качестве подарка. На мой взгляд, один только этот факт, уже способствует формированию теплых чувств к императорской власти у японских трудящихся.
В мае мы тоже покидаем отдыхающую Японию. На этот раз собираемся в Париж. С последней поездки в Париж прошло почти три года. И мне все три года не хотелось туда вернуться. Потому что в последнем путешествии слово Париж прочно соединилось во мне с горьким вкусом слёз.
Мы тогда опоздали на самолет Air France, увлекшись вкуснейшими коктейлями в голландском аэропорту. Французский бортпроводник только укоризненно покачал головой, наблюдая наши попытки изобразить удручённость происшедшим. Они нас ждали...
Они нас ждали. Мы прилетели. И, один за другим, слегли в жесточайшей лихорадке. Внезапно. Беспричинно. Необъяснимо. Мы еле-еле двигались. Вставали лишь за тем, чтобы поменять мокрые от жара простыни. Через неделю жар выпил и тела и мозги. И исчез. Так же внезапно, как появился.
К моменту свидания в Париже, отношения между нами достигли ступени, когда нам друг от друга уже хотелось большего. Мы ощущали грядущий поворот судьбы. Предчувствовали, что неизбежно будем вместе. Но за каждым из нас стояли семьи, обязательства, работа. И мы, в человеческой манере, пытались все контролировать. Быть может, это болезнь так обессилила нас. Так что существующие между нами преграды, показались в тот момент непреодолимыми. И мы, проговорив, обнажив ситуацию, предприняли безнадёжную попытку расстаться.
Когда за ним закрылась узкая дверь гостиничного номера, я, глотая слёзы, подумала о том, что этот город питается живыми сердцами любовников. Их стонами, их слезами, их бесконечно настоящими эмоциями. Весь день и всю ночь, я лежала в умершей постели, и мне снились парижские химеры. Их рты, их ядовитые зубы. Зубы вонзались мне в горло. Мокрые рты хохотали надо мной, брызгая в лицо чёрной пузырящейся слюной. И следующий день, и следующую ночь и потом.
Через несколько дней, очнувшись, вынув из горла застрявшие ядовитые зубы, мы развернули наши лодки друг к другу. И не устояли цепи якорей. Как давно это было! В прошлом тысячелетии.
Итак, в мае, мы планируем съездить в Париж. Перед визитом во французское посольство за визами, он со смехом сказал мне:
- Пожалуйста, ничему не удивляйся. Французское посольство это уже не Япония. Это Франция и французские обычаи ведения дел.
Не удивляться пришлось сразу. По дороге, в машине, мы набрали номер телефона французского посольства в Токио, чтобы уточнить его месторасположение. Вместо объяснения адреса японский голос спросил:
- А вы где?
- Мы едем в машине в районе Дайкан'ямы. Вы находитесь рядом с Дайкан'ямой? — Последовал восхитительный в своей определённости ответ:
- В некотором смысле.
Пауза. Длинная пауза.
Затем «голос», оберегая себя от вторжения, сообщил:
- Вы на машине, а у нас парковки нееееееееет.
На повторный вопрос о местонахождении, «голос» слегка уточнил свою дислокацию:
- Мы рядом с Хироо.
Разумеется, на карте Хироо французского посольства не оказалось. Отыскав неуловимое посольство совсем в другом месте, мы отдали представительному французу свеженькие, только что полученные в российском консульстве паспорта.
На следующий день, у окошка выдачи паспортов с визами, глядя на протянутую ко мне руку с нашими паспортами, я машинально потрогала горло. Взяла паспорта. Открыла. Так и есть, мне не показалось. На каждом из наших паспортов, рядом с данными о владельце паспорта, через прозрачную обложку, через новенькую корочку, зияли две круглых дырочки, небольших, но заметных. Как от острых зубов. От зубов парижских химер.
Внутренне смеясь над «милыми» французскими проделками, я вернулась к окну выдачи. Показала на дырки в паспортах и спросила, зачем они испортили новые документы. На что японка в окошке, распалясь докрасна и перебивая меня, сказала, что это для нашего же блага, чтобы не перепутать паспорта и не вручить, кому попало. Я уточнила:
ЭБИСУ
Эбису — японский бог богатства. Его лицо всегда улыбается.
От моего дома в южной точке кольца, опоясывающего центр Токио, я почти всегда еду на запад, в сторону Гиндзы. И лишь изредка, поворотник моей машины мигает влево, на восток. На теле тухлого восточного куста токийских районов — Готанда, Мэгуро, Сибуя, Синдзюку, есть свежий аппендикс — Эбису. Причём ехать до Ebisu Garden Platz удобнее всего именно на автомобиле.
В самой идее архитектурного комплекса Эбису, в подборе и ассортименте магазинов и ресторанов, господствует дух эксперимента. Даже старинный, традиционный из традиционных Мицу-коси, на Эбису другой — я бы сказала — цивилизованней. Мне кажется, что Эбису — это пример того, каким Токио хочет быть в будущем.
В комплексе Эбису на первом этаже, если зайти в Мицукоси со стороны вислого зада голой зелёной статуи, есть кафе «Afternoon tee». Оно не единственное в Токио. Для Токио характерны сети аналогичных заведений в разных точках города. Такое же кафе есть и на Гиндзе, в Сэйбу. Но оно такое, да не такое. Например, горячего яблочного пирога в Сэйбу не подают.
У моего деда был яблоневый сад. Каждую осень там рождалась уйма яблок. Все были разного вкуса. Были даже сказочные, пушкинские яблоки — наливные, золотые. Они были такие прозрачные, что местами чернели спелые косточки. Всю осень семья и привлеченные соседи резали, сушили и варили эти яблоки. С тех пор яблоки я не люблю. Но можно совсем не любить яблоки, а любить яблочные пироги. Горячие, сладкие, с пряным запахом корицы и мандарина. Когда мне хочется такого пирога, я еду в кафе на Эбису. Обычно я сажусь у стеклянной витрины, выходящей в просторный зал первого этажа Мицукоси. Заказываю чай и пирог и рассматриваю новую экспозицию первого этажа. Сегодня здесь выставлены на продажу уникальные, столетние бонсай и цветы для интерьера.
Сюда можно ездить как на выставку традиционных японских вещей и ремёсел. Каждая новая экспозиция всегда продумано расположена, легко доступна. Всё можно рассмотреть и потрогать, поговорить с мастерами. Здесь можно купить экзотическую японскую бумагу васи, старинную ширму, шкафчик из кири, плетёную куклу, глиняных манеко, тарелки, расписанные кандзи, ткани, сделанные вручную. Можно заказать резчику печатей красивую печать или каллиграфу надпись.
Рядом с посудными стеллажами всегда
