— Спасибо тебе, Меч-птица, — еле слышно прошептал он.
— Милтин! Милтин! Он слышал, как Эска кричала его имя. Он не был уверен, где находится Эска. Казалось, она была где-то далеко…
Теплое, незнакомое чувство охватило его. Нет. Он не мог просто позволить этому случиться. Милтин изо всех сил пытался заговорить, но в горле у него слишком пересохло, и он не мог произнести ни слова внятно. Его первая попытка закончилась приступом ужасного кашля и хрипов. Но вскоре ему удалось выдавить тихий, слабый шепот.
— Э-Эска — прохрипел он. — Я не могу продолжать выводить своих друзей-рабов на свободу. Пожалуйста, закончи задание за меня. Ты сильная, решительная голубая сойка, и я выбираю тебя, чтобы ты сделала это. Скоро я умру. Я хотел бы увидеть, как Турнатт будет уничтожен, а рабы выйдут на свободу, твоими глазами. Он сделал небольшую паузу и попытался улыбнуться. Странное чувство снова попыталось поглотить его. Он повернулся к своим родителям. — Отец! Пожалуйста, лети с Эской в Камнебег… Турнатт должен быть уничтожен... Его голос стал едва слышен. — Я люблю вас, мать и отец…
Странное чувство пришло в третий раз, чтобы забрать его. На этот раз Милтин не пытался сдержаться. Он позволил теплу разлиться по всему телу; ему казалось, что он парит. Вспышка ярких цветов заполнила его зрение. Вскоре они слились в кроваво-красный оттенок. Красное превратилось в черное. Милтину казалось, что он летит по темному туннелю. Туннель казался бесконечным, полным изгибов и поворотов. Он не испугался; он отважился идти дальше.
Он вылетел через отверстие туннеля в небо. Крылья Милтина больше не болели, его грудь и спина были в порядке, и он чувствовал себя счастливым и свободным. Оглянувшись, он увидел свое тело, лежащее в гнезде-кровати. Вокруг него были его родители, Эска и друзья из его племени. Они плакали. Все птицы Островодных плакали. Он завис в воздухе на минуту, пристально глядя на них, запечатлевая их все в своей памяти. «До свидания, мать и отец. Прощай, Эска. Прощайте, Островодные,» прошептал он со слезами на глазах. Через некоторое время он неохотно развернулся и полетел к горизонту, пока его племя не скрылось вдали. Он взлетел выше и сделал петли в воздухе. Птица поднималась все выше и выше, пока не оказалась рядом с солнцем. «Он улетел, улетел в Небесную страну», — прошептал Реймарш, печально глядя на неподвижную фигуру. Он оперся на рукоять своего меча, пытаясь сдержать слезы. «Турнатт, ты заплатишь!» Мать Милтина зарыдала. Эска, слезы которой брызнули из глаз и покатились по щекам, успокоила и утешила ее. Эска печально посмотрела на умиротворенные черты малиновки. На лице Милтина появилась легкая улыбка. Послеполуденный ветерок взъерошил его перья. Казалось, он спал, мечтая о чудесных вещах. Он мог бы вечно жить в своих мечтах. «Покойся с миром, Милтин,» — подумала Эска. — «Я исполню твое желание». Ветер тихо шелестел над кленами, словно в трауре.
На следующий день Реймарш и его соплеменники устроили похороны Милтина и посадили на могиле голубые цветы. После этого предводитель малиновок собрал свои войска и достал красный Листодрев. Они полетели в сторону Камнебега с Эской во главе, яростно скандируя: «Долой Турнатта! Освободите рабов!».
Готовность может предотвратить опасность.
ИЗ СТАРОГО ПИСАНИЯ.
