– Ну это два часа светового дня. А все остальное время что делали?
– Сразу после завтрака химики, механики, кузнецы, литейщики и дежурная смена крестьян, которые работали на мехах, шли в пещеры, там они построили лабораторию, мастерские и печи, а для всех остальных проходило боевое слаживание. Команды осваивали новые корабли; когда не очень сильно штормило, выходили в море, правда, недалеко. Капитан Полищук занимался с сухопутными подразделениями, то есть с морским десантом, совместно с матросами отрабатывал абордажи. Потом в дальней маленькой бухте сделали так, как вы говорили: вылили на поверхность воды земляное масло, подожгли, затем прыгали в огонь и плыли под водой к чистому от пламени месту. Через это испытание абсолютно все казаки прошли по четыре раза. Да! Страшно было, особенно сначала. Еще стреляли. Лыцари – совсем мало, а новички делали по восемнадцать выстрелов из револьвера и по четырнадцать выстрелов из винтовки. У госпожи Риты с порохом напряженка.
– О! Вот как вы ее стали называть! Раньше была Ритка, а сейчас уже госпожа.
– Ага! Господин полковник за «Ритку» уже одному умнику по кумполу треснул.
– Понятно. – Отучить Ивана от укоренившегося в его мозгах отношения к воспитанию вообще и ставших привычными мер воздействия за кривое, по его мнению, слово, было невозможно. Впрочем, любые его начинания и действия мною поддерживались безоговорочно. – Вообще-то Рита действительно достойна самого высокого уважения. Но ладно, рассказывай дальше.
– А что дальше? Вон сержант Васюня все три месяца пушкарей гонял.
– И как твои, Степан, успехи? – повернулся к Васюне. – Будут у нас хорошие бомбардиры или как?
– Почему будут? Уже есть. Даже в этой нашей новой команде пятеро казаков, то бишь матросов, показывают очень неплохие результаты. Правда, двадцать стофунтовых бочек черного пороха сожгли и две тонны железа в море выплюнули, но косоруких и косоглазых отбраковали, сорок девять перспективных пушкарей определили. Мы их по трое-четверо распределили на каждый корабль. И четверых на бастионы порта и цитадели поставили, по одному на каждый. Надо бы их всех поощрить, я обещал.
– Обещания надо выполнять, подай список, поощрим. Вижу, засиделся ты в командирах отделения, Степа. – При этом заметил, как Петро еле заметно утвердительно кивнул. – Однако об этом потом. Давай, Петро, рассказывай об учебе. Вижу, оба говорите на славянском языке почти правильно.
– Еще бы, стараемся соответствовать. А учатся все по той методике, по которой вы велели. Даже крестьяне учатся. Когда вы в Хаджибее сказали, что освобождаете их от всех податей на три года, а знающих арифметику и разговаривающих на нашем языке – на пять, заниматься начали прямо на кораблях.
– А батюшки учатся?
– А как же! Они уже и сами все учителями стали, правда, трое – отец Герасим и те двое, которые постарше, отец Михаил и отец Василий, все что-то пишут. Говорят, Евангелие и молитвослов переводят. А еще капитан Полищук отобрал две сотни малолеток, в основном из числа казацких сирот. По правде говоря, среди них только десятка два воинов-казаков, а остальные – малышня обыкновенная. Даже есть несколько совсем маловатых, лет по восемь – десять. Капитан живет с ними под одним навесом, занимается фактически круглосуточно, гоняет с утра до вечера. Дисциплину среди этих бывших малолетних бандитов завели правильную, розгами бьют по заднице за любую провинность. И в огонь малышня прыгала вместе со всеми взрослыми казаками.
– Но кормят пацанов хорошо, – добавил Васюня, – и спать днем дают. А вначале им было нелегко, во время сиесты обедали, мыли свои миски, затем приползали под навес, падали и вырубались. А сейчас ничего, втянулись. Нас-то воинами воспитывали с детских лет, а этих бродяжек кто учил? Но будет, будет из них толк.
Методика, по которой я обучал своих бойцов, а они в свою очередь стали обучать других, называется английской. Как-то прочел о ней еще в той жизни. Респонденты считали ее вполне эффективной для применения не только при необходимости ликвидации массовой неграмотности, особенно среди диких аборигенов, но и при изучении других языков.
