– Почему же он не убил его? – вскрикнул Поль, судорожно схватив старика за руку.
– Знаете, что он сказал маркизу: «Жизнь ваша в моих руках, но я оставляю вас в живых, чтобы вы простили меня, как я вас прощаю». При этих словах граф упал и больше не шевельнулся: пуля попала ему в грудь навылет.
– Отец! И некому было отомстить! – Молодой моряк гневно сжал кулаки. – И он жив!.. Тот, кто убил отца моего… Ведь он жив, еще не стар. Он ведь может поднять шпагу или держать в руках пистолет? Пойдем к нему… сегодня… теперь же… Ты скажешь: это его сын, вы должны с ним драться… Я отомщу, о, я жестоко отомщу!
– Его уже постигло несчастье, – тихо сказал Ашар, – он помешан.
– Да, правда, я и забыл! – проговорил Поль.
– И в своем безумии, – продолжал старик, – он, видно, не может уйти от этой сцены и часто повторяет слова, которые сказал ему ваш отец.
– А, так вот почему маркиза старается не оставлять его одного!
– И вот почему она стремится держать подальше от него Эммануила и Маргариту, уверяя, будто отец не хочет их видеть.
– Бедная сестренка! – сказал Поль с выражением удивительной нежности на лице. – Как она может принуждать ее выйти за этого низкого человека, Лектура!
– Да, но этот низкий человек увезет Маргариту в Париж, Эммануилу поможет стать командиром драгунского полка, и тогда маркизе нечего уже будет бояться своих детей. Тайна ее останется между двумя стариками, которые завтра… даже нынче ночью… могут умереть, а могила безмолвна.
– Но я, я!
– Вы? Никто даже не знал, живы ли вы: пятнадцать лет, с тех пор как вы убежали из Селькирка, о вас ничего не было известно. И разве не могло случиться, что какое-нибудь обстоятельство помешало бы вам приехать сюда? О, она вас не забыла… но она надеется…
– Ашар, неужели ты думаешь, что моя мать?..
– Виноват, ваша правда, – сказал Ашар. – Нет, я ничего не думаю, это я так, забудьте…
– Да-да, поговорим лучше о тебе, об отце.
– Вы догадались, конечно, что последняя воля его была в точности исполнена. Фильд через три дня после дуэли приехал за вами. С тех пор прошел двадцать один год и я каждый день молил Бога, чтобы вы в назначенный день пришли ко мне, в мой дом. И вот вы здесь, и он ожил в вас… Я снова его вижу, говорю с ним…
– А тогда – он точно был мертв? Не вздохнул?.. Без малейшей надежды?..
– Нет, надежды не было никакой… Я принес его сюда… положил вот на эту постель, где вы родились, запер дверь, чтобы никто не вошел в дом, и сам пошел рыть могилу. Возвращался я с трепещущим сердцем: мне казалось, что во время моего отсутствия… хотя это было бы чудом… жизнь возвратилась, что он приподнимется на постели и заговорит со мной. Я вошел сюда… чуда не произошло! Он был мертв!
Старик, взволнованный воспоминаниями, на несколько минут замолчал, только слезы текли по его темному, покрытому морщинами лицу.
– Ты отдал ему последний долг? – спросил Поль, рыдая. – Благородный человек, дай мне поцеловать руки, которые предали земле тело моего отца. И ты был верен его могиле, как верен был ему при жизни? И ты двадцать лет стерег его прах, ты не отходил от него, чтобы хоть слезы верного слуги падали на его безвестную могилу? О, как ты великодушен! Благослови меня, – попросил Поль, падая на колени, – ведь отец уже не сможет благословить меня…
– Ты слишком меня хвалишь, – растроганно сказал старик. – Я не сделал ничего особенного… Смерть твоего отца была для меня страшным ударом. Тут только я увидел, как мало места человек занимает на земле, как быстро исчезает он. Отец твой был молод, мужествен, последний потомок древнего рода. Какая жизнь перед ним открывалась!.. У него были родственники… приятели… И вдруг он исчез, как будто земля его поглотила. Не знаю, искали ли его следы чьи-нибудь заплаканные глаза, знаю только, что уже двадцать один год с тех пор, как он умер, и никто не приходил на его могилу, никто не знает, что он лежит там, где трава гуще и зеленее. А человек, надменный безумец, думает, что он что-нибудь значит!
