марш-маршем везут вас по Соборной улице, в гору, в гостиницу Палермо (это у нас-то, на Севере! — вот уж, поистине, «много есть вещей, друг Гораций, для нас непонятных!»), которая выдается ими за лучшую, и действительна была бы хороша и не для Петрозаводска, она не осрамила бы и Петербурга; все там миниатюрно, но крайне чисто, порядочно и мило; цены весьма умеренные, пружинные тюфяки с полным отсутствием докучливого населения, умывальные машинки, вентиляторы, орган, бильярд, кегли, небольшой садик, превосходнейший вид на Петрозаводскую (Соломинскую) губу, Ивановские острова и Соломинский погост, [1] с церковью, построенною на одном огромном валуне, [2] выдавшемся из озера, газеты — все это вместе весьма радует приезжего человека, который ожидает найти обыкновенный губернский клоповник и попадает сравнительно в рай, в особенности по части этого зверя.
В тот же день мы осмотрели Петрозаводск, который, впрочем, осмотреть весьма не трудно, так как, собственно говоря, он состоит из одной улицы и из некоторого подобия безобразной пропасти, которая как-бы вымощена шлаками и в которой прячется от взоров любопытных знаменитый Александровский пушечный и снарядный завод. Первый Петровский завод построен был на устье речки Лососинки в 1703 году. Это горнозаводское заведение было поводом к образованию здесь слободы, под именем Петровской, которая при Петре еще начала развиваться и имела уже в его времена до 30 домов, разбросанных по холмам. От Петровского завода, разрушенного впоследствии, остались весьма немногие следы. Вместо него построен был нынешний Александровский завод [3] на правом берегу Лососинки, почти в центре нынешнего города в 1774 году, и перестроен в 1794 году. Петровская слобода возведена на степень города в 1777 году; в 1784 Петрозаводск сделан губернским городом Олонецкого наместничества и в 1801 году губернским городом Олонецкой губернии. От Петра остался здесь совершенно перестроенный собор, который захотели переделать в более красивом, будто бы, виде потомки и лишили этот памятник гения именно того отпечатка, который до такой степени характеризовал Петра. Собор был деревянный и состоял из 5 этажей, которые возвышались постоянно уменьшаясь в размерах; верхний этаж служил походной обсерваторией Петра; по фасаду шла лестница, которая вела на 5 этаж, и давала возможность не лазить на верх по внутренней лестнице, конечно не безупречной по чистоте и качеству воздуха. И лестница, и обсерватория и 4 галереи на церкви — все это снесено и нынешний Петропавловский собор решительно ничем не напоминает Петрова духа. В соборе есть несколько икон из походной церкви Петра и, между прочими, одна превосходная старинная икона, Соловецкого письма начала 17 века, что и показывает находящаяся на ней надпись, которую удалось нам разобрать. Есть еще сад, который насажден Петром лично и который скоро кажется кончит свое существование, при полном отсутствии желания поддерживать его в порядке.
Прошло со времени основания на Лососинке завода 170 лет и дело рук Петровых идет только еле-еле, чтобы не сказать большего. Известно, как казенное управление может прибыльное дело сделать убыточным, и Александровский завод служит превосходным подтверждением этой способности. Пушки и снаряды обходятся необычайно дорого, гораздо дороже заказных иностранных (сравнительно конечно), нового дела никто не считает нужным начинать, старые поделки, вроде незатейливых перил, утюгов и лопат кое-как работаются на заводах, но все это обходится так дорого, что является недоступным для частных заказчиков. Горное управление составляет вполне государство в государстве в Петрозаводске и необыкновенно тщательно закрывает свои двери пред несносными любопытствующими посетителями. Так напр. по первому же абцугу нас чуть не прогнали из владений синего кантика. Уверенные в просвещенности горного начальства, как и всякого начальства вообще, мы было направились к запретным вратам Александровского завода, но были остановлены страшными криками верного цербера «куда! куда!»; мы были поражены, но поспешили разъяснить, что мы дерзнули думать, что возможно осмотреть завод. «Еще позволит ли начальство!» был ответ цербера, который тут же и разъяснил нам недоумевающим, какой огромный ряд мытарств надо пройти для того, чтобы получить право войти в заказанные смертным ворота. Только несколько времени спустя, рискнули мы наконец отправиться по этим мытарствам и осмотреть завод и так называемую лавку, где навалены кучи лопат, утюгов и гирь.
Благодаря готовности остального местного начальства способствовать всякому человеку, изъявившему желание заняться изучением края, нам доставлена была полная возможность видеть все, что только достойно внимания в Петрозаводске. Первым делом мы отправились в музей, который только что был открыт по инициативе олонецкого начальника губернии. Пока музей помещается в обширной круглой зале так называемого дворца или губернаторского дома. Из предметов, находящихся в музее, обращают на себя внимание: полная коллекция (32 разновидности) мраморов, ломаемых в пределах Олонецкой губернии, небольшая коллекция минералов и земель, собрание древних монет, отысканных в пределах губернии, утварь, снасти, части одежды, орудия и оружие жителей Прионежского края и наконец превосходно исполненные слепки местности на Марциальных водах и замечательной Кижской церкви с 28 главами. Из монет особенный интерес представляют монета Всеволода Ярославича и значительное собрание монет сибирских. Насколько нам известно, — это первое доброе исчадие губернских статистических комитетов, которые в большинстве случаев либо вовсе не собираются и ничего не делают, либо собираются для того, чтобы попить чайку с его превосходительством и поболтать по части городских сплетен. Пример Петрозаводского комитета поистине хорош, но вряд ли последуют ему остальные комитеты, так как ничегонеделание слишком присуще у нас тем местам и должностям, с которыми не соединено никакого приличного содержания. Отчего бы в самом деле не устроить по губернским городам при статистических комитетах музеев, подобных Петрозаводскому, которые наглядно показывали бы всю бытовую сторону местного народонаселения. Отчего не устроить при этих музеях небольшие библиотеки, хотя бы даже только из книг, обязательно поступающих во все комитеты? Но для этого нужна добрая воля и энергия, соединенная с знанием, а всего этого у нас еще слишком мало.
Желая собрать кое-какие новые сведения по расколу, мы обратились в местные духовные библиотеки, но занятия в семинарской библиотеке особенных результатов не дали, по топ причине, что туда из раскольничьих рукописей поступало лишь самое незначительное количество, да и кроме того не из интересных, да и потому еще, что прежние исследователи поисчерпали уже достаточно этот источник. Иное дело — библиотека раскольничьих рукописей при архиерейском доме. После всевозможных отклонений, нам отворены были двери этого хранилища, но с недоверием, опаской. Требовались удостоверения в личности, подписки, расписки и, в особенности, когда мы изъявили желание увезти несколько