Казаки мои были довольно образованны, поэтому система обучения оказалась исключительно действенной. Вначале из общего числа слушателей выделялись лучшие ученики, которые начинали помогать учителю обучать более слабых. Таким образом можно было охватить достаточно большое количество учащихся. Затем в группах этих учеников, которые передавали другим полученные от учителя знания, появлялись более успешные слушатели, которые, в свою очередь, начинали помогать преподавателю.
Большие группы дробились на отделения (не более десяти человек), помощники старших учеников становились так называемыми мониторами, а более знающие – помощниками учителя в этом отделении. Самые опытные и надежные делались старшими помощниками учителя или надзирателями над младшими мониторами, они контролировали правильность проведения урока-штурма и порядок в группах.
Обычно во время урока десяток учеников сидели или стояли полукругом напротив учителя. Таким образом чтение, письмо, арифметика и Закон Божий даже на совершенно незнакомом ранее языке усваиваются очень быстро и неплохо.
После каждого урока успевающих нужно поощрить, а нерадивых заклеймить. По настоящей английской методике нерадивые ученики подвергаются экзекуции, им задирают рубаху, снимают штаны и лупят палками. Но из уважения к женщинам решил этот пункт не применять. А вот главный учитель Антон для своих воспитанников березовой каши не жалел. И правильно. Мне нужно из этих мальчишек вырастить не лежачих инертных телков, а настоящих, стремящихся к цели соколов.
…Вахтенный отбил на рынде шесть склянок[6]. Стало заметно, что наши преследователи добавили парусности и резко увеличили ход, стремясь обойти наш корабль с двух сторон. Минут через тридцать они должны были выйти на дистанцию выстрела из носового орудия.
Мы со старпомом самым тщательным образом обсудили всевозможные нюансы предстоящего морского боя, первого в нашей жизни. И если меня в военно-морской школе действиям в различных ситуациях, в том числе и в похожей, натаскивали неплохо, то в Барселоне ничему подобному вообще не учили. Это я уже намного позже по пути к Хаджибею провел восемнадцать уроков и постоянное боевое слаживание со всеми нашими новоиспеченными мореманами. Попытался донести до их сведения абсолютно все, чему меня учили. Но все равно, главный учитель – это жизнь, а главный экзаменатор – настоящий бой.
– Лейтенант, – повернулся к Кривошапко, – пора!
– Боцман! – закричал он в рупор. – Свистать всех наверх! Боевая тревога! Щиты и абордажные снасти к правому борту! Всем гражданским – в трюм, ма-арш!
По звуку боцманской дудки матросы резво спустились в кубрик, похватали концы с кошками и металлические щиты размером шестьдесят на семьдесят сантиметров и вынырнули из люка обратно на верхнюю палубу. Затем они вынесли щиты за ограждение борта, сверху прицепили к перилам крючками, а снизу подвязали к стойкам. По тому, как слаженно, быстро и без суеты все делалось, стало понятно, что молодыми матросами подобная команда выполнялась по меньшей мере в сто первый раз.
Вообще-то если к щитам как к защите придраться сложно, то абордажных кошек на судне иметь не положено. Изготовление сих девайсов – лично моя инициатива. Точно как и боцманские дудки, которых мы с Иваном отлили полсотни штук. Ну не «свистали» никого наверх в те времена, просто боцман глотку рвал и кулаками работал.
– Слушать меня! – подошел к перилам квартердека, поднял руку вверх и показал большим пальцем за спину. – Вон тем двум голландцам понравился наш корабль. В связи с тем что пиратство повсеместно запрещено, а свидетели никому не нужны, тем более у побережья Европы, живыми нас оставлять не планируют. Это если нас смогут захватить. Но мы – сильнее! У нас самое лучшее в мире оружие! Мы самые лучшие воины! Братья казаки! Вы отлично дрались на суше! Теперь вы стали моряками и будете побеждать в море! Мы победим!
– Победим! Победим!
– За Богородицу! – обнажил и поднял шпагу.
– За Богородицу! – раздались слитные крики с палубы, вверх взметнулись абордажные палаши.
– Командуйте, лейтенант, – повернулся к Петру.
– Внимание, товарищи матросы! Расчетам – занять боевые посты! По местам!
Пушкари побежали к трапу, ведущему на орудийную палубу, откуда очень хорошо было слышно, как Васюня отдает команды открыть портики и зарядить каронады. Две пары пулеметчиков забрались на ют[7] и на бак[8] и приступили к установке станков с прикрепленными под углом рамками, на которых крепили свои щиты. Между ними оставили трехсантиметровую щель, сквозь которую и прицельные приспособления, и саму цель можно было видеть прекрасно.
