Вадим Шефнер - Избранные стихи

В грехах мы все — как цветы в росе,
Святых между нами нет.
А если ты свят — ты мне не брат,
Не друг мне и не сосед.

Я был в беде — как рыба в воде,
Я понял закон простой:
Там грешник приходит на помощь, где
Отвертывается святой.

Есть улыбки — как награды,
Хоть от радости пляши;
Есть убийственные взгляды —
Артиллерия души.

Есть молчание согласья,
Праздничная тишина;
Есть молчанье поопасней,
Есть молчание — война.

Редко от радости плачем мы.
Может, один лишь раз
Радость у горя берёт взаймы
Слёзы в счастливый час.

Ветер шуршит весенней листвой,
Утро зовёт в поход.
Радость — честна, радость с лихвой
Горю свой долг вернёт.

Но на пороге дальней зимы,
Всё испытав всерьёз,
Слёзы счастливые вспомним мы —
Горьких не вспомним слёз.

В чьей-то памяти нестрогой
Страх такое место занял,
Что легла его дорога,
Тропки все перегрызая.

Что страшит — того не бойся,
Не петляй туды-сюды, —
Лучше ты щитом прикройся
От неведомой беды!

Никогда не забуду
Чей-то мудрый совет:
Жди опасности всюду,
Где опасности нет.

Ах, что там бой, походный строй
И посвист вражьих стрел, —
Приходит худшее порой
Для тех, кто уцелел.

Минувшие беды, что были в былом,
Забудь, в рядовые разжалуй.
Грядущие беды идут напролом,
Они поопасней, пожалуй!

Поброжено, похожено
Поискано, порыскано;
А песня-то — не сложена,
А счастье — не отыскано.

Ничего не сбылось, что хотелось,
Сам себе я был вор и палач —
По копейкам растрачена зрелость
На покупку случайных удач.

Тебе идет седьмой десяток лет,
А чем ты тех, кто раньше умер, лучше?
Поскольку бога не было и нет,
За все благодари ничтожный случай.

В сложнейших иерархии причин
Несущих нам спасенья и кончины,
Порой главнейший обретают чин
Не очень-то большие величины.

Гляди, гляди в минувшее, старик!
Твое везенье, может быть, таится
В пушинке тополиной, что на миг
У снайпера повисла на реснице.

И, может быть, давно б тебя земля
Взяла, избавив от соблазнов поздних,
Но старшина, блокадный хлеб деля,
На целый грамм в твою ошибся пользу.

Живи — и помни средь земных забот,
Что для других все кончилось иначе, —
И их невольно оскорбляет тот,
Кто видит смысл в своей слепой удаче.

Топочут дни, как пьяные слоны,
Транжирит жизнь свои грома и молнии, —
А мне б сейчас стаканчик тишины,
Бокал молчанья, стопочку безмолвия…

— Печали, печали, печали
На сердце твоем и лице.
Печали полегче — в начале,
Печали похуже — в конце.
А жизнь догорит, как цигарка,
И в ящик сыграешь, дурак…

— Ну чем ты пугаешь, цыганка, —
Я все это знаю и так!
Я тоже немножко умею
В своей разбираться судьбе…
Цыганка, гадай пострашнее —
Тогда я поверю тебе!

Умереть бы, не веря в прогнозы,
Второпях не расчухав беду, —
Так столкнувшиеся паровозы
Умирают на полном ходу.

Любит смерть нагрянуть с тыла,
Перед ней бессилен блат.
Если жизнь тебе постыла —
Становись в последний ряд.

О смерть, бессмертная паскуда,
Непобедимая беда!
Из рая, из земного чуда,
Людей ты гонишь в никуда!..

Судьба, как слепой пулеметчик
Строчит — и не знает куда, —
И чьих-то денечков и ночек
Кончается вдруг череда.

Все это кончается просто —
Не взлетом в небесную высь,
А сонным молчаньем погоста,
Где травы корнями сплелись.

Отъезжу свое, отышачу,
Дождусь расставального дня —
В низине под квак лягушачий
Друзья похоронят меня.

На кладбище загадочный уют,
Здесь каждый метр навеки кем-то занят.
Живые знали, что они умрут,
Но мертвые, что умерли, — не знают.

Ты думал о вечности? Ты в ней живешь,
Ты ешь ее хлеб и вино ее пьешь,
На вечные звезды ты ночью глядишь
И сам из бессмертных частиц состоишь.

Пусть жизнь человека не слишком длинна,
Но каждому личная вечность дана,
И пусть предстоящее скрыто во мгле —
Ты вечен, пока ты живешь на Земле.

До обидного жизнь коротка,
Не надолго венчают на царство,
От глотка молока до глотка
Подносимого с плачем лекарства.

Но меж теми глотками — заметь!
Нам немало на выбор дается:
Можно дома за чаем сидеть,
Можно пить из далеких колодцев.

Если жизнь не легка, не гладка,
Если в жизни шагаешь далеко,
То не так уж она коротка,
И бранить ее было б жестоко.

Через горы, чащобы, пески,
Не боясь ни тумана, ни ветра,
Ты пошел от истоков реки
И до устья дошел незаметно.

Вот и кончен далекий поход,
Не лекарство ты пьешь из стакана:
Это губы твои обдает
Горьковатая зыбь Океана.

Скромная звезда печали
Смотрится в мое окно.
Всё, о чем мы умолчали,—
Всё ей ведомо давно.

Всё, чем это сердце бьется,
Всё, о чем забыть хочу,
Прямо к ней передается
По незримому лучу.

Там я взвешен и исчислен,
Спрограммирован дотла,
Там мои читают мысли,
Знают все мои дела.

Там в хрустальных коридорах
Крылья белые шуршат,
У светящихся приборов
Там дежурные не спят.

Из иного измеренья,
Из холодного огня
Ангел долгого терпенья
Грустно смотрит на меня.

Может, скоро в дали дальней,
Сверив час и сверив год,
Он с улыбкою прощальной
Кнопку черную нажмет.

Кого-то нет, кого-то нет…
В одной квартире старой
Висит гитара давних лет,
Умолкшая гитара.

Ее владельца ожидать
Нелепо, бесполезно,
Унесена его кровать
К соседям безвозмездно.

Но кто-то всё не верит в быль,
Что нет его навеки,
Но кто-то отирает пыль
С потрескавшейся деки.

И, слушая, как вечерком,
Не помня песен старых,
Бренчат ребята за окном
На новеньких гитарах,

Всё смотрит вдаль из-под руки
Во мрак, в иные зори
И ждет, что прозвучат шаги
В пустынном коридоре.