Сборник - Поэзия Крыма. Сборник стихов русских поэтов

Не грезил я, о нет, ведь наяву то было:
Немые до небес, угрюмо и уныло
Вздымались к облакам громады диких скал,
А у подошвы жил залив с его прибоем,
И пену на песок с зловещим, тихим воем,
Волнуясь и кипя, порывисто плескал.

Прижавшись у скалы, на камне, боязливо,
Я слушал гул волны, я видел даль залива —
И знал, что я один, совсем один сейчас,
Что небо только мне простор свой открывает,
Что море для меня шумит – не умолкает,
И что никто, никто не разделяет нас.

И было слышно мне, какой холодной дрожью
Мой камень трепетал, когда к его подножью
Бросался, пенясь, вал, чтобы отпрянуть вновь…
Шли тихо гряды туч, громадные, как горы…
Я так казался мал, без силы, без опоры,
Что занимался дух и застывала кровь!..

К тебе, природа-мать, я нес свои тревоги,
Ждал ласки от тебя, но холодны, но строги
Остались для меня заветные черты…
И только груды скал прибою отвечали:
Безумец, в мире нет ни счастья, ни печали.
Мы немы для небес… И нем для них и ты…

Туманный день. С рассвета в облаках
Фруктовые сады во глубине долины,
И гор Таврических далекие вершины,
И их глава – угрюмый Чатырдаг.
Нет вида чудного, той дивной панорамы
Долины гор и зелени садов,
Живой картины той, которой рама —
Безоблачных небес синеющий покров.
В тумане спрятались и те руины башен,
Которыми давно, в прошедшие века,
Старинный Алустон врагам своим был страшен,
И стен его была твердыня высока.
Не видно ничего, и тишь кругом немая,
И только слышится морской волны прибой,
Когда она, дробясь и пену рассыпая,
На берег плещется одна вслед за другой…
Вдруг легкий ветерок, – и вот уж видно море,
Судов и кораблей плывущих паруса
И дальний горизонт, где вольно на просторе
С морскою синевой слилися небеса;
Взглянул назад – и чудо! Гор вершины
И даже склоны их – стоят на облаках
И гордо высятся над сумрачной долиной,
Как замки грозные там – где-то в небесах…

Мы плывем по глади зыбкой,
Воздух ясен, ветер спит.
Зорька позднею улыбкой
Чуть-чуть по морю скользить.
По зеркальной моря стали
Всколыхнулася вода,
То дельфины заиграли
И исчезли без следа.
Далеко в тумане мглистом
Чуть виднеется дымок,
Вот на берег скалистом
Засветился огонек.
Мгла густеет, даль незрима,
На скал береговой
Чайки дремлют недвижимо,
Ширь, безмолвье и покой!
И над всем – над лодкой нашей
И над мглой, где дым исчез —
Опрокинутою чашей
Темно синий свод небес.

Когда в ноябрьские туманы
И дождь, и холод вас томит,
И снегом стелются поляны,
И ветер воет и свистит;
Когда у вас бушует вьюга,
Из рек кует мосты мороз, —
Тогда мы здесь, под солнцем юга,
Окружены цветами роз;
Тогда мы здесь, любуясь морем
И волн его следя прибой,
О лучшей участи не спорим,
Благословляя жребий свой.
Мудрец сказал: «смерть жизни краше»,
И прав он: скорбью жизнь гнетет;
Но видит Бог страданья наши
И верный счет скорбям ведет.
И как металл в горниле жгучем
Куется, превращаясь в сталь,
Так смертный скорбью жизни мучим,
Идет к бессмертью чрез печаль.

Лиловою дымкою одетый
Ай-Петри с зубчатой вершиной
Стоит, как остатки развалин,
Над тихой, уснувшей землей.
На нем еще отблески света,
Но сумрак повис над долиной,
И нежен, красиво-печален
Земли предвечерний покой.

Уж первые светлые звезды
Дрожат опрокинуты в море,
Уставшем от блеска дневного
И слившимся с далью небес;
И птицы вернулися в гнезда,
И вспыхнул маяк в Ай-Тодоре,
И близок приход голубого,
Желанного мига чудес…

Быть может теперь над землею
Проходит неслышно меж нами
Прекрасное светлое счастье
О нем позабывших людей
И ждет, чтобы сильной душою,
Охваченный вещими снами,
Позвал его творческой властью
На землю из мира теней.

Змеится лентою дорога:
Направо – моря синева,
Налево яркая листва
Вдоль каменистого отрога
Повисла цепкою лозой,
И камни к камням, словно братья,
Простерли дружески объятья.
И тут же светлою слезой
Из-под скалы вода сочится
И струйкою звенящей мчится.
Там кипарисы вознеслись
Челом в сияющую высь,
И лавр зелено-золотистый,
Каштан цветущий и ветвистый —
Лишь оттеняют их красу.
Береговую полосу
Они хранят, как стражи моря —
Вечно зеленый мавзолей,
Внимая дивной песне горя,
Когда прибой бушует злой,
Внимая радостным напевам,
Когда под солнечным пригревом
Играют волны, и светло
Сверкают пеною жемчужной,
И все кругом в природе южной,
Все, кроме камня – расцвело.

