2
Есть грусть прекрасная, когда поется стройно,
Когда – как ширь реки – задумчиво, спокойно
Катится беглых грез летучий хоровод…
Но есть другая грусть, грусть пропасти темнее,
Грусть, давящая грудь, как мстительная фея,
Когда молчат мечты и сердце смерти ждет,
Как ласку юноша, когда ни звука песен,
Ни смелых образов, когда вся жизнь – тюрьма,
Где млеет по стенам седеющая плесень
И веет сыростью губительная тьма.
1888
Есть в природе бесконечной
Тайные мечты,
Осеняемые вечной
Силой красоты.
Есть волшебного эфира
Тени и огни,
Не от мира, но для мира
Родились они.
И бессильны перед ними
Кисти и резцы.
Но созвучьями живыми
Вещие певцы
Уловляют их и вносят
На скрижаль веков.
И не свеет, и не скосит
Время этих снов.
И пока горит мерцанье
В чарах бытия:
“Шепот. Робкое дыханье,
Трели соловья”,
И пока святым искусствам
Радуется свет,
Будет дорог нежным чувствам
Вдохновенный Фет.
Январь 1889
Сильней и глубже век от века
Земли и мыс, ли торжество.
Все меньше веры в божество
И больше – веры в человека!
20 апреля 1889
«Дрожащий блеск звезды вечерней…»
Дрожащий блеск звезды вечерней
И чары вешние земли
В былые годы суеверней
Мне сердце тронуть бы могли.
А ныне сумрак этот белый,
И этих звезд огонь несмелый,
И благовонных яблонь цвет,
И шелест, брезжущий по саду,-
Как бледный призрак прошлых лет,
Темно и грустно блещут взгляду.
Xoчy к былому я воззвать,
Чтоб вновь верней им насладиться,
Сны молодые попытать,
Любви забытой помолиться!..
Апрель 1889
Дрожит ли зыбь сребристого ручья,
Сверкает ли вечерняя зарница,
Шумит ли лес иль песня соловья
Гремит в кустах – везде мечта моя
Найдет приют, как властная царица.
Она живет с природой заодно;
Она в ручье купается наядой,
И ложе ей – из мхов цветущих дно…
Ей все любить, ей все понять дано,
Чтоб пролететь мгновенною усладой.
Чтобы на миг блеснуть в душе моей
И озарить улыбкой cyeвepной
Холодный мрак моих печальных дней,
Чтоб исцелить минутный яд страстей
И скрасить жизнь красою лицемерной…
4 мая 1889
Ты сказала мне: “Как скучно
Нынче пишут все поэты -
И у этого печалью
Переполнены сонеты.
Те же грезы, те же рифмы!
Все сирени да сирени!..”
И, зевая, опустила
Книгу песен на колени.
А над нами в это время
Горячо лазурь сверкала,
На песке узорной сеткой
Тень от веток трепетала.
В кленах зыбью золотистой
Блеск мигал, играя с тенью.
Пахло липами и медом
И цветущею сиренью.
И сказал тебе я: “Видишь,
Как прекрасны чары лета!
Но стары они, как вечность,
Как фантазия поэта!..”
Май 1889
Гаснет вечер, гаснет небо
В бледном золоте лучей.
Веет тихою печалью
От безлиственных аллей.
Даль пронизана туманом,
Точно пылью голубой.
Пахнет свежею травою
И увядшею листвой.
Все полно безмолвной неги,
Только в зелени сосны,
Будто медленные стоны,
Звуки мерные слышны.
То, встречая праздник мая,
В ароматной тишине
Одинокая кукушка
Об иной грустит весне.
Я люблю ее глухое
Похоронное “ку-ку”,
В нем я слышу наши слезы,
Нашу вечную тоску.
И обычай суеверный
Наблюдая по весне,
Я шепчу лесной кукушке:
“Сколько жить осталось мне?”
И пророчица-кукушка
С безмятежною тоской,
Точно слезы, сыплет годы,
Сыплет звуки надо мной.
Я считаю их прилежно:
Десять… двадцать… тридцать лет…
Нет, кукушка, ты ошиблась,
Льстив и ложен твой ответ!
Неужель еще так много
Дней печали и борьбы,
Дней тревожных увлечений
В тайниках моей судьбы?
Неужель еще придется
Мне оплакивать друзей,
Чье участье сердце грело
На рассвете юных дней?
Нет, кукушка, ты ошиблась!
Жизнь в начале хороша,
В дни, когда кипит восторгом
Окрыленная душа.
Но не сладко встретить старость,
Чтоб утраты вспоминать
И, как ты, в своей печали
К одиночеству взывать!
Май 1889
Царское Село
Я слушал плеск гремучего потока,
Он сердца жар и страсти усыплял.
И мнилось мне, что кто-то издалека
Прощальный гимн мне братски посылал.
