Солнечный луч
Перевод Л. Мея
Вчера я все скучала,
Грустна была,
А ныне, только встала,
Захохотала —
И — весела!
Веселье нам в душу спадает
Нежданно, как звездочка в тьме;
Нежданно и кровь заиграет —
И шалость одна на уме…
Своей красотой любоваться
Тогда мы невольно спешим,
И хочется громко смеяться
Пред зеркалом льстивым своим.
Вчера я все скучала,
Грустна была,
А нынче, только встала,
Захохотала —
И — весела!
И все бы, что бабочке, виться
Над каждым росистым цветком,
И все бы играть да кружиться
Под солнечным ясным лучом!
Поешь во все горло щегленком —
И хоть бы замолкла на миг —
И в волосы резвым ребенком
Готова заплесть весь цветник.
Вчера я все скучала,
Грустна была,
А нынче, только встала,
Захохотала —
И — весела!
Рассеянной чертишь рукою
Заветное имя, и вдруг
Сотрешь боязливо ногою, —
И кончить мешает испуг:
Ну, ежели кто насмеется?..
Чу! Кажется, идут сюды?
Чу! По ветру шепот несется…
Скорей замести все следы!
Вчера я все скучала,
Грустна была,
А нынче, только встала,
Захохотала —
И — весела!
Скорее же платьицем белым
Поднимем мы ветер кругом
И сразу, движением смелым,
Следы на песке заметем!
Ох, если б была я крылатой,
Как вольная птица пустынь,
Сейчас бы умчалась… куда-то,
Где ярче небесная синь…
Вчера я все скучала,
Грустна была,
А нынче, только встала,
Захохотала —
И — весела!
Но что-то в траве шевелилось,
Но что-то почудилось мне —
И кровью все сердце облилось,
И вспыхнули щеки в огне…
Вот глупость-то детская, даже
В безумной моей голове:
Лягушку зеленую я же
Спугнула в зеленой траве!
Вчера я все скучала,
Грустна была,
А нынче, только встала,
Захохотала —
И — весела!
Я влюблена
Перевод Вал. Дмитриева
Я влюблена… Что вам за дело?
Ужели в том — моя вина?
Бороться я с собой хотела…
Увы, давно мне не до сна:
Я влюблена!
Хотя в нем недостатков много,
Но и хорошего не счесть.
Так и в лесу, по воле бога,
И красный зверь, и нечисть есть.
На взгляд мой, он высок и строен,
И привлекательнее всех.
Порой проглядывает смех
Во взоре, что всегда спокоен.
Я влюблена… Что вам за дело?
Ужели в том — моя вина?
Бороться я с собой хотела…
Увы, давно мне не до сна:
Я влюблена!
Он быть любимым не стремится,
Уединенья ищет он,
И жаждой знания томится,
Всегда наукой поглощен.
Днем он исследует законы
Культуры и ее чудес,
А ночью — звезд находит вес,
Сияньем их не ослепленный.
Я влюблена… Что вам за дело?
Ужели в том — моя вина?
Бороться я с собой хотела…
Увы, давно мне не до сна:
Я влюблена!
Он презирает угол тесный,
Где копошится род людской;
Открыть он хочет мир чудесный,
Колумбом стать, мечтатель мой.
В путь кругосветный он пускался
На корабле своем не раз,
И что ни день — пытливый глаз
Ландшафтом новым любовался.
Я влюблена… Что вам за дело?
Ужели в том — моя вина?
Бороться я с собой хотела…
Увы, давно мне не до сна:
Я влюблена.
Он смело штурмовал вершины:
И Гималаи и Монблан,
Спускался в пропасти, стремнины,
Порой заглядывал в вулкан.
Хоть чужд ему задор военный,
Но при нашествии врагов
Под пули он идти готов:
Ведь для него смерть лучше плена.
Я влюблена… Что вам за дело?
Ужели в том — моя вина?
Бороться я с собой хотела…
Увы, давно мне не до сна:
Я влюблена!
Живет теперь он в старой башне,
Как Библия, непостижим,
И, полон грезою всегдашней,
Угрюм, суров и нелюдим.
Но вызволить его из кельи,
Его загадку разрешить,
С небес на землю воротить
Волшебное поможет зелье.
Я влюблена… Что вам за дело?
Ужели в том — моя вина?
Бороться я с собой хотела…
Увы, давно мне не до сна:
Я влюблена!
Ах, мне охота превратиться
В журчащий перед ним ручей,
В его цветок любимый, в птицу,
Чтоб петь ему во тьме ночей.
Стать для него свечой охота
Иль дуновеньем ветерка,
Чтоб освежать его, пока
Чело он морщит над работой.
Я влюблена… Что вам за дело?