Ночною тьмой оделись дали,
И капли редкие дождя,
Сухую почву бороздя,
Почти бесшумно упадали,
И Одалар с Медведь-горой
Как бы закутались чадрой.
Царила тишь волшебной сказки;
Лишь теплый ветер, полный ласки,
Разгоряченного лица
Касался нежно и несмело,
А море, море без конца
Во тьме незримое шумело, —
И плеск дождя, и шум валов —
Звучали песнею без слов.

Рощи, белые дома…
У подножия холма
Приютился виноградник
Близ татарских деревень,
Вот промчался мимо всадник
В шапке рваной набекрень,
Смуглолиц, во взоре удаль…
Хорошо живется, худо ль
Уроженцам южных стран, —
Каждый видом – крымский хан.
И на память мне пришли вы,
Простодушно-терпеливы
И безропотно-пугливы —
Лица наших северян.

Где серой тучею над уровнем долин
Надвинулся Ай-Петри исполин,
В тени платанов, роз и лавров,
Которые сплелись в чарующий венец,
Подобие Альгамбры древних мавров —
Белеет сказочный дворец.

Над входной аркою арабской тонкой вязью
Начертаны слова – входящему привет.
Все дышит здесь таинственною связью
С волшебным умыслом и былью дальних лет.
Где белые из мрамора ступени
Оберегают мраморные львы,
У моря и в тени узорчатой листвы
Порой в лучах луны мне грезилися вы,
Свободы рыцарей, халифов славных тени.
Мне чудились пиры и в окнах блеск огней,
Оружья звон и ржание коней…

Но тих и пуст дворец, как пышный мавзолей,
Повсюду плющ обвил чугунные решетки,
И лунные лучи, задумчивы и кротки,
Скользят, как призраки в безмолвии аллей.

Вверх тропинками тенистыми
В гору медленно идем;
Пахнет соснами смолистыми,
Освеженными дождем.
Капли искрятся прозрачные,
И акации стоят
Все в цвету, как новобрачные,
Разливая аромат.
Величавые, спокойные,
Потянулись с двух сторон
Кипарисы дивно стройные,
Вознесясь, как ряд колонн.
Вся расцвечена узорами
Яркой зелени канва;
Ниже – моря синева
Развернулась перед взорами.
Из воды у берегов
Выступают кручи смелые —
Одалара скалы белые,
Словно группа жемчугов.
Ропот моря обольстительный,
Грозно плещущий прибой,
Купол неба голубой,
Отблеск солнца ослепительный —
Вашу светлую красу,
Как мечту благоуханную,
Я с собой в страну туманную
В сердце свято унесу.

Видишь там среди тумана,
Сквозь ночную тьму,
Чатырдага великана
Белую чалму?

На груди его могучей
Ветер, дух небес,
Словно бороду, дремучий
Колыхает лес.

И, склонив на землю око
С мрачной высоты,
Сторожить он одиноко
Горные хребты.

И один орел могучий
Взмахами крыла
Черных дум свивает тучи
С грозного чела!

Тогда мне было двадцать лет.
Покинув экипаж дорожный
Я побежал с мечтой тревожной
Туда, где степь теряла след.
Байдары! Я на крутизне.
И с страшной жадностью во взоре
Я вдаль впился глазами. Море!
Все сердце вздрогнуло во мне.
Деревья, камни и цветы
Как будто замерли с разбега:
Их, как меня, сковала нега
Непостижимой красоты.
Как размахнулося оно
Внизу без грани и без края,
Гудя, вздыхая и сверкая,
С бездонным небом заодно.
Кой где в сияющей дали,
Как тени жизни по пустыне,
Скользили, вверившись пучине,
Седые птицы-корабли.
Черты величья Божества
В живом просторе отражались,
Глаза невольно разбегались
И закружилась голова.
Я растерялся, опьянев
От этой дикой гордой воли;
А сердце ширилось от боли
И каждый нерв во мне звенел.
И морю крикнул я: – Привет!
Благословляю небо, воду.
Как ты, я знаю лишь свободу…
Тогда мне было двадцать лет.

Я шел тропинкою над кручей
Навстречу бури и грозе.
Полнеба было скрыто тучей,
Полнеба млело в бирюзе.
Внизу глубокого обрыва
Вода светилась, как стекло.
Но влажной тенью молчаливо
Морскую даль заволокло;
Там, в неожиданной тревоге,
Вскипала пеною волна.
Пыль закрутилась на дороге.
Дохнула ветром тишина.
Оживший парус вздулся туго,
Челнок до борта накреня.
Стрижи, приветствуя друг-друга,
Стегали воздух вкруг меня.
Тень все росла. Как дым пожара,
Все приближалася гроза,
С раскатом тяжкого удара
Бросая молнии в глаза.
Во мне вздымалась кровь. Я смело
Свой вызов посылал судьбе.
А сердце ширилось и пело,
Рвалось к свободе и борьбе.
Пронзила воздух чайка криком:
Она была сестра моя.
В каком-то опьяненьи диком
В ответ, как птица, крикнул я,
И мнилось мне: одно усилье,
Порыв, – и, с бурею дружны,
Внезапно выросшие крылья
Меня поднимут с крутизны.