– Неужели мать никогда не приходила на его могилу?
Старик промолчал.
– По крайней мере, теперь мы двое будем знать это место, – продолжал Поль. – Пойдем, покажи мне его. Клянусь, я буду приходить сюда всякий раз, как мой корабль бросит якорь у берегов Франции.
При этих словах он повлек Ашара в другую комнату, но тут они услышали скрип входной двери, и Поль обернулся. То была Маргарита со своим слугой.
– Моя сестра! Я еще не верю, что это моя сестра, Ашар. Оставь нас на минуту одних, мне надо поговорить с ней… Я сообщу ей такие вести, что она, по крайней мере сегодня, проведет счастливую ночь. Надо уметь сострадать тем, кто не спит и плачет!
– Не забудьте, – сказал Ашар, – что тайна, которую я вам открыл, не только ваша, она принадлежит и вашей матери.
– Не беспокойся, старик, – сказал Поль. – Я буду говорить с ней только о ее деле.
Глава X
В эту минуту вошла Маргарита. Она по обыкновению принесла старику всякой вкусной снеди и с удивлением увидела в комнате, где она уже много лет встречала только Ашара, молодого человека, который с улыбкой смотрел на нее. Она сделала слуге знак, тот поставил корзину в углу комнаты и вышел за дверь ждать свою госпожу. Маргарита подошла к Полю и сказала своим нежным, мелодичным голосом:
– Извините, я надеялась найти здесь старика Ашара… Я принесла ему от матушки…
Поль молча указал рукой на другую комнату. Он не мог говорить, чувствуя, что губы не повинуются ему. Девушка слегка поклонилась и вошла во вторую комнату.
Поль следил за ней счастливыми глазами. Его по-детски чистая душа, в которую никакая любовь еще не проникала, впервые испытала это сладостное чувство к родному по крови существу. Ведя жизнь одинокую и не имея иных друзей, кроме своих моряков, он мог испытывать нежность лишь к океану и поэзии. Поэтому немудрено, что впервые испытанное им братское чувство оказалось таким же пылким, как чувство первой любви.
– О, какой же я несчастный человек! – проговорил он, когда девушка скрылась. – Как бы мне хотелось обнять ее, сказать ей: «Маргарита! Моя сестра! Ни одна женщина никогда не любила меня; я так хочу, чтобы ты относилась ко мне ласково, как сестра». Да, матушка, ты лишила меня и своих ласк, и любви этого ангела.
– Прощай, – сказала Маргарита, входя опять в комнату, – прощай, мой старый добрый Ашар! Мне непременно хотелось прийти к тебе сегодня… Теперь уж не знаю, когда удастся с тобой еще повидаться.
И, задумчивая, с поникшей головой, она пошла к двери, не видя Поля, не вспомнив даже, что в доме был еще один человек, когда она вошла. Молодой моряк, не отводя взгляда, следил за ней своими яркими карими глазами и вдруг протянул руки, словно желая остановить девушку, но не смог вымолвить ни слова. Наконец, когда она уже отворила дверь, крикнул:
– Маргарита!
Девушка обернулась, но не понимая, что значит такая странная фамильярность со стороны молодого человека, которого она в первый раз видит, переступила порог.
– Маргарита! – повторил Поль, шагнув к ней. – Маргарита! Разве вы не слышите, что я вас зову?..
– Меня точно зовут Маргаритой, – сказала она с достоинством, – но не могла вообразить себе, что этим именем меня может называть человек, которого я совсем не имею чести знать.
– Но я вас знаю! – тихо сказал Поль, подходя к ней и затворяя дверь. – Я знаю, что вы несчастны, что на свете нет души, в которой вы могли бы найти сочувствие, нет руки, которая могла бы защитить вас!..
– Вы забываете нашего общего защитника на небесах, – кротко сказала Маргарита, подняв глаза к небу.
– Нет-нет, я не забываю, Маргарита, но я могу предложить вам надежную руку, в которой вы нуждаетесь, и сказать: «Я ваш друг, верный, преданный до гроба!»
– О, благодарю вас. – Девушка вздохнула. – Но чем вы можете доказать это?
– Я предоставлю вам доказательства!..
– Невозможно!
– Доказательства неоспоримые!..
