и принялся крутить колышки [8] под аккомпанемент возобновившихся протестов Лава.
— Соболезную, Лави, — прогнусавил Ролли Делл. — И правда расстроена.
Когда Гро удовлетворился настройкой инструмента, он начал не только бренчать, но и перебирать пальцами одну струну за другой, создавая весьма приятную мелодию, на вкус Мэтью. Затем Спрейн встал рядом с ним, и они запели вместе — один грубым басом, а второй высоким, почти женоподобным тенором:
Я влюблен в вашу милую дочь, мистер Грин.
(Мистер Грин, не гоните меня)!
Она краше, чем все, кто по миру ходил,
(Я об этом кричу, не тая).
Я молю вас всего лишь о слове одном,
(Мистер Грин, не гоните меня)!
Я жениться хочу и прошу лишь о том,
Чтоб вы благословили меня!
Ваша дочь, словно Дева Мария, нежна
(И чарует ее благодать!)
В моих смелых мечтах она мать и жена.
(Я готов свое сердце отдать).
Мистер Грин, я вверяю вам счастье свое!
(Я так сильно люблю вашу дочь)!
Мистер Грин, я молю, дайте слово свое,
Только вы мне и в силах помочь.
Прозвучало еще два куплета, в которых раскрылся счастливый финал: отец дал свое согласие на свадьбу. На последней ноте Гретхен Гиденмейер тихо вдохнула:
— Как это прекрасно!
Она разразилась аплодисментами, а ее лицо раскраснелось от слез. Мэтью даже испугался, что она вот-вот рухнет без чувств. Свое одобрение выразили также капитан, Бродин и чета Ричмонд. Мэтью присоединился к аплодирующим и поймал на себе взгляд Грейтхауза, от которого прекрасная клумба могла вмиг обратиться в терновый куст.
— Что ж! — воскликнул Содд, лицо которого тоже заметно раскраснелось. — Что ж, — повторил он, будто не зная, что сказать. Наконец он нашелся: — Это пение… в два голоса… таких контрастных… Должен признать… единственное описание, которое я могу дать этой песне, это то, что она… очень праведная.
— Вы так пытаетесь сказать, что вам понравилось? — спросил Спрейн, когда Лав ревностно выхватил свою гитару у Гро.
— Понравилось! Это весьма… отличается от того, что пишут мальчики, и вы меня поразили. Вы прежде выступали вместе?
— Иногда в выходные в «Отбросах» и «Старой Конской Голове», — ответил Спрейн. — Это две лучшие музыкальные таверны в Лондоне!
Содд взглянул на Мэтью так, словно только что вместо вяленого мяса пожевал ухо Бродина, настолько смущенным он выглядел.
— Ох… минуту… дайте мне минуту! Я так ошеломлен… То есть, вы хотите сказать, что вы двое — в самом деле музыканты? Ну, то есть, конечно, вы музыканты, я же сам все слышал! И вы хороши, вы чертовски хороши! Я хочу сказать… а другие песни у вас есть?
— Целый сундук, — буркнул Спрейн.
— Господи, я не могу поверить! Хотите сказать, вы не работаете на Эдгара Аллерби?
— На кого? — переспросил Спрейн.
— Я просто думал, что… я думал, вы наемные убийцы, которых наняли из-за выходки Бена с… Впрочем, неважно. — Содд повернулся к Мэтью и Грейтхаузу. — Джентльмены, я даже не знаю, что сказать. Произошла ужасная ошибка!
— Не торопитесь с выводами. — Грейтхауз встал со своего места и, покачиваясь, подошел к Гро. — «Фонарщики» объявили о своем туре в лондонской «Газетт». Вы двое должны были знать, что они не пробудут в колониях очень долго. Зачем же вы бросились вслед за ними через Атлантику? Не проще было подождать, пока они вернутся?
— А мы так решили, дурья твоя башка! — вскинулся Спрейн, стоявший к нему достаточно близко. Грейтхаузу даже показалось, что он вот-вот бросится на него с кулаками или, по крайней мере, плюнет ему в лицо. — Откуда нам было знать, когда они вернутся? Они могли проработать здесь несколько месяцев! Или даже лет!
— Этому не бывать, — мрачно ответил Грейтхауз.
— Так запросто могло случиться! И вообще, пытаться подобраться к ним в Лондоне — все равно что идти против целой армии! А когда эта армия состоит из визжащих женщин, дело может дойти до драки, в которой тебе всунут шпильку в задницу!
— И еще кое-что, — пробасил почти безмолвный Гро, чей голос создал в воздухе низкую вибрацию, — в Лондоне слишком много музыкантов! Почему там должны были заметить именно нас? Там у нас и шанса не было что-то продать.
— Верно подмечено, — согласился Спрейн, вновь с вызовом посмотрев на Грейтхауза. — Тебя это устраивает, ты, большая поганка?
— Нет, — рявкнул тот.
— Так, я понятия не имею, что тут происходит, — вмешался Бродин, — но кому-то тут однозначно нужен адвокат.
— Похоже у них образовался опасный водоворот, — философски рассудил Гиденмейер, откинувшись на стуле и пожав плечами. — Но лично мне все понятно. Музыка хорошая, мне она понравилась. С вашего позволения, я отправлюсь наверх, поговорю с рулевым. А потом мы с Гретхен ляжем в койку.
Его жена взялась за предложенную ей руку, и они направились в коридор в счастливом предвкушении того, чем собирались заняться ночью.
Остальные тоже начали понемногу расходиться, однако Содд ухватил Спрейна за плечо и заставил его повернуться к нему лицом.
— Пока вы не ушли спать, я хотел бы кое-что сказать. Вы двое… как бы это лучше выразить… не того возраста, как те артисты, с которыми я обычно работаю. Однако я вижу в вас обоих большой потенциал.
— Вы обезумели? — спросил Грейтхауз. Мэтью в это время просто стоял в стороне, с интересом наблюдая за тем, как «опасный водоворот» продолжает вращаться. — Вы не знаете этих людей! А еще вы сказали, что ваше доверенное лицо в Лондоне назвало их убийцами!
— Мы никогда в жизни никого не убивали! — возопил Спрейн. — Кто бы про нас это ни сказал, он солгал!
— Эм… да… что ж… думаю, меня дезинформировали, — сказал Содд Грейтхаузу. Он посмотрел мимо Хадсона на своих подопечных. — Мальчики, идите в свои каюты. Я скоро приду, чтобы…
— Подоткнуть им одеяло? — фыркнул Грейтхауз.
— Проследить, что все в порядке, — хмуро ответил Содд.
