Но самке древоточца не везет. Ее пленение совпало со сборами в далекую экспедицию. Разве до нее в такое горячее время? И она забыта на подоконнике на долгих три месяца.
Только в начале сентября, возвратившись домой, я вспомнил о самке. Жизнь в неволе успела сказаться на ее поведении. Большая, черная, она сидела на дне банки, как всегда, сгорбившись, и казалось вялой и совершенно безразличной ко всему окружающему. Пока не поздно, следовало ее пересадить в другое место.
Делаю из гипса домик с многочисленными камерами и переходами между ними, прикрытый сверху стеклом. В самом просторном помещении в маленьких чашечках ставлю воду и раствор сахара и меда. Внезапно схваченная пинцетом, самка пробуждается, Наверное, стальные ветви пинцета ей представляются чем-то вроде клюва птицы. Она пытается защищаться и мощными челюстями хватает металл. Но стекло приоткрыто и через секунду самка в столовой с яствами. Она мечется, ищет выход, долго кружит по галереям, тщательно обследуя каждый уголок вытянутыми вперед усиками. Как она насторожена! Наконец гипсовый домик разведан до конца: выхода, из него нет. Самка занимает в нем одну большую камеру, успокаивается, постепенно впадает в дремоту, и вновь застывает в не подвижности, ничего не ест, ни к чему не желает прикасаться. Припасенные угощения стоят нетронутыми.
Быть может, у нее со столовой связаны неприятные ощущения стальных ветвей пинцета, насильно толкнувших ее сюда? Тогда я хитрю и, передвинув картонку, прикрывающую садочек от света, оставляю в темноте только столовую. Яркий свет беспокоит пленницу, она ищет укрытия. И вот оно — темный ход в столовую. Много раз самка подходит к нему, не решаясь переступить порог подозрительного помещения. Но свет оказывает на нее действие, и самка рядом с пищей. Ей понравился раствор сахара, она охотно пьет сладкую жидкость. Но ее оживление кратковременно: самка возвращается обратно, и снова погружается в полусон, лишь изредка слегка пробуждаясь.
В природе самки муравьев древоточцев, отыскав убежище, наверное, тоже ведут себя так, пережидая осень, а затем и зиму. Копаясь в осеннем лесу в поисках личинок хрущей, я случайно наткнулся на такую же самку. Она закопалась глубоко в землю и здесь соорудила уютную со всех сторон закрытую пещерку. В ней она, наверное, приготовилась зимовать. Здесь глубоко в земле она, благополучно переживет сильные сибирские морозы. Я подсаживаю к пленнице гипсового домика свою находку. Самки, похожие друг на друга как две капли воды, настороженно знакомятся, слегка прикасаясь усиками. Вот они сблизились, схватились челюстями и застыли в этой позе, будто раздумывая, что делать дальше.
Не подружатся ли они? Известны случаи, хотя и у других видов муравьев, когда бездомные самки сообща организовывали муравейник и выкармливали потомство. Правда, потом в таком муравейнике происходили между родительницами кровавые распри.
Неожиданно хозяйка садка делает рывок вперед, а гостья, изловчившись, быстро выдвигает кпереди кончик брюшка и, опрокинув противницу, отскакивает в сторону. Неужели гостья успела подсунуть капельку яда?
Как бы в недоумении хозяйка некоторое время лежит на спине. Все же она какая-то вялая! Наконец, поднимается и начинает чиститься. В это время гостья оживленно обследует помещение. Случайно она приближается к хозяйке, отскакивает от нее и, вздрагивая телом, совершает странные резкие толчки. Это сигнал тревоги, хорошо мне знакомый по другому виду древоточцу красногрудому. Потом успокоилась, проскочила в столовую, напилась сахарного сиропа.
А потом произошло разделение гипсового домика, и муравьи засели по обеим сторонам темного прохода, соединяющего столовую и галереи. Иногда они сближались, и тогда перекрещивались крепкими челюстями, К счастью, узкий проход мешал выдвинуть вперед брюшко и воспользоваться ядом.
Непримиримость самок была очевидной и ясной, чтобы продолжать испытание на возможность совместного их обитания. Пришлось гостью забрать, предоставив ей новое помещение тоже сделанное из гипса. Хозяйка вновь оказалась единственной владелицей садочка. Но она по-прежнему безвыходно сидела все в той же камере. В столовую ее теперь не удавалось заманить никакими мерами. Вскоре я нашел ее мертвой.
Теперь все внимание я переключил на вторую самку. Она чувствовала себя превосходного, но яичек класть не желала.
Наступила зима. Я поместил свою пленницу на холодный подоконник: пусть испытает что-то похожее на зиму. Она окоченела и заснула. Но зато через месяц, перенесенная в тепло, оживилась, деловито засновала по своему домику. И аппетит у нее стал отменный! Через неделю у самки появилось несколько яичек. Из них вышли личинки. Они росли с каждым днем, и самые крупные свили себе шелковую оболочку и превратились в куколок.
У меня прежде тоже воспитывалась самка древоточца. Она, по муравьиному обычаю, сидела в замурованной каморке без пищи, поедая слабых отстающих в росте своих детей-личинок. Почти всех уничтожив, она вырастила только одного муравья-помощника. Наша пленница не поедала потомство. Она преломила инстинкт затворничества и регулярно наведывалась в столовую. А насытившись, кормила отрыжками личинок. Вот и непреклонность инстинкта! Отступлению от этого правила, без сомнения, помогало подкармливание самки-основательницы.
Один за другим вскоре из куколок стали выходить маленькие муравьи и, окрепнув, принимались за дела, Вскоре возле самки суетилось уже восемь дочерей, настоящая семья. Все были заняты, все что-то делали, возились с новой партией личинок и яичек, без устали наведывались в столовую и набивали животики сахарным сиропом, жидким медом, кусочками мяса и спешили кормить всех остальных питательными отрыжками. Те же, которые не посещали столовую, не отходили от матери. Спокойная, малоподвижная, она сидела в окружении свиты, беспрестанно принимала подносимые ей отрыжки и клала яички. Брюшко ее сильно располнело.
Когда в окно моей комнаты стало заглядывать солнце, а из-под больших сугробов потекли ручьи, у моей пленницы был уже собственный муравейник. И, наверное, много лет бы прожила в неволе эта семья, но я переехал из Западной Сибири и мой формикарий погиб.
Очень многие эксперименты и наблюдения над жизнью муравьев были проделаны в искусственных условиях содержания муравьев. Попытки содержать муравьев в неволе предпринимались на заре мирмекологии. Садочки, или как их называли ученые-любители терминов, формикарии, делались самыми разными. В общем, это были камеры или одна камера из гипса, прикрытая стеклом. Из этой камеры или нескольких камер наружу вели ходы на фуражировочные площадки, окруженные валиком и канавкой, наполненной водой для предупреждения бегства муравьев.
