class="stanza">
Не корите певца, что под сенью листвы
Ищет он для себя вдохновений:
Будь иная пора, услыхали бы вы,
Для каких он рожден песнопений.
На заброшенной лире запел бы он вновь
Не про тихие радости жизни —
Он запел бы восторженный гимн про любовь
Неподкупного сердца к отчизне...
Но — увы! — миновали, как чудные сны,
И отвага, и гордость былая,
И скорбят угнетенной отчизны сыны,
На развалинах счастья вздыхая.
От обид и гонений избавлен лишь тот,
Кто, предательства цену изведав,
Без стыда и боязни стяжает почет
Над останками доблестных дедов.
Не корите ж певца, что для радостных снов
Он смыкает усталые вежды:
Он и дремлет, и ждет, и воспрянуть готов,
Лишь бы луч, лишь бы проблеск надежды!
Зароните лишь искру — и в сердце его
Разгорится священное пламя,
И увядшую ветвь от венка своего
Он возложит на бранное знамя.
Но пускай нашим грезам заветным конец:
И в спокойных, незлобивых звуках —
О возлюбленный край! — не забудет певец
О твоих испытаньях и муках.
Ветер стоны твои далеко разнесет
И покой чужеземца встревожит,
А услышит их враг и мучитель, прольет
Непритворные слезы, быть может.
Перевод В. Лихачева
Oh! the days are gone, when Beauty bright
My heart's chain wove;
When my dream of life, from morn till night,
Was love, still love.
New hope may bloom,
And days may come,
Of milder calmer beam,
But there's nothing half so sweet in life
As love's young dream:
No, there's nothing half so sweet in life
As love's young dream.
Though the bard to purer fame may soar,
When wild youth's past;
Though he win the wise, who frown'd before,
To smile at last;
He'll never meet
A joy so sweet,
In all his noon of fame,
As when first he sung to woman's ear
His soul-felt flame,
And, at every close, she blush'd to hear
The one loved name.
No, — that hallow'd form is ne'er forgot
Which first love traced;
Still it lingering haunts the greenest spot
On memory's waste.
'Twas odour fled
As soon as shed;
'Twas morning's winged dream;
'Twas a light, tht ne'er can shine again
On life's dull stream:
Oh! 'twas light that n'er can shine again
On life's dull stream.
О, ВЕРНУТСЯ ЛИ ДНИ МОЛОДЫЕ
О, вернутся ли дни молодые,
Где сгорали от страсти сердца,
Где все ночи и дни — золотые,
Где любовь, о любовь без конца?
Тех дней зеленый склон
Как солнцем озарен —
Незабываем он!
И света не найти, что смог бы превзойти
Тебя, твой сон, Любовь!
О нет, о нет, о нет! Неугасим твой свет
И сон твой свят, Любовь!
О, дождутся ли муки — ответа,
И найдется ли песнь — у певца,
Чтобы вечною лаской привета
Согревались чужие сердца?
Мудрец, чего ты ждешь? —
Не станет правдой ложь,
И юность не вернешь.
Но где б я ни бывал, любви не забывал —
Ее огнем горел!
И ту, кого любил, я в песнях воспевал:
Любовь, тебя я пел!
Да, забыть я и нынче не в силах
Пыл и радость умчавшихся дней,
Окружение девушек милых, —
Счастье юности быстрой моей.
Во тьме ночей всегда
Сияет мне звезда,
Навечно молода.
Но этот добрый свет невозвратимых лет,
Надолго он иль нет?
Иль будет он сиять, как страсти зыбкий след,
Навалу бед в ответ?
Перевод А. Преловского
«Угасших дней вернутся ли мечты…»
* * *
Угасших дней вернутся ли мечты,
Вернутся ль вновь
И радость мук, и цепи красоты,
И ты, любовь?
Склон тихих дней
Иных лучей
Сияньем озарен.
Но где тот луч, чей яркий блеск затмит,
Любовь, твой сон?
О нет! ничто на свете не затмит
Любовь, твой сон.
Да, лучших мук в груди своей ответ
Найдет певец,
И, страсти враг, пошлет ему привет
Сухой мудрец.
Но не найдет
Былых красот
Поэт вокруг себя,
Тех чувств, что знал, когда он с ней бывал
И пел, любя,
Когда ее смущенье наблюдал
И пел, любя.
В былые дни любимые черты,
Забыть ли вас?
Ваш луч горит средь тьмы и пустоты
В полночный час.
Вы ласки грез,
Дыханье роз,
Крылатый утра сон.
Вы яркий свет, что впредь не озарит
Нам жизни склон,
Увы, ваш свет уж впредь не озарит
Нам жизни склон.
Перевод А. Курсинского
She is far from the land where her young hero sleeps,
And lovers are round her, sighing;
But coldly she turns from their gaze, and weeps,
For her heart in his grave is lying.
She sings the wild song of her dear native plains,
Every note which he loved awaking; —
Ah! little they think, who delight in her strains,
How the heart of the Minstrel is breaking.
He had lived for his love, for his country he died,
They
