которые разделен Непал. Здесь есть медпункт, существованием своим обязанный наличию гарнизона, маленькая бхатти, носящая, конечно же, титул «ресторана», лавки и несколько десятков домов, в которых живут тхакали и бхотии — тибетцы, много веков назад осевшие на севере Непала.
В отличие от других поселений Джомсом выглядел не компактным, а растянутым и разбросанным. Он разделен на две части рекой. Перед самым Джомсомом на неровной площадке, служившей аэродромом, лежали останки небольшого самолета, потерпевшего катастрофу в 1970 г. «Аэродром» с тех пор не действовал.
К сожалению, судьба этого самолета не единична. В мае 1975 г. в Непале разбился небольшой спортивный самолет. На борту его были Луиза и Белинда Хиллари, жена и дочь первого покорителя Эвереста Эдмунда Хиллари. Сам сэр Хиллари был в то время в лагере. Он инструктировал экспедицию японских альпинисток, восхождение которых завершилось победой тридцативосьмилетней Юнко Габей, поднявшейся на Эверест.
Джомсом один из самых высокогорных населенных пунктов Непала (высота две тысячи восемьсот метров над уровнем моря). Покхаpa лежит на две тысячи метров ниже. Если Покхара является наиболее влажным районом Непала — три тысячи пятьсот четыре миллиметра осадков в год (хребты Аннапурны и Дхаулагири задерживают на своих южных склонах муссонные потоки), то Джомсом — самый сухой район страны — те же хребты загораживают его от влажных потоков воздуха с юга.
Такая разница в климате особенно удивительна, если иметь в виду, что по прямой расстояние между Покхарой и Джомсомом всего пятьдесят километров. Но прямой путь только на карте. Тропа куда длиннее!..
Несмотря на почти трехкилометровую высоту, на которой он расположен, Джомсом казался лежащим в низине благодаря все тому же эффекту: окружению высоких гор. Они как бы замкнули его со всех сторон. Это было похоже на край света. Но дальше, к северу, на высоте четырех тысяч метров лежало бывшее княжество Мустанг. Ныне оно входит в состав Непала в качестве дистрикта административной зоны Дхаулагири. Территория Мустанга — тысяча двести семь квадратных километров. Население всего восемь тысяч человек. Столица Мустанга — Ло-Мантанг [23] с полуторатысячным населением. В княжество входят еще два города и двадцать три деревни. В средние века Мустанг был вассалом Тибета. Княжеством правила династия Дордже. До сих пор Мустанг остается самым отсталым районом Непала.
Нам так хотелось увидеть Мустанг. Но в то время посещение его, тем более иностранцами, было запрещено. Лишь считанным путешественникам посчастливилось получить разрешение.
К востоку от Джомсома лежал святой Муктинатх со своим великим храмом богини Огня Джвала Маи, ста восемью декоративно оформленными источниками, буддийскими святилищами и особенно почитаемой главной святыней — вечно горящим пламенем. Этот-то чудо-огонь, считающийся проявлением всемогущества божества, и сделал Муктинатх таким священным и притягательным местом паломничества для тысяч индуистов. В действительности же феномен объясняется просто: в недрах этого района — природный газ.
Чудо-храм был для нас недоступен. А ведь всего день перехода — и можно было быть в Муктинатхе. Но мы хорошо поняли, что это невозможно: вход в эту святая святых открыт «только для хинду», то есть для индуистов. Так что волей-неволей мы должны были возвращаться. Наш путь подошел к концу. Да и о Мишре следовало подумать.
Что ж, мы сделали все, что могли. Цель была достигнута, по крайней мере, доступная цель…
А встреча с Мустангом, правда косвенная, у нас все же состоялась.
Это случилось, когда, изнемогая от усталости и голода, стараясь хоть как-то удержаться на ногах от страшных порывов ветра, забрели мы в маленький тибетский «ресторанчик» (типичную бхатти), одиноко стоящий на окраине Джомсома, недалеко от печального «аэродрома». Мы сидели, наслаждаясь покоем и горячей тукпой. Вдруг послышался конский топот. Возле «ресторанчика» топот стих. Всадники спешились. Дверь с шумом распахнулась, и к нам буквально ввалились трое мужчин. Они были одеты в богато украшенные тибетские костюмы. Хозяин почтительно приветствовал гостей и усадил их за наш стол. Тибетцы в своих нарядных одеждах, в бархатных, отороченных мехом шапках шумно расселись. Они были веселы. Так веселы, что, похоже, здесь без спиртного не обошлось. Это подтвердилось: они сказали нам, что в Дане выпили отличного ракси. Один из них, видимо их предводитель, своей непосредственностью, жизнерадостностью вызвал у меня неподдельный восторг. Он громко смеялся, вытирал губы рукавом, целиком заглатывал большие куски мяса. Дэниэлу этот колоритный тибетец тоже понравился, несмотря на то что, все время раскачиваясь на лавке и жестикулируя, тибетец случайно вылил часть своей тукпы на костюм Дэниэла. Этого человека звали Гюрме Ринцин, ему 29 лет, у него трое детей. Из разговора мы поняли, что перед нами зять махараджи Мустанга, бывшего правителя, здравствующего и поныне. Мы всячески старались проявить по отношению к нему сдержанность и почтительность, как это подобает на Востоке при общении с особами высокого сана.
Но зять бывшего правителя был настроен так благодушно, что не соблюдал никакого этикета в разговоре с простыми иноверцами. В тот момент ему попросту было наплевать на какие-то там церемонии.
Этим, пожалуй, стоило воспользоваться. Я попросила у него автограф. Бумаги под рукой не оказалось, и Дэниэл предложил коробку из-под сигарет «Аша». Разломав ее, зять махараджи Мустанга вывел на внутренней стороне витиеватую подпись. Этот автограф хранится у меня до сих пор. Рядом рукой Дэниэла по-английски написано: Gyurme Rinzin.
Гюрме Ринцин и его спутники очень спешили. Они хотели добраться в Мустанг до наступления ночи. Мы вышли проводить их. Я сфотографировала всех троих верхом, но уже сгущались сумерки, и кадр, к сожалению, получился довольно темным. Гюрме приглашал нас в Мустанг, но, узнав, что мы без визы, лишь огорченно вздохнул и добавил, что в таком случае даже он не сможет ничем нам помочь. Очевидно, он не желал осложнять отношения с непальским правительством.
Мы раскланялись, Дэниэл и Гюрме Ринцин похлопали друг друга по плечу, наездники стегнули коней и, взметнув пыль, умчались на север.
От Покхары до Джомсома мы добирались целую неделю, пройдя при этом через зоны Гандаки и Дхаулагири и миновав несколько климатических поясов.
Возвращение в Покхару заняло у нас тоже неделю. И хотя с каждым шагом мы приближались к дому, нельзя сказать, что обратный путь давался нам легко. Здесь были моменты, полные драматизма. Сейчас, спустя много времени, наше возвращение представляется мне в трагикомическом свете. Тогда же были минуты отчаяния и даже не верилось, что все кончится благополучно.
У нас по-прежнему было туго с деньгами. Возвращаясь из Джомсома, мы с Дэниэлом были так голодны, что в Марфе, в том самом
