Мичман побежал в балок. Вскоре оттуда высыпали все девять работающих здесь солдат. Пока они строились, Щедров говорил Борисову:
— Вот полюбуйтесь на своих питомцев. И выясните, кто поднял тревогу.
— А в чем дело? — спросил Олег.
— Кто-то отсюда позвонил дежурному и сказал, что горят плавсредства. Как видите, ничего тут не горело и гореть не собирается.
Олег подошел к строю.
— Кто звонил?
Строй стоял неподвижно, солдаты старательно изучали звездное небо.
— Кто звонил? — повторил Олег.
Из строя шагнул рядовой Карпов.
— Я звонил, товарищ капитан.
— Зачем?
— Так ведь третий день воды нет. Мичману сколько говорили, вам докладывали, а проку нет. Ну, я и… Теперь вот привезли, — он кивнул в сторону пожарных машин.
Олегу, и верно, позавчера говорили, что в балок не возят воду. Он доложил об этом Савкину, тот сказал, что пошлет водовозку. Вчера Олег докладывал Силантьеву, но тот отшутился: «У вас целый океан рядом. Обращайтесь к Савкину». Савкин опять пообещал прислать водовозку, но так и не прислал.
— Вы понимаете, что такими вещами шутить нельзя? — спросил Щедров у Карпова. — А вдруг где-то на самом деле пожар?
— Понимаю, товарищ полковник.
— Так какого же черта вы?..
— Пить-то хочется, товарищ полковник.
— Я вот вас напою. Посажу на десять суток на гауптвахту, на хлеб и воду. Сам вас туда сейчас же и отвезу, садитесь в мою машину.
Карпов четко повернулся и пошел к машине.
— А вам, товарищ Борисов, объявляю выговор.
— Есть выговор!
— Все, поехали. — Щедров направился к газику, но мичман Туз остановил его:
— А как же с водой, товарищ полковник? Разрешите набрать из пожарных машин?
— Набирайте.
Солдаты сбегали в балок, принесли бачок, ведра. Они были довольны. Карпов стоял возле газика и ухмылялся. Судя по всему, он тоже был доволен: все-таки пострадал в интересах общества.
* * *
Мичман Туз горестно вздыхал:
— Нехорошо как вышло. Не успели вы оклематься на новом месте, а уже получили взыскание. Что же вы не сказали, что докладывали и Савкину и главному инженеру?
— Ну и что? Мало доложить, надо добиваться, — сказал Олег.
— У них добьешься. Я вон еще две кровати в балок просил, так и не дали.
— Завтра уже закончим, всего две баржи осталось поднять. С понедельника можете идти в отпуск. Куда поедете?
— На юг. Надо немного погреться, а то я вот уже восемь лет на Севере. На юге ни разу не был. Врачи говорят — надо.
— Что же не заменились через три года? Имеете право.
— Право-то имею, это верно.
— Значит, вам тут нравится?
— Нет.
— Что же тогда не уезжаете?
— Просят.
— Что просят?
— Остаться.
— Но вы могли не соглашаться?
— Мог.
— Почему же согласились, если вам тут не нравится?
— Кому-то надо и тут работать.
— Рупь тут подлиньше, — поддел Козырев.
— Ты-то уж помолчал бы! — презрительно заметил Туз.
— А ты мне рот не затыкай, я те не солдат и не твой подчиненный.
— Жаль. Попал бы ко мне в подчинение, я бы тебе показал, где раки зимуют.
— Дак ведь бодливой-то корове бог рог не дает.
Они долго еще обменивались колкостями. Потом Козырев стал собираться домой. Он аккуратно сложил в котомку отвес, рубанок, молоток.
— Охота тебе каждый день таскать это с собой? — спросил Туз. — Оставь тут, никто не возьмет.
— Подальше положишь, поближе возьмешь. Знаем мы вас. — Козырев встал, закинул котомку за плечо и вышел.
Однако вскоре вернулся и сказал:
— Ты вот что, Туз козырный, завтра вечер не занимай.
— А что?
— Дак ведь завтра зашабашим. Мать пельмени стряпать будет. Звала, стало быть.
— Ладно.
— И ты приходи, капитан, — сказал Козырев Олегу. — Родитель мой тобой интересовался, приглянулся ты ему.
— Спасибо, но завтра я еду на Муськину гору.
— Ну гляди. В другой раз когда забеги.
— Непременно.
Более точное название горы — Муськин пуп. Когда-то здесь обосновались уголовники, бежавшие из лагерей. Питались они тут рыбой, олениной, промывали золотой песок реки Игрушки. На этот песок и играли в карты. Весов у них не было, и мерой будто бы служил Муськин пуп. Отсюда и название. Официально же называют «Муськина гора». Про пуп говорить стесняются.
Борисов ехал сюда принимать буровзрывную роту. Лейтенант Король окончательно запил, его представили к увольнению в запас, и до прибытия нового командира Щедров приказал временно принять роту Борисову.
— На плавсредствах сейчас делать нечего, а до зарезу нужен камень. Если будет мало людей, на подсобные работы подбросим еще. Транспортом тоже обеспечим.
Он и верно расщедрился и даже выделил в распоряжение Борисова старенький газик. Дорога на Муськину гору была хорошо укатана, и газик бежал по ней довольно шустро. Шофер ефрейтор Глазков посвящал Олега в курс дела:
— Ребята тут отчаянные, их у нас так и зовут королевской гвардией. Командир-то был по фамилии Король. Работают они как черти, особенно бурильщикам достается. Попробуй-ка в этой скале дырки сверлить. Взрывникам — тем легче, всунут в готовую дырку заряд, подпалят — и с приветиком.
— Сам ты с приветиком, — сказал сидевший сзади сержант Охрименко и выразительно покрутил пальцем возле виска шофера. — Поишачил бы ты там, другое запел бы.
Этот сержант и показывал Борисову хозяйство. В казарме было все вымыто, по стенам висели выдержки из уставов и плакаты по технике безопасности. Особенно было много этих плакатов.
— Зачем вам их столько? — спросил Борисов.
— А хиба ж я знаю? Инженерша тут по этой самой технике живет третий день, вот и поразвесили мы, чтобы не ругалась.
— Ну и как, не ругалась?
— Та ругалась. Флажки куда-то порастащили. Комсомольское собрание вчера провела.
Силантьева выставляла оцепление, вокруг бегали солдаты с новыми флажками. Взрывники закладывали динамит.
— Добрый день! — поздоровался Олег.
— Здравствуйте. А вы что тут делаете? — спросила Силантьева.
— Разрешите представиться: командир роты буровзрывных работ капитан-лейтенант Борисов.
— Вот уж поистине Фигаро здесь, Фигаро там. Вы что-нибудь в этом смыслите?
— Не имею ни малейшего понятия.
— Тогда по возможности не мешайте. Идите вон в то укрытие и наблюдайте. Минут через десять будем рвать.
В укрытие Олег не пошел, но Силантьевой мешать не стал. Солдаты исполняли ее команды быстро и весело, должно быть, им хотелось сделать ей приятное. Через десять минут все было готово, и все отошли в укрытие — в траншею, обшитую досками. Завыла сирена. Проверив, все ли укрылись, Силантьева сказала сидевшему у взрывной машинки солдату:
