует; более вероятно, что песню сочинил плодовитый «балладник» из Нориджа Томас Делоней.
«Гринсливс, или Зеленые Рукава» – одна из самых популярных мелодий шекспировских времен; впрочем, известна она была (с другим вариантом текста) еще в царствование Генриха VIII. Ее первая строфа встречается в стихах, записанных несчастным сэром Томасом Говардом в Тауэре в 1536 году[148].
«Песня нищих» (другое название – «Всенощная панихида») говорит о явлении, чрезвычайно важном и болезненном для Англии XVI века. Страна буквально кишела нищими и бродягами. Кого только среди них не было – обнищавшие или обезземелевшие крестьяне, бывшие монахи, солдаты без службы, воры, коробейники, фокусники, предсказатели, продавцы баллад, скоморохи, цыгане («лунный народ»[149]), объявившиеся в Англии как раз в царствование Генриха VIII, разбойники, воры, пьяницы, калеки, сумасшедшие и просто закоренелые бездельники. Даже Елизавета, много путешествовавшая по своему королевству (знаменитые летние «процессии» королевы), говорят, однажды воскликнула: «Pauper ubique jacet» – «Повсюду валяются нищие!»
Ознакомительная версия.
