6 июля. 22°05 с. ш., 33°10 з. д. Суточное плавание — 140 миль. В последних известиях сообщили о смерти Луиса Армстронга. Большая утрата. Миллионы будут горевать. Он был великим пионером джаза и блестящим эстрадным артистом.
Северо-восточные пассаты вроде бы держатся, но уже дышат на ладан. Видно, им скоро придет конец.
Надо приниматься за уборку. При одной мысли руки опускаются. Но осталось идти всего около месяца, так что у меня нет выбора. Сегодня я не расположен корпеть. Наслаждаюсь хорошим ходом. Вот войду в «конские широты», кончится мое наслаждение, придется взять себя в руки.
7 июля. 24°23 с. ш., 34°25 з. д. Суточное плавание — 145 миль. Сейчас 11.00 (судовое время), а я, вопреки вчерашним обязательствам, еще не брался за работу. Оправдываюсь тем, что надо оставить себе занятие на полосу штилей. Вздор и ерунда. На борту всегда найдется работа, и при таком ходе вполне можно управиться с каким-нибудь делом. Откуда эта пассивность? Опыт подсказывает мне, что тут что-то неладно.
Вот уже несколько ночей меня преследуют сны, сплошные фантасмагории. В одном сне на яхту вскарабкались какие-то люди, опутанные водорослями, но я закричал на них, и они вернулись в море. В другом сне я сидел и выпивал вместе с матерью, Морин и моей сестрой Исабел. Остальные сны такие же непонятные, никак не связанные между собой.
Откуда эти мысли, эти чувства? Может быть, у меня в душе что-то не так? Может быть, влияет сознание того, что мне скоро предстоит опять общаться с людьми? Помню, как подействовали на меня встречи у Новой Зеландии и Тасмании. А может быть, дело в том, что плавание подходит к концу, и я подсознательно притормаживаю, чтобы продлить его? Но это не согласуется с моим стремлением вернуться домой не позже трехсотого дня.
Или что-нибудь с организмом? Нехватка витаминов? (Я их принимаю.) Недоедание? Я ем не так уж много, но, на мой взгляд, вполне достаточно. Нехватка соли? Да нет, вряд ли. Но на всякий случай приму меры.
…Только что была встреча с норвежским теплоходом «Турсдротт», следующим из Монреаля в Кейптаун. Он шел мне наперерез, а я увидел его лишь, когда мы сошлись чуть ли не вплотную. Его дизеля я не слышал, потому что теплоход приближался с подветренной стороны, но что-то заставило меня подняться на палубу. А так как я был в чем мать родила, пришлось живо юркнуть вниз и надеть шорты. Вернувшись на палубу, поднял сигнал «Радио 2182». Но фал, пропади он пропадом, вырвался у меня из рук! Теплоход был уже рядом, и я закричал: «Радиотелефон!» Услышал подтверждение и переговорил с капитаном Ю. Фосхангеном. Он сообщил мне координаты. Они подтвердили мои собственные определения и прокладку. Значит, с навигацией у меня все в порядке.
Теплоход развернулся и еще раз прошел мимо, так что я смог сделать несколько снимков. Мы с капитаном помахали друг другу; вся команда высыпала на палубу и тоже махала мне. Затем теплоход взял курс на юг. Я вернулся к радио и поболтал еще с капитаном. Он передал мне совет одного из членов команды: не ходить в одиночку, брать с собой женщину! Все удивляются, как услышат, что ты плаваешь один.
Капитан обещал известить о нашей встрече Ллойд. Он произвел на меня впечатление приятного и делового человека. Я рассказал ему, что побывал в Норвегии со своим полком. Он справился, как у меня с провиантом. Не сомневаюсь, попроси я что-нибудь, он тотчас спустил бы на воду шлюпку. В общем, мне эта встреча доставила настоящую радость. Во всяком случае я выяснил, что: 1. Напрасно опасался встречи с людьми. 2. Прокладка курса — точь-в-точь.
8 июля. 26° с. ш., 35°05 з. д. Северо-восточный пассат держится, и я счастлив. Я боялся потерять его раньше.
9 июля. Похоже, что теперь пришла пора проститься с пассатом. У меня нет к нему претензий.
10 июля. Шквалистая погода. Всю ночь шквалы налетали то с одной, то с другой стороны, но я упорно вел яхту северным курсом. Не зря потрудился: полуденное определение широты показало, что за сутки пройдено на север 120 миль. Я был очень доволен.
Меня по-прежнему преследуют сны. Стал потреблять больше соли. Жажда? Но в моче никаких признаков обезвоживания. Недоедание? Я ем немного, можно прибавить и посмотреть, что изменится.
11 июля. Вода кончилась! Принялся за аварийный запас, он достаточно велик — три канистры. И можно будет набрать еще во время очередных шквалов.
12 июля. Наконец-то взялся за работу. Убрал кормовой отсек. Он еще нуждается в чистке, но уже намного лучше, чем было. И есть я стал намного лучше — видно, работа подействовала на аппетит.
13 июля. Вчера вечером видел огромную рыбу-меч, настоящий гигант, футов на восемь. Жаль, не было под рукой фотоаппарата, но все произошло так быстро — как всегда в этих случаях».
Странно, с одной стороны, дни пролетали быстро, с другой стороны, время тянулось медленно. Быстро — потому что надо было основательно поработать, чтобы «Бритиш стил» пришла к финишу чистой и аккуратной, и потому что меня все чаще вызывали к радиотелефону, по мере того как развертывалась подготовка к встрече. Медленно — потому что даже самый короткий штиль меня вдвойне раздражал. Несколько дней мне казалось, что я успею домой к концу июля, но с этой надеждой я скоро простился. Я мог финишировать в самых первых числах августа, однако это никого не устраивало, ведь как раз в эти дни ежегодно происходит большая парусная регата в Каусе. Поэтому я остановился на первоначально намеченной дате — 7 августа, допуская опережение графика на день-два. Фактически финиш состоялся 6 августа.
19 июля я отметил день рождения Сэмэнты. Достал сверток с угощением, которое Морин специально приготовила к этому случаю — консервированный цыпленок (целиком), паштет, картофель, сельдерей, абрикосы, говяжий язык, тунец и восхитительный кекс, испеченный Бетти Ридли. Славно я попировал! Херес придал кексу особую прелесть.
21 июля я получил известие, что Морин вселилась в снятый нами домик. У меня не выходило из головы, как она, бедняжка, вынуждена была продать наш дом и укладывать вещи, когда я ушел в плавание. Потом охотилась за новой квартирой, и на нее же легла вся забота о переезде. Откуда только силы берет! 23 июля впервые на обратном пути встретил рыбаков — небольшие суда с длинными стрелами, на которых крепятся ярусы для лова тунца. Одно из них меня напугало. Я записал в журнале:
«Второе судно пересекло мне курс ярдах в ста. На всякий случай — может быть, на палубе никого нет? — я взорвал сигнальный патрон. Нам грозило столкновение, и я совершил почти полный поворот через фордевинд, уступая дорогу. Иначе мы непременно столкнулись бы; во всяком случае яхта порвала бы ярусы — а потом плати страховку. Может быть, тунец плохо клевал, и хозяин судна был не прочь поправить дела, добившись компенсации за старые рыболовные снасти».
