Афсал сел за стол, тяжело уперся локтями:
— Откуда у Лима такая сила?
— Ему помогли! — сказала старая Ненек.
— Сильно помогли. Но кто его накажет? Закат — это конец дня, но восход — это конец ночи…
В дверь постучали. Все четверо настороженно прислушались. Афсал пошел открывать. На пороге стоял Ахмад, тот самый рабочий порта, которого Мелин Деман в момент ареста просил зайти к своим. Он был седоват и плечист, майка-безрукавка подчеркивала рельеф его натренированных в доках мышц.
— Тут все Деманы? — улыбнулся Ахмад. — И этот? — Он кивнул на младенца.
— Проходите, проходите, — предложила Моми.
Ахмад прошел к столу и сел напротив Афсала. Внимательно обвел стены и потолок взглядом.
— Привет вам от Мелина.
Посыпались вопросы: «Где он?», «Что с ним?».
— Он арестован. Утром. Многих взяли… На баржу — и на Полтон…
— На Полтон?! — ужаснулась Моми.
— Хуже некуда, — согласился Ахмад. — Вот он это и просил сказать.
— Немного… — покачала головой старая Ненек.
— Жив — уже немало, — возразил Ахмад.
— Мало! — ответила Ненек. — Представь себе, мало. Почему рядом с ним не жена, не дети, не внуки, а охрана да колючая проволоку? Что там вообще происходит, в порту? Одних уводят, а другие смотрят? Я ему говорила: не суйся, не лезь, обойдутся без тебя. Не обойдутся, я не обойдусь — вот что говорил Мелин Деман, когда дело до черты доходило. А вы ждете, пока всех вас сгноят или пристрелят…
— Мой муж тоже арестован, — сказала Суфия. — Его избили и увезли…
— Анвара?! — воскликнул Ахмад.
— Скажи об этом Мелину, если увидишь, — сказала Ненек. — Вас растаскивают, как котят, а вы помалкиваете…
— Мы не помалкиваем. Половина порта все еще в наших руках, между прочим. И в поселок солдаты пока не суются.
— Вот и не будь гостем на собственной земле! — воскликнула Ненек. — Главней нас тут нет, понял?
Афсал смотрел на мать, не узнавая.
— Тихое небо — колыбель грома, — улыбнулся он.
— Приходит пора и грому греметь! — Ненек распахнула дверцы шкафчика и из глубины достала прекрасный, хотя и устаревшего образца пистолет.
— Ой! — взвизгнула Моми. — Дай посмотреть!
— Почему посмотреть? Дарю!
Ненек передала пистолет дочери, а сама опять порылась в шкафчике и вынула другой пистолет.
Афсал не находил слов:
— Эт-то же, эт-то… Ахмад, здесь все вооружены!
— Ну, женщины! — замахал руками Ахмад. — Берите и меня в отряд!
— Собаки кусают трусливых! — заключила свое выступление старая Ненек.
— Не говори плохо о собаках, — сказал Афсал.
Утром следующего дня генерал Лим в своих апартаментах принимал рапорты. Он стоял возле широкого письменного стола, и все присутствующие тоже стояли. Народ тут был в основном немолодой, но решительный.
— Я доволен! — чеканил генерал Лим, обращаясь к сухопарому полковнику и майору Базлуру, который один был здесь в гражданском. — Университет нам пока не нужен. Хороший переворот всегда кое-что переворачивает.
— Информирую, — вставил Базлур. — сегодня на стенах университета обнаружены фотографии тех, кто вчера пострадал.
— Именно — пострадал! — кивнул генерал. — Никаких «убитых», «казненных», «расстрелянных». Только «пострадавшие» и еще — «пропавшие без вести». Мы власть мирная, мы пришли с любовью и миром. В этом — корень нашей пропаганды… — Он помолчал и вдруг добавил: — Я сегодня не спал.
— Я тоже, — с подобострастной готовностью отозвался сухопарый полковник.
— А он спал! — Палец генерала уткнулся в грудь Базлуру.
— Но я…
— Молчите! Вы проспали тех, кто расклеивал фотографии!
— Пятерых уже взяли… — попытался оправдаться Базлур.
— Пятерых?! Взять двадцать! Двести!.. Что в порту?
— Порт контролируют мои части, — выступил вперед другой полковник.
— Да?
— Большую часть порта! — поправился он.
— А что в меньшей части?
— Пакгаузы, примыкающие к поселку, пока в руках докеров, временно…
— Задача ясна? — спросил генерал.
— Так точно!
— Верю… И запомните, — генерал обратился ко всем сразу, — строгий контроль за информацией. Иностранную прессу мы изолируем. Нашу тоже. Любой свидетель со стороны — наш враг. Наведем порядок, а потом о нем расскажем. Мир будет следить за каждым нашим шагом… Наше выступление не моя только инициатива. Это, надеюсь, ясно? Скоро поступит большая партия оружия от друзей, мне обещали. Нам помогли сейчас и гарантируют поддержку в дальнейшем. Так не обманем же тех, кто на нас надеется… Идите!