Ужели в том — моя вина?
Бороться я с собой хотела…
Увы, давно мне не до сна:
Я влюблена!
Всем выспренним пренебрегает,
Взбирайтесь хоть до облаков!
И болтунов он избегает,
Не любит он ходульных слов.
Понравиться, хоть трудно это,
Ему попробую сперва.
Быть может, приручу я льва,
Пастушкою переодета?
Я влюблена… Что вам за дело?
Ужели в том — моя вина?
Бороться я с собой хотела…
Увы, давно мне не до сна:
Я влюблена!
Была ль красотка под луной,
Что ярче и милей одета
Самой Природы в час любой!
Взгляни, как радугой цветной
Ее сверкают туалеты.
Вчера лежали перед ней
Брильянты всех сокровищ краше,
Затмив все побрякушки наши.
О, то был праздник королей.
А иней искрами своими
Мильоны солнц зажег вокруг.
Усеяны и лес и луг
Алмазов брызгами живыми.
Была ль красотка под луной,
Что ярче и милей одета
Самой Природы в час любой!
Взгляни, как радугой цветной
Ее сверкают туалеты.
В серебряном сиянье лес,
И, как атлас, свод неба синий:
Весь день на соснах блещет иней,
Как Млечный Путь среди небес.
Ни лебеди, ни горностаи
Так не сияют белизной,
И луч багряно-золотой
Зажегся, ветви озаряя.
Была ль красотка под луной,
Что ярче и милей одета
Самой Природы в час любой!
Взгляни, как радугой цветной
Ее сверкают туалеты.
Как будто в зимний день весна
Божественной скульптурой белой,
Чеканкою заиндевелой
Творцом незримым создана.
Резвитесь в солнечном сиянье,
Синицы, сойки, корольки!
Смерть не расставит вам силки
Средь отблесков зеркальных граней.
Была ль красотка под луной,
Что ярче и милей одета
Самой Природы в час любой!
Взгляни, как радугой цветной
Ее сверкают туалеты.
Красавица, я расцветил
Сверканьем радужных камений
Тоску унылых сновидений;
Вы мне простите этот пыл!
Ведь только запоет в экстазе
Моя душа, так жди дождей;
Поэзия моя, скорей
Лети на небо прочь от грязи!
Была ль красотка под луной,
Что ярче и милей одета
Самой Природы в час любой!
Взгляни, как радугой цветной
Ее сверкают туалеты.
Посвящается Беранже
Перевод Г. Федорова
Наш Беранже — старейшина меж нами,
Ему мы все должны воздать почет.
Не восхищался кто его стихами?
Их тридцать лет вся Франция поет.
Дарован ею славному поэту
Венок из роз, плюща и чабреца,
Античный лавр вплетен в награду эту.
Друзья, прославим старого певца!
В громах и бурях шло поэта детство:
Тогда была Бастилия взята,
В его стихах бесценное наследство —
Тех грозных лет святая правота.
Борьба со злом живучим им воспета,
Его разил он с яростью бойца.
Его талант не знал авторитета.
Друзья, прославим старого певца!
Оплакал он родной страны невзгоды,
Наполеона скорбную судьбу,
Напомнил всем блистательные годы
Того, кто спит последним сном в гробу.
А в наши дни в безмолвии суровом,
Когда кругом горланят без конца,
Поэт клеймит безмолвием, как словом.{258}
Друзья, прославим старого певца!
Портного внук, он вас громил, вельможи.
Трещали вы по всем по вашим швам.
Судейские, и вам досталось тоже,
Бесстрашно он в лицо смеялся вам.
Мы помним все о том позорном деле —
Как вы травили славного творца:
За песни вы судить его посмели!
Друзья, прославим старого певца!
Он заклеймил Тартюфа и Базиля,
По их словам, тяжка его вина:
Сама религия, — они твердили, —
В его стихах была оскорблена.
Всю мишуру — распятья, четки, мощи,
Весь этот хлам он смел с ее лица,
Без них она куда ясней и проще.
Друзья, прославим старого певца!
Мы любим добродушие поэта,
Нам будет вечно этот облик мил,
Его подруга хороша, Лизетта,
Как живо он ее изобразил!
В кругу друзей приветлив, ясен, кроток,
Воспел за кружкой доброго винца
Он Францию, народ ее, красоток.
Друзья, прославим старого певца!
Безумца мудрого{259} счастливый жребий
В сияние грядущего вознес.
Предвидел он — заря пылает в небе,
Иссяк источник наших горьких слез.
Его б могли в свой круг принять как брата
Мечтатели, чьи пламенны сердца,
Чьи имена храним в душе мы свято.
Друзья, прославим старого певца!
