здоровыми прибыли, в святой город. Никакого зла не видели мы на пути, но хорошо дал нам Бог видеть на пути все святые места, где ходил Христос ради нашего спасения. Туда и нас, грешных, сподобил ходить и видеть места и чудную землю Галилейскую своими глазами и обойти всю землю Палестину.
Божьей благодатью и молитвами Богородицы путешествовали без пакости и обошли всю Палестинскую землю. Так называется земля около Иерусалима. Божьей помощью укреплялись во время путешествия, не видели нигде ни поганых, ни лютых зверей и никакого зла. Не чувствовал даже малой немощи, но всегда, как парящий орел, силою укреплялся. И если подобает похвалить меня, то я похвалюсь силою Христа: сила моя в немощи, как говорит апостол Павел. Да что я воздам за все Богу, который дал мне, грешному и недостойному, столько благодати видеть и походить по святым местам и исполнить желание моего сердца, — мне, недостойному и худому рабу? Да простите меня, братья, отцы и господа мои, не пренебрежите худоумием моим, что написал не искусно, а просто о местах святых, о Иерусалиме и о земле обетованной. Хотя и не мудро написал, но не ложно: как видел своими глазами, так и написал.
О свете небесном, как он сходит к гробу Господа.
Мне, худому и недостойному рабу, пришлось увидеть своими грешными глазами, как сходит свет к гробу Иисуса Христа. Многие странники неверно говорят о нисхождении Света Святого. Одни говорят, что Святой Дух голубем сходит к гробу Господнему, другие — сходит молнией с неба и так зажигаются лампады над гробом. Все это ложь и неправда: ничего этого не было видно, ни голубя, ни молнии, но невидимо сходит с неба Божья благодать и зажигает лампады у гроба. Об этом и расскажу поистине все, как видел.
В великую пятницу после вечерней службы натирают гроб Господний, промывают лампады все, вливают в них масло без воды, только одного масла. И, воткнув фитили в оловянные держатели, не зажигают их, а оставляют в лампадах незажженными. Запечатывают гроб в два часа ночи, тогда же гасят все лампады и свечи по всем церквам в Иерусалиме.
Тогда я, худой и недостойный, в эту пятницу в один час дня пошел к князу Балдуину и поклонился ему до земли. Он же, увидев меня, худого, подозвал к себе с любовью и спросил: «Что хочешь, игумен русский?» Он хорошо знал меня и очень любил, был он человеком добродетельным, очень скромным и ничуть не гордился. Я же сказал ему: «Князь мой, господин мой, прошу тебя ради Бога и князей русских, разреши, чтобы я поставил свое кадило на святом гробе от всей Русской земли».
Тогда он милостиво и любовно разрешил мне поставить кадило на гробе Господнем, послал со мною человека, своего лучшего слугу, к эконому церкви Воскресения и к тому служителю, который держит ключ гробный. Эконом и ключарь святого гроба разрешил и мне принести свое кадило с маслом. Я, поклонившись им, пошел с большой радостью, купил большое стеклянное кадило, налил в него масла честного, принес уже вечером к гробу Господню и упросил ключаря впустить внутрь гроба Господня. Он открыл мне двери, велел снять калиги, босого ввел меня с кадилом и разрешил мне поставить кадило на гробе Господнем. Я поставил своими руками грешными в ногах, там, где лежали пречистые ноги Христа. В головах стояло кадило греческое, на груди было поставлено кадило монастыря Саввы и всех других монастырей. Сохраняется такой обычай — во все годы ставить кадило греческое и монастыря Саввы. Благодатью Божьей тогда зажгли все эти три кадила. А католические кадила были повешены вверху, и ни одно из них не возгорелось. Я же тогда, поставив кадило, поклонившись честному гробу и поцеловав с любовью и со слезами Святое Место, где лежало тело Христа, вышел из гроба с великой радостью и пошел в свою келью.
Утром в великую субботу в шесть часов дня собираются все люди у церкви Воскресения, приходит бесчисленное множество народа от всех стран, местные жители и пришельцы, от Вавилона и Египта, от всех концов земли собирается в этот день множество людей. Все места около церкви и около распятия Христа заполняются людьми. Великая теснота и лютое томление тогда бывает людям. Многие люди задыхаются тут от тесноты людской. Все собравшиеся люди стоят с незажженными свечами и ждут открытия церковных дверей.
Внутри же церкви тогда находятся только одни попы, и ждут попы и все люди, когда придет король с дружиной. Тогда и открываются двери церковные, и люди входят в церковь в великой тесноте, и в гнетении наполняют церковь и палаты. Всех людей церковь не может вместить, и многие люди вынуждены стоять вне церкви, около Голгофы, около Крайнева места и там, где был найден крест (на котором Христа распяли). И все это будет заполнено бесчисленным множеством людей.
Все люди в церкви и вне церкви ничего иного не говорят, только «Господи, помилуй!». Взывают непрерывно и вопят так сильно, как будто стучит и гремит все это место от вопля людей. Тут источники слез проливаются у верующих людей. Если бы кто имел каменное сердце, то и тогда не мог бы не прослезиться. Всякий человек тогда обращается к себе, вспоминает грехи свои и говорит сам себе: «Неужели из-за моих грехов не сойдет Святой Свет?»
И так стоят все верующие люди со слезами и сокрушенным сердцем. Тут и сам король Балдуин стоит со страхом и великим смирением, из глаз его чудно проливаются слезы. Также и воины его стоят около самого гроба, близ великого алтаря, стоят со смирением.
И когда наступило семь часов дня субботнего, тогда пошел король Балдуин со своими войсками к гробу Господню из дома своего, все шли пешие. Король прислал в придворье монастыря Саввы и позвал игумена и монахов, они пошли к гробу Господнему, и я, худой, пошел с ними.
Пришли мы к королю и поклонились ему. Тогда и он поклонился игумену и всем монахам и повелел игумену монастыря Саввы и мне, худому, близ себя пойти, а другим игуменам и всем монахам повелел перед собой пойти, а войскам своим повелел сзади пойти. И пришли в церковь Воскресения к западным дверям. И множество людей обступили двери церковные, и не могли тогда в церковь войти. Тогда король Балдуин приказал воинам разогнать людей силою, и была проложена среди толпы дорога, как улица, до самого гроба. Прошли мы к восточным дверям гроба