Военные дружно вывалились из кабинета. Базлур остался.
— Что? — мягко, как своего, спросил генерал.
— Доклад контрразведки готовлю к девятнадцати ноль-ноль.
— Приходи…
— Мелкий вопрос, генерал. А может быть, не мелкий. Я тут прижал одного парнишку… — Генерал удивленно посмотрел на Базлура: — Вы о нем слышали. Афсал Деман, чемпион мира в подводном плавании.
— Ну, Афсал Деман! — Генерал сделал жест, означавший: кто же не знает Афсала Демана?
— Я хочу, чтобы он выступил в поддержку нашего генерала.
— Ты хочешь. А он?
— Он пока не очень. Но — работаем. Убрали отца, брата и одну юную особу. Он выступит.
— Это хорошо. Действуй. Кстати, поищи этих двух, волосатые такие, их все по телевидению показывали, поют… Тоже бы привлечь — их слушают…
— Их фотографии были на стене университета, — доложил Базлур.
— Жаль… Ну, дьявол с ними… А идея у тебя верная, иди!
На той стороне кампонга, что обращена к морю, под навесами виднелись перевернутые лодки. Лодки, баркасы разных размеров и форм борт к борту как бы устилают и воду у берега. Носами они притянуты к легким пирсам-мосткам.
Рядом с навесами — небольшой жилой дом с пристройкой-верандой. У стены дома — большая черная жаровня, возле которой хлопочут две женщины в пестрых соронгах. А в центре пристройки, за дощатыми столами, уставленными батареей пивных бутылок с этикеткой «Гинесс», расположилась большая компания.
Был здесь хромоногий Педро Гонсалес, худой и нервный, два брата — Хван и Мин, оба желтолицые, оба с плоскими широкими носами, были рабочие порта и рыбаки, Ахмад с Афсалом и еще тот самый мальчик, что не пропустил машину Афсала и Селины к баррикаде. Теперь на плече его сидела большая жирная мангуста. Центром компании был Мада Сумар — старше остальных, грудь колесом, живот навыкате, лысый, на широком лице выделяются толстые алые губы, которыми он без устали обсасывает мундштук маленькой кривой трубки.
— Эй! — крикнул мальчик, стараясь обратить на себя внимание. — Хотите, я вам кобру покажу?
— А где ты возьмешь кобру? — усмехнулся Мада Сумар.
— Вот здесь! — и мальчик потряс мешком, который выдернул из-под табуретки.
— Ну, покажи, — разрешил Мада Сумар.
— Хотите, мангуста придушит кобру? Только пусть тогда Афсал даст мне автограф, на фотографии. — И мальчишка вынул из-за пазухи открытку с портретом Демана.
Потом бесстрашно вытянул из мешка кобру. Глаза мангусты налились кровью, усы заходили ходуном, она учуяла добычу. Мальчишка свистнул, и мангуста кинулась на кобру. Короткая схватка закончилась ее победой — кобра была придушена.
— Пиши! — гордо сказал мальчик Афсалу.
Афсал расписался на открытке и вернул ее счастливому мальчишке.
— Даже мальчишка знает, что мангуста сильнее кобры, — сказал Мада Сумар. — Жалко, генерал Лим не видел… Я и говорю: каждый потерянный час может стоить им жизни…
— Но сколько их? Где они? Все на острове Полтон? Или не все? — сказал Педро Гонсалес, сжимая коленями свою трость.
— Есть предложение, — сказал Хван.
— Это я скажу! — брата поспешил перебить Мин.
— Почему ты? — возмутился Хван. — Ия не заика…
— Стоп! — остановил препирательства Мада Сумар. — Говори, Хван.
Парень пригнулся к столу и зловеще прошептал:
— Надо устроить нападение на Управление. Изъять документы. Здание взорвать.
— Обсуждать будем или просто поблагодарим? — с серьезным видом спросил Мада.
Хван обиженно надулся.
— Порт наполовину наш, — вступил в разговор Ахмад. — Вот и надо устроить штурм острова.
— Вслепую? — спросил Гонсалес.
— Почему вслепую? Полтон с берега виден.
— Полтон виден, да не видно, кто на нем. — Мада Сумар покачал головой. — А если часть людей они держат в другом месте? Освободим одних, под смертельный удар подставим других.
— Сумар прав! — подал голос Афсал.
— Говори, студент! — поддержал Мада Сумар.
— Освобождать нужно всех сразу. Поэтому надо узнать, где они держат людей. Где и кого.
— Точно это известно пока только хунте, — прервал Мада Сумар. — Когда об этом узнаем мы, срочно сообщим об этом прессе. «Кобра» боится правды. Так пусть люди ее узнают!