И мнилось мне, что в этом влажном шуме
Таинственно и мирно я тону,
Всем бытием, как в непонятной думе,
Клонящейся к загадочному сну.
И тихо жизнь как будто отлетала
В безмолвную, задумчивую даль,
Где сладкая баюкала печаль
И нежное волненье волновало.
Июнь 1889
« Зашумел, закачался взволнованный сад…»
Зашумел, закачался взволнованный сад,
Листья бьют боевую тревогу;
Быстро вихрь налетел и отпрянул назад,
Запылил и завихрил дорогу.
Распахнулись со скрипом ворота на миг,
Затворилось окошко со звоном.
На пруде – громче уток испуганных крик,
Громче жалобы в мире зеленом.
Вот упала тяжелая капля… За ней
Шумно ливень серебряный хлещет…
И потоки звучней, и сквозь зелень ветвей
Озаренная даль уже блещет…
Июнь 1889
Ветер плачет за окном,
Ветер мечется и стонет
И невидимым крылом,
Золотые листья гонит.
Листья падают с берез,
Листья шумно бьют тревогу,
Сердце жалобят до слез;
Сердце внемлет понемногу
Их взволнованным речам.
Ропщут листья по ветвям:
“Страшно в сумраке ночном
Опадать с ветвей родимых,
Гнить и мокнуть под дождем,
Дрогнуть в стужах нестерпимых!
Для того ли по весне
Мы цвели и трепетали,
Для того ли в полусне
Ветру сказок нашептали,
Чтоб он в осень нас сорвал,
Умертвил и разметал!
Ой ты, ветер неразумный,
Ветер вольный, ветер шумный,
Ты гони нас поскорей
К волнам северных морей!
Мы расскажем волнам белым,
В страхе, в стуже поседелым,
Все, чему весной могли
Научиться у земли
И о чем и почему
Мы рыдали в дождь и тьму.
И когда весною станут
Волны плыть, кочуя вдаль,
Пусть расскажут, пусть помянут
Наши сказки и печаль!”
14 августа 1889
Стало скучно тебе -
Что же надобно?
Ветер плачет в трубе,
Плачет жалобно.
Грустно свечка горит
Одинокая;
В окна полночь глядит
Черноокая.
На дворе сентябрем
Веет холодом;
Сыплет желтым листом,
Точно золотом.
Встал туман над рекой
Белой дымкою -
Сны снесет он с собой
Невидимкою.
Ветер буйный в трубе
Плачет жалобно.
Скучно мне и тебе -
Что ж нам надобно?
31 августа l889
Отходят старые глашатаи свободы
Под своды вечные, под гробовые своды,
И лавры провожают их,
И смерти торжеству внимает скорбь живых!
Они родилися в мятущиеся годы,
В дни предрассудков роковых!
В те дни, когда еще зарей освобожденья
Не озарился мрак отчизны дорогой…
При них порвалися гнилого рабства звенья,
От них повеял дух благого просвещенья
Над пробужденною страной.
Понятна их борьба, разумна их тревога,
Благословен их трудный путь.
Страдая и любя, они творили много -
Их есть чем помянуть!
А мы! Мы, робкое, больное поколенье,
Смирив в своих сердцах пытливое волненье,
Мы все хотим простить и все благословить,
Но цель потеряна, кумир давно разрушен;
Мы к миру холодны, и мир к нам равнодушен…
Мы не умеем жить!
Август 1889
«Прекрасна ты, осенняя пора…»
Прекрасна ты, осенняя пора!
Задумчивой природы увяданье,
Седой туман в час раннего утра,
Лучей и птиц прощальная игра -
Все будит грусть и сны очарованья!
Прекрасна ты, осенняя пора!
От детских лет, печальный северянин,
Люблю я шум захолодавших вод
И сонный лес, когда он зарумянен
Дыханием осенних непогод.
Войду ли в сад – там смолкли птичьи хоры,
Он весь поник. В нем поздние цветы
Облечены в последние уборы,
И ярче их махровые узоры
Пред бедностью грядущей наготы!
Войду ли я в редеющие рощи -
Прозрачные, багрянцами горя,
Они молчат… Их дремлющие мощи
Уж обожгла сентябрьская заря!..
Пойду ль к реке – высоко ходят волны,
Суров, тяжел свинцовый их набег.
И тихою гармониею полны
Мои мечты, исполненные нег…
Живей встают забытые утраты,
Но не гнетут, не мучают оне,
Неясные, как сны, как ароматы,
Рожденные в осенней тишине.
Вновь кроткое доступно примиренье,
Вновь нежная слеза туманит взор…
И жизнь ясна, как светлое виденье,
Как милых строк разгаданный узор…
Август 1889
«Как быстро год прошел! Как медленные дни…»
