часы, клянусь, или же спущу с него шкуру! Черт возьми, ведь эти часы — семейная реликвия, на них выгравирован наш герб, они уже много лет хранятся у нас в роду. Обязательно спущу с него шкуру!
Кези, продолжая разговаривать, совершал между тем свой туалет совершенно спокойно, словно он собирался на бал, а не на поединок, исход которого мог оказаться для него роковым.
Мы с ним решили, что дуэль будет на пистолетах. Так как француз являлся стороной нападающей, то право выбора оружия принадлежало Кези. Если бы дело обстояло наоборот, мой приятель очутился бы в весьма затруднительном положении: по его словам, он никогда не учился фехтовать, между тем как жители Нового Орлеана известны ловкостью, с которой они владеют шпагой. Об этом нас дружески предупредили несколько человек еще накануне, после того как произошел инцидент, причем они добавили, что противник Кези славится как искусный фехтовальщик. Таким образом, нечего было и думать о том, чтобы драться холодным оружием.
Так как инициатива принадлежала Депару, то нам, разумеется, нужно было остаться дома и ожидать вызова. Что касается меня, я не думал, чтобы нам пришлось долго ждать, и потому распорядился подавать завтрак как можно скорее..
— Да нет, торопиться нечего, — сказал Кези слуге. — Не беспокойтесь, мы успеем поесть без помехи.
— Ерунда! Приятель Депара будет здесь через десять минут.
— Ничуть. Вы его и через десять часов не дождетесь. Пообедать успеете, и то не увидите ни Депара, ни его секунданта.
— Почему вы это думаете?
— Да какой вор согласится послать вызов порядочному человеку? Все это бахвальство и пускание пыли в глаза! Говорю вам: это вор, он украл мои часы, черт бы его взял, и решил, что наилучший способ выйти из затруднения — обменяться карточками. Мы никогда больше его не увидим, если только сами не отправимся искать его.
Сначала я смеялся над доводами Кези, но затем, по мере того как проходило время, стал склоняться к мысли, что он, пожалуй, прав. Мы ждали, покуда нам приготовляли завтрак, затем, не торопясь, подкрепились как следует. Кези оказался прав: никто нам не помешал. Мы не дождались посетителей и не получили ничьей визитной карточки. А я между тем отдал строгое распоряжение слуге немедленно известить, если нас станут спрашивать.
Пробило десять, но о Жаке Депаре не было ни слуху ни духу.
— Может быть, он ищет секунданта? — сказал я. — Надо дать ему время найти кого-нибудь.
Одиннадцать часов.
— Выпьем-ка шерри-коблеру, — предложил Кези.
Мы заказали два шерри-коблера — напитка, стяжавшего «Отелю Сен-Шарль» заслуженную славу, — и стали спокойно тянуть жидкость через соломинки. За этим занятием прошел еще час.
Пробило двенадцать — и все еще не было никаких признаков ни Депара, ни его секунданта.
— Ведь я вам говорил! — заявил Кези, но отнюдь не торжествующим тоном, а скорее с огорчением. — Эту визитную карточку остается только выбросить — она, наверно, фальшивая, да и сам этот субъект все врет: и имя и адрес — все чужое. Видите, адрес написан карандашом? Эх, черт возьми, не видать мне больше моих часов!
— Однако взгляните-ка, — продолжал он после короткой паузы, — имя-то как следует напечатано. Разорился на фальшивые визитные карточки или, вернее, стащил чужие. Нет, не беспокойтесь, он не придет!
— Посидим дома до обеда. Может быть, здесь вообще принято поздно начинать день.
— Поздно ли, рано ли — не в этом дело. Мы не увидим Депара, если только сами не отправимся его разыскивать. И я это сделаю, черт возьми! — добавил Кези, сильно хватив по столу кулаком. — Если человек наводит на меня дуло револьвера, то он обязан дать мне возможность отплатить ему тем же. Я не оставлю этого дела, не попытавшись получить обратно мои часы!
По тону и виду Кези я понял, что он не откажется от своего намерения, — это было не в его характере. Независимо от того, примет ли его противник вызов или нет, он решил так или иначе отомстить Жаку Депару, или, если это имя было вымышленное, скрывавшемуся под ним щеголю, который украл у него часы.
На самом деле все говорило за то, что визитная карточка поддельная: наступило время обеда, а владелец ее не показывался.
Спустившись вниз, мы пообедали за табльдотом — пообедали так, как это можно сделать только в роскошном ресторане «Отеля Сен-Шарль».
Мы просидели за вином до восьми часов; к нам присоединилось несколько приятелей, и под влиянием шампанского неприятные события предыдущей ночи на время забылись.
Что касается меня, я с удовольствием забыл бы о них и совсем или, по крайней мере, не стал бы продолжать этого дела. В этом духе я и стал давать советы Кези. Но все было напрасно: пылкий ирландец твердо решил «отвести душу», по его выражению, то есть или получить обратно свои часы, или хорошенько «отдуть» вора. Он был непоколебим в этом намерении, и я вскоре убедился в бесплодности всяких попыток удержать его.
На самом деле вся эта история была безусловно странная. Когда прошли сутки, а о Депаре все еще не было ни слуху ни духу, я начал понемногу убеждаться в том, что Кези был прав и что воровство совершил не кто иной, как щеголь-креол. Сначала меня смутила та горячность, с которой он отрицал взведенное на него обвинение. Но упорные и настойчивые утверждения Кези, подкрепленные затем историей с поддельной визитной карточкой и отсутствием Депара, привели меня к заключению, что это был просто мошенник.
В этом убеждении я лег спать. Кези предупредил меня, что он придет ко мне рано утром, чтобы решить совместно, какие принять меры.
И он действительно сдержал свог слово. Еще не пробило шести и у меня еще не было ни малейшего желания расставаться с моей удобной постелью, как он появился.
Правда, он попросил извинения за то, что побеспокоил меня так рано: ведь у него не было часов и он не мог знать точное время. Однако в этой шутке сквозила горечь.
