куски которого попадаются величиною до 6 арш.; он отличается от Тивдийского большегорского лишь тем, что он мягче и более легко поддается обработке; в блаженные для заводов времена из него делили подоконники для зимнего дворца. С северной стороны горы находится залежь в виде небольшого кряжа так называемого светло-красного отрывисто-ленточного мрамора; от Тивдии до места ломки около 1 версты расстояния; куски попадаются до 6 арш. В 300 саженях от завода разрабатывался еще шпатовый с бело-красными пятнами мрамор, который залегает стеною; Так как не удавалось находить кусков более 6 верш., то он и употреблялся лишь для выделки небольших чаш и пьедесталов. Наконец в этой же местности залегает стеною в 5 сажен красногорский красный мрамор, который отличается своею мягкостью и употреблялся в кусках до
1/
2 арш. величиною для выделки разных мелких вещей. Затем известны еще: гажнаволокский синеватый мрамор, залегающий стеною кусками до
1/
2 арш.; кривозерский светло-красный мрамор с темно-красными жилками — небольшим кряжем на берегу Кривозера, кусками до 17 арш.; рабоченаволокский светло-красный ординарный мрамор — небольшим кряжем там же, кусками до 1/2 арш. для пресс-папье, пепельниц и иных мелочей. Соломенский темно-зеленоватый камень (соломинская брекчиа) — на берегу Соломенского пролива из озера Логмозера в Онежскую губу, в 6 верст, от Петрозаводска, залегает скалою, кусками до 5 аршин; Пергубский светлокрасный мрамор — близ селения Пергуба, Повенецкого уезда, залегает в небольшой горе, кусками до 2 арш.; лижмозерский пестрый мрамор — на берегу озера Лижмозера, залегает в горе, высотою до 6 саж., кусками до 2 арш.; карьеостровский, белосероватый, или мясной мрамор — на острове озера Сандала, залегает в горе кусками до 2 арш.; шокшинский красный порфир или красный кварцевый песчаник кусками до 9 арш.; шокшинский красно-бурый слоистый камень — оба залегают на юз. берегу Онежского озера, между станциями Шолтозерскою и Шокшинскою; первый в горе, а второй в яме кусками в 21/2 арш. длины и до 3 верш, толщины; бруснинский беловатый и бледно-зеленоватый камень — на ю-з. берегу Онежского озера, в Брусно, лежит слоями в яме и добывается квадратными плитами в 2 арш.; нигозерский аспид — на берегу озера Нигозера, залегает слоями в ямах, встречается в плитах в 27 арш. длины и 1 арш. ширины, хрупок и крайне высокого достоинства; викшламбинский темно-зеленый камень — на берегу озера Сандала, залегает горою, добывается кусками до 6 арш. длины; керчь-наволокский красный сургучевый камень — на берегу озера Кривозера, залегает в земле кусками до 7 верш, длины; палосельгский сургучного цвета камень — близ деревни Палосельги, залегает в кряже кусками в 1 арш. длины; матюковский зеленый камень — на берегу озера Сандала, залегает в кряже кусками до 3 арш. длины; мунозерский темно-малиновый с белыми крапинами мрамор — между озерами Пялозером и Мунозером, залегает в горе кусками до 17 арш. длины; пялозерский темно-сургучный мрамор — близ озера Сундозера залегает в земле кряжем кусками до 12 верш, длины; красногорский пестрый мрамор — в окрестностях Тивдии, залегает в небольшой горе кусками до 1 арш. длины; пялозерский оранжевый мрамор — близ озера Сундозера, залегает в кряже кусками до 1 арш. длины; горбовский, темно-бурый с белыми пятнами мрамор — в Белой Тивдийской горе, залегает в небольшом кряже кусками до 1 арш. длины; царевичский бледно-зеленый с черными крапивами мрамор — близ озера Укшозера и дачи Бутенева «Царевичи», залегает в небольшой горе кусками до 1 арш. длины; янгозерский камень зеленого цвета с черными крапинами — близ села Янгозера, залегает в горе кусками до 1 арш. длины и наконец янгозерский камень с красными и черными крапинами — близ того же села, залегает в горе кусками до 1,5 аршин длины. Все сорта разрабатывались на мелкие поделки; только пялозерский и мунозерский употреблялись на поделки кабинета Его Величества, из викшламбинского и мятюковского делались надгробные памятники и наконец из шокшинского красно-бурого, бруснинского и нигозерского аспида выделывались столбы, карнизы, подоконники, полы, лещадки и ступени. Все это громадное богатство ждет капитала, труда и энергии и конечно вознаградит десятерицею человека, который захочет приложить все это в здешних местах.
Мечты свои отправиться северным берегом Онего вплоть до Повенца на лодке чрез Кижу [4], Толвуй [5], Палеостров и Шунгу [6] пришлось нам отложить, потому что заонежане на этот раз отложили в сторону свою поговорку: «что пожалуете» и, в конец избалованные покойным Гильфердингом, который платил им огромные деньги за доставление сказителей, за дичь, а также и за греблю на его лодке, заонежане, говорим мы, запросили с нас 150 рублей за эту путину и не хотели и слушать моих предложений, и потому я должен был изменить свой маршрут, так как у меня осталось бы довольно времени для посещения Корелы. Порешив отправиться в Повенец «горою», мы запаслись всякими разрешениями, открытыми листами и письменными свидетельствами о личности и двинулись в путь. Великолепнейшие, грозные, дикие виды по сторонам, новизна впечатлений — все это делало путь приятным; ко всему этому следует заметить, что дорога от Петрозаводска до Повенца чуть ли не лучшая из всех дорог объезженных мною по Руси; по её природному шоссе тележка катится как по столу, прионежские лошадки действуют изо всех сил, а ямщики рады неожиданному проезжающему «за оные», т. е. прогоны, и в силу всего этого, делая по 18 верст в час, мы несемся как угорелые и только и приходится покрикивать: «батюшка тише! пожалуйста тише!» Проехали Шую или Шуйский погост, где часа 2 толкуем за самоваром и за стаканчиком пуншика со стариками и слышим жалобы, жалобы и жалобы. Веры меньше стало, молодежь табак курить стала, отовсюду гнетут старую веру, а мы что же? Мы ничего. С Шуи сплошь уже начинаются поселения поморского толка; по спискам большинство, чуть ли не все жители, считаются православными и показываются лишь небывающими у исповеди и св. причастия по болезни или по нерадению, но на самом деле едва выедешь из Петрозаводска, как являются восьмиконечные кресты (даже на православных церквах в виде уступки водружены кресты восьмиконечные), старинные иконы, разные картинки в роде Сирен-птицы, козмографов и, главное, всенепременно «древо благочестное», т. е. родословное дерево князя Мышецкого Боголепа, по преданию основателя Поморского толка; тут уже непременно под тяблом найдется дымило (кадило с деревянной ручкой), которым все беспоповцы кадят своим иконам утром и вечером, а над окнами и дверями прибита бумажная ленточка с превосходно выведенною на ней красно-черными буквами надписью: «Христос с
