Ольга Александровна рассказанные шепотом истории о существовании в дебрях самого незаселенного, наверное, в Западной Сибири Кондинского района некоего существа, имя которого заменялось десятками эвфемизмов. На клочках бумаги, карандашом и ручкой, не меняя ни одного слова из уст рассказчиков, не приглаживая выражения, вообще никак не редактируя. Поэтому, наверное, эта книга еще и образчик уходящего русского языка кондинской «прописки». Ее рассказчики говорят, как дышат — легко и свободно, не приспосабливаются к слушателю, интеллигентного вида женщине, попросившей встретиться с ней. Что хотели или смогли, то и рассказали... Не так-то легко было вызвать лесовиков на откровенность. На генном уровне срабатывала внутренняя цензура собеседников, чья родословная пересеклась так или иначе с 30-ми годами прошлого века.
Молчуны помнили почем фунт лиха — эту меру веса соввласть щедро раздавала тоннами. Да и христианизация Югры, искоренение язычества (кое-где и кое-когда мечом и огнем...) наложили обет молчания на целые поколения. Особенно на вогулов, уже раз в своей истории подвергшихся в Прикамье жесточайшему миссионерскому притеснению, решившихся на исход в Югру и вновь попавших из огня да в полымя...
О многом, конечно, умолчали респонденты Ольги Кошмановой. Особая ценность книги в том, что автор не додумывает за недоговоривших, не тянет из них жил, не делает выводов из фрагмента того или иного повествования. Она строит целостную картину из груды наваленных паззловских ячеек, строит свою систему координат, в которую и укладываются собранные факты.
Она нащупала этот единственно верный, по-настоящему научный метод подбора и отбора информации, накопила ту критическую массу фактов, которой неизбежно предстоит переход в качество.
Криптозоология, уфология в нашей стране еще переживают период младенчества, хотя в мировой практике их истоки отстоят от нас на сотни лет. Труд Ольги Кошмановой, без сомнения, еще предстоит оценить специалистам конкретных отраслей естествознания. Главное, что она это сделала. Накопила и сохранила, упорядочила во времени и пространстве, в меру сил систематизировала — это, господа хорошие, труд великий, труд славный как по объему, так и по оригинальности выбранной темы. Темы, которой Ольга Кошманова предана вот уже более четверти века.
Наш кондинский краевед известна изданием уже ряда книг, участием в альманахах, публикациями во многих краеведческих изданиях, в литературных сборниках.
Библиография ее подвижнических трудов уже не умещается на паре страниц машинописного текста, ее работы вошли в учебные пособия по этнографии коренных народов Севера. И об этом, и по поводу благоприятному, в связи с изданием «Взгляда в спину», хочется сказать отдельно.
Во всех работах автора, а в книге особенно, наравне с первотемьем рисуется полотно ушедшей и постоянно уходящей эпохи. Нам отчетливо представляются быт и нравы лесовиков, охотников и рыбаков, в целом старожильческого населения на протяжении всего прошлого века, в годы лихих испытаний, голода и холода. И по сей день наш Кондинский район, прямо скажем, не отличается приметами воинствующей цивилизации. Западная Конда еще туда-сюда, как говорится, но две трети всей Конды еще пока «терра инкогнита».
Проникновенно сказал об этом мансийский поэт Андрей Тарханов:
Паруса снимает с лодок осень.
Воздух звонок, словно стон струны.
Принеси мне, ветер, запах сосен
С той туманной, дикой стороны.
Там остались идолы и сказки
И олень задумчивый в бору,
Там берестяным веселым маскам
Больше не смеяться на пиру.
Черный идол посерел от горя:
На сто верст в округе — ни души.
По чужой беспрекословной воле
Вы, мои язычники, ушли.
Парус мой разлукой озабочен.
Видно, и на мне — печать вины...
Принеси мне, ветер, запах сосен
С той далекой, дикой стороны
Кто-то скажет — комплексует поэт, тщится обрести нечто неразменное и первозданное, вроде прививки от безумного настоящего. А мне он понятен в своей ностальгии: пришла пора остановиться, одуматься и оглянуться — от какого прошлого мы так стремимся отдалиться, куда и зачем бежим?
Ольга Кошманова — тихий певец той уходящей эпохи, и голос ее да будь услышан современниками. Творчество писательницы еще никогда не изменяло раз и навсегда избранному руслу. Но она ОДНА такая на Конде, и это факт печальный, «терра инкогнита» еще ждет своих Колумбов. А срок отпущенный весьма условен — стоит появиться здесь хотя бы паре нефтяных вышек, и, как сказал герой недавнего триумфального сериала, всё — «пиши картину маслом»! Вернее, мазутом, фенолом и другими зловонно пахнущими красками рыночной индустриализации.
...Кто-то скептически отнесется как к названию книги, так и к ее содержанию. Что из того? Когда-то и атом считался неделимым, а марксизм-ленинизм звался единственно правильной наукой только потому, что она, видите ли, верная. Ну и где сейчас то и другое учение...
А вы прочтите эту небольшую книжку без снобизма, просто как подборку житейских историй, впервые обнародованных монологов на заданную тему, покопайтесь в своей памяти — может быть, кого-то и обдаст фрейдистским холодком из приоткрывшейся бездны подсознания: о, черт возьми, так и со мной что-то ТАКОЕ было! И это дежавю надолго останется с вами.
Приложения в иллюстрациях
Н.П. Авдеев со слепком Хозяина
ТОТ на лежбище снежного человека
Из летописи.
Хум — мужчина. Слово ком искаженное от слова хум.
Неандерталец — ископаемый человек раннего и среднего палеолита.
(Современный толковый словарь русского языка)
Питекантроп — древнейший ископаемый вид человека, предшествующий неандертальцу и характеризующийся сходством с обезьяной.
(Современный толковый словарь русского языка)
Троглодит — первобытный пещерный человек (живущий в норе или пещере).
(Современный толковый словарь русского языка)
