«Ты была скромна и вместе с тем решительна, ты не сомневалась ни в своём даре, ни в правильности своего видения. Твёрдой рукой ты правила рисунок своих стихов, придирчивым ухом вслушивалась в их музыку. Ничто несовершенное, лишнее или неуместное не портило впечатления от твоей работы. Словом, ты была художником. И потому, даже когда ты бряцала колокольчиками просто так, чтобы отвлечься, тебя навещала пламенная гостья, благодаря которой слова в стихотворных строчках плавились, становясь единым целым, так что выудить их оттуда не сумела бы ничья рука», – писала о знаменитой английской поэтессе Вирджиния Вулф. Сестра легендарного художника-прерафаэлита Д.Г. Россетти, Кристина сумела самостоятельно достичь известности, завоевав значительное место среди поэтов викторианской эпохи. Классическое изящество, тонкая лиричность, звучность и певучесть отличают «прерафаэлитские шедевры» Кристины Джорджины Россетти, а блистательный перевод, выполненный Марией Лукашкиной, как нельзя более точно передаёт все нюансы произведений поэтессы.
Сердце скажет больше, чем я!
Не идут с языка слова…
(О Любовь, двух людей родство!)
Вот, стою ни жива ни мертва…
Жду решения твоего.
Ты взглянул (О моя Любовь,
Как ты ярко тогда горела!)
И сказал, изогнувши бровь:
«Это сердце ещё незрело.
Так не лучше ли подождать,
Руководствуясь добрым советом,
Тем, что яблоки собирать
Лучше осенью, а не летом?»
Я назад своё сердце взяла
И во всём с тобой согласилась.
Я и виду не подала,
Что оно от боли разбилось.
Но с того несчастного дня
Улыбаться я перестала,
Да и щебета соловья
Для меня как будто не стало…
Сердце вынула из груди,
Уповая на Божью милость,
И у Бога прошу: «Погляди,
Моё бедное сердце разбилось.
Что на это мне скажешь ты?
Рассуди, милосердный Боже!
Обманули меня мечты,
И надежды рухнули тоже.
Моё сердце не склеить вновь,
У печали не будет срока.
За земную эту любовь
Мне придётся платить жестоко.
Окати моё сердце водой
И огнём опали… Я согласна!
За семью замками укрой,
Чтоб оно не знало соблазна».
Богу сердце решила отдать…
Вот, стою перед Божьим ликом.
(Есть великая благодать
В ожиданье смиренном, тихом!)
О мой Бог! Я ответа жду.
Ничего от тебя не таю.
Отвернись – и я упаду.
Улыбнись – и я запою.
Она напевает вполголоса —
И ей внимает река.
Её золотистые волосы
Колышутся от ветерка.
А я проливаю слёзы
Над той рекой в темноте.
Опадают листья с берёзы
И плывут по чёрной воде.
Просто я терзаюсь от горя,
А она – в облаках витает…
Мои слёзы впадают в море,
Её песня в воздухе тает.
Promises are like piecrust, made to be broken.
– Английская поговорка
Обещай не давать обещанья.
И меня от таких удержи…
Нас не свяжет во время прощанья
Слово правды, а может быть, лжи.
Суждена ли нам встреча? О том
Мы не будем загадывать боле.
Я не знаю о прошлом твоём,
Как и ты – о моей прошлой боли.
Ты горячий… Твоя ли вина,
Если был ты таким и с другою?
Да и я, что порой холодна,
Не тянулась ли к солнцу весною?
Зеркала нам не скажут о том:
Отойди от них – образ увянет.
Да и то, что случится потом,
Показать вряд ли сил им достанет.
Так зачем тебе слово давать?..
Чтобы мигом лишиться свободы?
Чтобы мыслью меня волновать,
Как нести мне его через годы?
Ну, а дружбу года не берут,
Дружба крепче… Скажу без лукавства:
На воде и на хлебе живут
Много дольше вкушающих яства.
Тронь – колокольчик радостно:
«Дили-дили-дили-ди»…
Принеси вино и сласти,
Песню спой, насвисти.
И фонарики зажги
На ветках апельсина:
Меж плодов огоньки —
Это так красиво!
Хочешь – в дудочку дунь
Что есть силы в груди…
Колокольчики тронь:
«Дили-дили-дили-ди».
Думы, прочь, обиды, прочь —
Время утекает в ночь.
Тронь – колокольчик сумрачно:
«Дин-дон». Точно стон.
Мой друг занемог, умирает он.
Ноги, видимо, ему
Не послужат боле,
И повязка на лбу,
Чтоб ослабить боли.
У окна не сижу: тускло у окна.
И веселье моё – видимость одна.
Колокольчик, прошу, отзвони скорее:
Его кровь холодна, и моя не греет.
Треснул жизни сосуд. Не заменишь… Нечем.
Как ты горько звонишь, смолкни же под вечер!
Его смерть подошла, встала на пороге,
В дом неслышно вошла. И моя – в дороге.
Возможно ли такое превращенье?
Пять лет всего прошло – а не узнать!
Её ли это тон, осанка, стать?
Достоинство в любом её движенье,
Где прежде были суетность и пыл!
Спокойствие, присущее Мадонне…
И голос стал иным, чуть монотонней,
И твёрже взгляд, что прежде робок был.
Не судит, не спешит давать совет,
Как будто бы дала себе зарок…
Мы встретимся спустя какой-то срок,
И вновь она окажется иною…
В глазах её небесный вспыхнет свет,
И крылья обретутся за спиною.
Той, «чьё сердце просит малости – любви»
На людях – улыбаюсь и шучу.
В своей же верхней комнате – увы! —
В пол глядя, я потерянно молчу,
А сердце просит малости – любви.
Ни крик грача,
Ни звон ручья
Весенним эхом в сердце не звучат.
Все чувства умерли… Наверно, потому
Не мил мне вид проснувшейся листвы.
Как дальше жить, сама я не пойму.
И сердце просит малости – любви.
Ни майский свет,
Ни первоцвет
Не всколыхнут души моей в ответ.
Вы любите и счастливы вполне,
А я несчастна… Удивились вы?..
Никто бы не подумал обо мне,
Что сердце просит малости – любви!
Пчёл ожил рой,
И лес иной —
Зелёный, обновлённый, молодой.
Нарядов шёлк и побрякушек звук —
Обманный жест лишь, с холодком в крови…
Никто не догадается вокруг,
Что сердце просит малости – любви.
