Сюрприз
— Можно зайти?
В дверях стоял молодой, лет тридцати пяти, мужичок, невысокий, рыжеватый, крепкий, по виду деревенский: лицо обветренное, рябоватое, подстрижен неровно. В левой руке смятый берет, в правой — портфель из кожезаменителя, потертый и тяжелый.
— Немного попозже, я сейчас занят, — сказал руководитель отдела.
— Попозже… это как, через сколько минут? — спросил мужичок. — Я ведь тоже тороплюсь.
— Минут десять — пятнадцать, можете? — руководитель отдела нахмурился.
— Ну попробую, — помялся недовольный мужичок и вышел.
— Вот же фрукт, — сказал сам себе руководитель отдела и выдвинул опять из стола ящик. Там лежал раскрытый «Огонек» с интересной публикацией. Было утро, первые полчаса он уделял знакомству с прессой. Все сотрудники отдела об этом знали и не лезли в кабинет, а тут приперся какой-то деятель из леса с портфелем.
Прошло минуты три, не больше, по крайней мере, так ему показалось. Опять стук, и дверь решительно растворилась. Руководитель отдела не любил решительно открывающихся дверей. От тех, кто их так открывает, всегда трудно отделаться.
— Извините, у меня теплоход, вернее, самолет, времени нету совсем.
Руководитель задвинул ящик: чтение придется отложить. Эхма!
— Ну что там у вас, какие проблемы?
— Скажите, ваша лаборатория занимается проектированием плотин?
— Во-первых, не лаборатория, а отдел, — поправил руководитель, недовольный еще и тем, что его такие вот посетители понижают в ранге.
— Прошу простить. Так ваш или нет?
— Плотинами, в частности, занимаемся тоже, что дальше?
Посетитель неожиданно резко шагнул вперед, выставил грубую ладонь.
— Павловский Феофан Александрович, рыбак колхоза «Заря», будем знакомы.
Ох уж эта напористая непосредственность провинциалов. Ясно же: нет у него никакого самолета. Вредность одна крестьянская. Руководитель отдела, не вставая с кресла, протянул руку.
— Жмуриков, начальник отдела проектирования, очень приятно. — И иронически усмехнулся. — Что привело вас к нам в институт, товарищ рыбак? — Жмуриков сложил руки «крестом», ссутулился.
Павловский без приглашения сел за приставной стул, положил на колени портфель, сказал устало:
— Я плотину решил сделать, вернее, две.
Жмуриков понял: перед ним очередной дилетант, доморощенный Кулибин, да еще с гонором. Очень надо на него время тратить.
— Вы к сотрудникам нашего отдела обращались? Почему вы сразу к начальнику рветесь?
— И не собираюсь я к ним обращаться, — махнул рукой мужичок. — У них одни разговоры: все решает руководство.
Жмуриков качнул головой, вздохнул:
— Через Ниагару или Волгу? Что вы там собрались покорять?
— Да нет, я не шучу, у меня чертеж есть.
— Чертеж, это уже серьезно, показывайте, любопытно.
Павловский щелкнул застежками старого портфеля, сначала вытащил и положил на стол какие-то железки, объяснил:
— Это не то, это запчасти к «Вихрю».
— Да уж надеюсь, что не чертеж, давайте, давайте.
И Феофан расстелил перед Жмуриковым то, что называлось чертежом. Это был лист кальки в четверть ватманского листа, довольно замусоленный и измятый.
Жмуриков долго в него вглядывался, мычал, с трудом сдерживая смех, заметил:
— Похоже, нелады у вас были в школе с чертежом, а, как вас?
— Феофан.
— Ну да, Феофан, э-э, Александрович.
— У нас, считай, вообще черчения не было. Учительница как раз в декрет ушла.
— М-да, ну ладно. Это у вас что?
— Это озеро Белое. Из него течет река, тоже Белая, вот она.
— Ну а зачем плотина? Да еще две. Для красоты, что ли?
— Понимаете, озеро губится, вытекает из него вода в море, как из блюдца.
Жмуриков стал потихоньку заинтересовываться. Сидевший в нем, в администраторе, инженер брал верх.
— Почему это?
— Вот здесь стояла раньше гидростанция. — Павловский ткнул пальцем в чертеж. — Плотина тут была. Потом пьяный электрик проспал, не раскрыл вовремя створки, плотину прорвало, вода ушла другим руслом, то есть прямо в море. Теперь надо реку вернуть в старое русло.
— Грунт песчаный там?
— Ну да, песчаный.
— Понятно, грунт размывается, реку ничего не держит, уровень озера опускается.
— Ну да, так и есть.
— Ты до этого сам дошел? — Жмуриков неожиданно для себя перешел с Феофаном на «ты». Это в нем заговорил инженер-гидротехник, почуявший в Феофане родственную душу.
— Ну да.
— Плотины где хочешь строить?
— Вот здесь и здесь.
— Правильно, одну на истоке, другую чуть ниже старой плотины. Какова очередность строительства?
Это было что-то вроде экзамена. Жмуриков любил экзаменовать.
— Сначала перекрываем озеро, потом строим нижнюю плотину.
— Верно, слушай, да ты толковый мужик, Феофан. Голова у тебя, надо же! Когда будешь строить, время года?
— Думаю, в начале лета, когда реки обсохнут, то есть сейчас. Осенью тоже нельзя — дожди пойдут.
— Гениальная у тебя башка, Феофан, как тебя, Александрович. Ко мне работать пойдешь? Нам башковитые нужны, не хватает, ей-богу.
Жмуриков Феофана явно зауважал.
Павловский, понимая суетность таких разговоров, отмахнулся, запереминался, чего-то он хотел.
— Так какие же у тебя проблемы, Феофан? Ты же во всем как будто разобрался.
— Я не знаю, как эти плотины делаются.
Внутренний инженер-гидротехник возликовал. Ему предстояло проявить себя.
— Ну это не сложно. Там грунт какой?
— На месте нижней плотины дно каменистое, на истоке — сверху ил, внизу тоже камни.
— Значит, сваи не забить. Тогда два варианта: или делать быки, или насыпной вал.
И Жмуриков объяснил, как оба эти варианта надо претворять в жизнь.
И начальник отдела и Павловский остались друг другом довольны. Жмуриков даже позабыл об интересной статье в «Огоньке». Радовался этой встрече и проснувшийся в нем инженер-гидролог. Но под конец Феофан попросил дать ему официальное разрешение на строительство плотин, и в Жмурикове проснулась более сильная личность — администратор, который понял, что Павловский самовольничает.
— А разве вы выступаете не от имени своего колхоза?
Администратор велел ему перейти с Феофаном на «вы».
— Да я, понимаете, — стушевался Феофан, — не все еще детали согласовал с правлением, то есть с председателем, но он мне разрешит, обязательно разрешит…
— Ну вот когда разрешит, тогда и приходите за официальным документом. Мы их частным лицам не выдаем, — отрезал администратор, сидевший в Жмурикове…