Глава 20. Готовность
Турнатт ждал возвращения Призрака, горя желанием услышать о разрушениях в лагере кардиналов. «Эти маленькие лесные птички убили дюжину моих лучших солдат», — подумал он. Я увижу, как они будут уничтожены! Чтобы скоротать время, он лениво перелистывал страницы Книги безумия, хотя знал каждый абзац наизусть. «Неповиновение распространяется как чума», — пробормотал он себе под нос, цитируя свои любимые отрывки: «Пусть никто не противостоит тебе, даже на секунду. Сокруши их прежде, чем смогут распространиться мысли о восстании». Но у Призрака не осталось ни лучников, ни разведчиков, половина плаща, несколько участков лысой кожи и раны от стрел и дротиков — ни одной серьезной, но все болезненные. Он направлялся не обратно к крепости, а глубже в лес, подальше от кардиналов и голубых соек, а также от лорда ястребов. Тень не собирался возвращаться, чтобы встретиться с Турнаттом лицом к лицу и признаться в своей неудаче. «Сначала был тот странный инцидент в племени Островодных», — размышлял он на лету. «Тогда эти кардиналы и голубые сойки победили Слизеклюва, и теперь даже я не смог победить их. Судьба Турнатта меняется», — решил ворон: «Он больше не тот лорд, которому я хочу служить». Глубокие тени полуночного леса поглотили ворона, и никто не мог сказать, куда он делся. Гленаг сидел в зале главного дерева кардиналов, его голова была обмотана бинтами, очки потрескались. Перед ним лежало Старое Писание кардиналов. На полях последней страницы Старого Писания Гленаг заметил несколько слов: «Первый стих заставит Меч-птицу появиться; второй заставит его остаться достаточно долго. Первый стих есть в этой книге; второй будет от вашего сердца. Выразите там свои пожелания».
Гленаг уставился на эту страницу, его сердце взволнованно колотилось. Здесь был ключ. Наконец-то он понял, что нужно, чтобы призвать Меч-птицу и заставить его остаться. Он обмакнул гусиное перо в чернильницу и начал быстро писать на чистом листе бумаги.
Эска, Реймарш и бойцы его племени продолжили свое путешествие в Камнебег ночью. Они довольно плавно миновали Белые горы, избегая маньяков Склар, двигаясь в темноте. Утром они вскоре пересекли границу и влетели в Камнебег.
— Я снова в твоих объятиях, дорогой лес, — счастливо пробормотала Эска. Она забыла обо всех тяготах путешествия и ускорилась, летя все быстрее и быстрее.
Самый короткий способ добраться до лагеря Голубокрылых состоял в том, чтобы сначала пройти мимо дома кардиналов. Поэтому Эска, Реймарш и его малиновки направились туда. Прежде чем они приблизились, несколько кардиналов выскочили наружу.
— Ты вернулась, Эска! — кричали они. Эска представила им Реймарша и малиновок, и птицы разговаривали во время полета.
— Где Милтин? — спросил один из кардиналов. Все присутствующие опечалились и замолчали при этом вопросе, особенно Реймарш, чье лицо наполнилось печалью. Эска тихо сказала:
— Он был слишком серьезно ранен в Мрачной Крепости, и на нас тоже напали в горах. Он скончался вскоре после того, как добрался домой. Птицы замолчали скорбя.
Через некоторое время Эска нарушила гробовую тишину.
— Как там мое племя?
— Плохо, Эска — ответил кардинал, склонив голову. — Деревья вашего племени были сожжены птицами Турнатта. Эска ахнула от ужаса.
— Улетели ли птицы в Небесную страну?
— Лишь немногие, да благословит Меч-птица их души. Остальные сейчас живут с нами. Приходите и посмотрите на них. Прежде чем кардинал закончил свою фразу, они уже приземлились на пороге лагеря Восходящих. Огнеспин, Небесный Лев, Гленаг и другие тепло поприветствовали их, пригласив внутрь.
Реймарш достал из-под туники красный самоцвет Листодрева.
— Вот Листодрев, который тебе срочно нужен, — сказал он, передавая камень Огнеспину. — с этим и «Песней Меч-птицы» можно вызвать великую Меч-птицу. Огнеспин взял Листодрев и осторожно поднес его поближе к глазам, изучая его. Многогранный драгоценный камень был полупрозрачным и ярким, и казалось, что внутри было бесчисленное множество хрустальных окон. Когда Огнеспин медленно поворачивал его, он испускал мерцающие красные искры. Все птицы в благоговейном страхе собрались вокруг драгоценного камня.
— У вас есть «Песня Меч-птицы»? — спросил Реймарш у Огнеспина и Небесного Льва. Небесный Лев повернул голову к Гленагу.
— Да. — кивнул головой Гленаг. Реймарш сказал:
— В прошлый раз, когда мое племя призвало Меч-птицу, Меч-птица не задержался надолго после того, как появился. Мы не знаем, что мы сделали не так. Я надеюсь, что для вашего племени все будет по-другому.
— Я тоже верю, — Гленаг начал в восторге. — Я нашел инструкции ко второму куплету «Песни Меч-птицы» в самом неожиданном месте. Он поднял листок бумаги.
