Шамиссо был свидетелем того, как полинезийцы выдалбливают каменным долотом лодки и на этих первобытных судах совершают опасные плавания. Натуралист с корабля «Рюрик» описал нравы и обычаи жителей Микронезии: мистические церемонии, обряд нанесения татуировки. Он видел примеры высокой дружбы, верности и любви среди «дикарей», видел, как женщины Маршалловых островов шли в бой рядом с мужчинами, как женщины наперебой старались усыновить детей, оставшихся без матери.
Поэт и естествоиспытатель дал науке полные сведения о Маршалловых островах, исследованных русской экспедицией. В сиянии тропических вод, окаймленные бурунами, лежат острова Беринга, Хромченко, Чичагова, Румянцева, Суворова, Римского-Корсакова…
Во время похода «Рюрика» Адальберт изучал также звучный язык гавайских племен. Мерцание Южного Креста и величественный ледяной огонь северного сияния. Полинезия и Аляска, Чили и Камчатка, Ява и Сибирь с одинаковой силой влекли к себе пытливого путешественника.
Поэт-аргонавт был признанным ученым, директором Ботанического сада, доктором философии и членом Академии наук в Берлине. Имя Шамиссо прочно вошло в историю науки.
Талантливый натуралист был и замечательным поэтом.
Исследователи творчества Шамиссо относят его к числу немецких романтиков, но оговариваются, что он внес в немецкий романтизм французскую ясность мысли. Шамиссо воспел Байрона и его героический подвиг, пламенно приветствовал июльскую революцию 1830 года в Париже. По духу ему был очень близок Беранже, он переводил французского поэта на немецкий язык.
В 1832 году Шамиссо написал поэму о Бестужеве. Мы помним сборы Николая Бестужева в поход на «Рюрике». Декабристы, особенно Рылеев, Завалишин, Бестужевы, Штейнгель, Романов, Орест Сомов, Батеньков, стояли очень близко к делам Российско-Американской компании, организовавшей изучение дальних морских стран и кругосветные походы Шамиссо мог слышать о Рылееве и как о поэте, и как о деятеле, связанном с морскими делами. В среде русских моряков имена декабристов были хорошо известны. Поэтому Шамиссо, прочно связанный с российским флотом, о декабристах, в частности о Бестужевых, знал давно.
А Рылеев и Завалишин перед самой декабрьской трагедией склоняли Российско-Американскую компанию к тому, чтобы она установила экономические связи со свободной негритянской республикой Сан-Доминго. Завалишина прочили в начальники морской Антильской экспедиции. Так или иначе, Шамиссо в 1832 году рассказал в своих стихах о встрече в Якутске немецкого ученого Эрдмана с декабристом А. Бестужевым, объединив в одном издании поэму об этой встрече с собственным переводом поэмы Рылеева «Войнаровский», в которой Рылеев изобразил встречу другого ученого с якутским изгнанником — Войнаровским.
Книга называлась «Изгнанники». (В 1832 году герой поэмы Шамиссо — Александр Бестужев-Марлинский был уже переведен из Якутска на Кавказ и определен рядовым в полк. Его брат Николай в это время еще был заключен в Читинском остроге.)
Шамиссо хорошо знал суровую природу полярной Русской Америки и Сибири. И он изобразил Бестужева, брошенного в глубокие снега Сибири, но гордого и несдающегося, пророчащего близкое торжество свободы. «…Я все же чувствую себя свободным и, как соловей, пою о своих мечтах и грезах. Мне ведь только и остается, что полный звук свободного голоса — полная радость несломленного мужества. И здесь я — таков, какой и везде», — говорил Бестужев Эрдману.
«…И уже скоро будет день народов. Еще стоят весы, но уже грозит падением наполняющаяся чаша. За власть я бросил кости, но первый смелый взлет был неудачен, и под смертельным ударом оказалась обнаженная грудь.
…Я — Бестужев, которого повсюду называют сообщником Рылеева…»
«…И в песне будет жить тот, кого они думали убить. Это будет новой песнью, но не последней. Привет тому, кто сложит третью, ибо она будет называться возмездие и суд!»
Немногие из декабристов удалось обойти весь свет, подобно Шамиссо, но поэту были известны их стремления к борьбе за благо родной страны, к новым открытиям во славу России. И он со всей силой своего таланта изобразил судьбу людей, которые не увидели ни зари свободы, ни коралловых островов лазурной Океании. В наше время поэма Шамиссо о Бестужеве была переведена и напечатана в «Сибирских огнях» поэтом В. А. Вихлянцевым при участии профессора М. К. Азадовского.
Когда Пушкин в Кишиневе узнал от Павла Пестеля о смерти Александра Баранова, он написал в своем дневнике:
«Баранов умер. Жаль честного гражданина, умного человека…»
Этот необыкновенный человек познал нашу землю во всем ее многообразии — от голубых льдов Чукотки до коралловых рифов Гавайских островов, от родного Каргополя до сумрачных индейских лесов Аляски. Блистательная и трудная жизнь!
Баранов дружил с королями цветущих земель в Океании и с индейскими вождями Северной Калифорнии. Владетель Сандвичевых островов дарил ему драгоценную мантию, в которой ходили только гавайские короли. Индейский вождь Котлеян, прощаясь с Барановым, плакал как ребенок, а суровые капитаны-пираты Ост-Индской компании плыли из Калькутты к берегам Аляски иногда только для того, чтобы увидеть в Ново-Архангельске сказочного Баранова.
…Баранов не знал, что такое страх, отличался железной выносливостью и терпением. Родился он в 1746 году в маленьком, но древнем и славном городе Каргополе, у синего озера Лача. О детстве и юности Баранова сведений не сохранилось.
История его замечательной жизни начинается для нас с 1780 года, когда он переселился из Каргополя в Иркутск. Баранов занимался там торговлей, обменивая с чукчами и коряками порох, чай и муку на меха и моржовую кость. Но в этом деле ему не повезло, и он разорился, 13 Охотске Баранов повстречался с «Колумбом Российским», мещанином города Рыльска Григорием Шелеховым, осваивавшим Алеутские острова. Григорий Иванович и раньше звал Баранова к себе — служить в Русской Америке, но тот не соглашался. На этот раз, 15 августа 1790 года, ему пришлось принять это предложение.
Написав прощальные письма родным, Баранов отправился в путь. Он сел на утлый шелеховский корабль и пустился к берегам Нового Света.
Коренастый, плотный, белокурый, Александр Баранов выделялся, несмотря на малый рост, из толпы своих верных спутников. Он взял с собой из Охотска около двухсот бесстрашных искателей, в том числе своего помощника, мещанина из сухонского города Тотьмы — Ивана Кускова, будущего героя Русской Калифорнии.
Из письма Баранова об этом походе — пожелтевших бумаг 1790 года, найденных в Вологде, — мы узнаем, что галиот русских потерпел бедствие на пути к алеутскому острову Кадьяку. Баранова и его спутника выбросило на остров Уналашку. Они остались почти без одежды и припасов. Баранов не потерялся и, лишившись судна, стал устраиваться на зимовку в неведомой стране. Среди мерцания снегов и льда, в багряном зареве алеутских вулканов жили русские люди в земляных юртах, ели коренья, травы и гнилую китовину.
