Я посадил его впереди себя на мула, и мы отправились на виллу. Когда мы свернули на подъездную дорожку, ведущую к вилле, он сказал:
– А что, если я смог бы указать вам, как отсюда выбраться?
– Что вы имеете в виду?
– Я собираюсь предложить вам сделку. Если вы все ладите слово джентльмена, что никогда и никому не расскажете о том, что здесь произошло, я расскажу вам, как отсюда выбраться.
– Я не вступаю в сделки с негодяями вроде вас. Если вы знаете, как выбраться, вы скажете, если хотите спасти свою шкуру.
Он пожал плечами:
– Попозже, когда лава подойдет вплотную, мы, возможно, договоримся.
Сейчас он говорил без всякого американского акцента. Он больше не подделывался под Ширера, Это был итальянец, говорящий по-английски.
– Максвелл тяжело ранен?
– Вашими стараниями – да. У него сломана нога. Мы подъехали к вилле, и я слез с мула. Пистолет я держал наготове и, если что, собирался им воспользоваться. Сансевино, видимо, понял это и сразу пошел в дом.
– Где он? – спросил Сансевино.
– В комнате слева.
Хильда все еще сидела на кушетке, Хэкет и Рис выглядели после мытья лучше.
– Вот вам доктор, – сказал я Хильде.
Хэкет направился к Сансевино, но Рис опередил его и, схватив за плечи, заорал:
– Что случилось с Ширером? Ты убил его? Ты, проклятый…
– Оставь его, – сказал я.
Я видел, что Рис готов был расправиться с Сансевино, и стукнул его рукояткой пистолета по пальцам.
– Оставь его, черт возьми, ты что, не понимаешь? Этот человек – доктор.
Рис уставился на меня, в его глазах были и удивление и гнев одновременно. Я быстро оттеснил его от Сансевино, говоря:
– Вот ваш пациент, доктор. Приведите его ногу в порядок. Коли что-нибудь будет не так, я вас пристрелю.
Он посмотрел на меня:
– Ну что вы, мистер Фаррел. Я знаю свои профессиональные обязанности.
– Я говорю серьезно. Он пожал плечами:
– Я сделаю то, что сочту нужным. Я уже сказал вам об этом. Однако я не думаю, что вы верите мне. Могу я помыться? – И когда я пошел за ним, добавил: – Не беспокойтесь, я не убегу.
Когда мы возвращались, я услышал звуки рояля. Джина играла, пальцы ее легко порхали над клавишами, а на лице застыло мечтательное выражение. Увидев Сансевино, она перестала играть.
– А, так ты все-таки нашла, да? – спросил он. – Теперь тебе лучше?
– Я чувствую себя изумительно, Вальтер. Изумительно. – Она посмотрела на черное небо за окном. Ее пальцы снова запорхали по клавишам. – И мне на все наплевать.
Сансевино подошел к кушетке, сбросил с Максвелла одеяло и начал разрезать штанину на поврежденной ноге.
– Приготовь мне воды, пожалуйста, теплой волы. Еще мне нужны простыни для перевязки и несколько деревянных дощечек. Перила от лестницы прекрасно подойдут. Джина! Давай морфий и подкожное.
Невероятно! Сейчас этот человек совершенно не имел ничего общего с тем, который пытался убить нас в Санто-Франциско. Это был доктор, решающий хирургическую проблему. Он отогнул разрезанную штанину и какое-то время смотрел на открытую рану, где в одном месте проглядывала кость. Он покачал головой:
– Очень плохо.
Потом подошел к столику в углу комнаты, достал из кармана ключи, открыл нижний ящик и вынул оттуда набор хирургических инструментов.
– Велите мисс Тучек вскипятить воду.
Я заколебался. Рис и Хэкет ушли отдирать перила. В комнате осталась только Джина.
– Пожалуйста, поторопитесь. Идите, я не убью его. Какой в этом смысл?
Я пошел на кухню, Хильда дала мне миску с теплой водой, велев отнести ее доктору, а сама стала кипятить воду для стерилизации инструментов. Вернувшись, я увидел стоящих рядом с доктором Риса и Хэкета. Вскоре Хильда принесла кипяток. Сансевино простерилизовал инструменты и приступил к операции. Он был ловок и быстр. Я зачарованно следил, как длинные чуткие пальцы делали свою работу. Это доставляло мне ужасное, почти мазохистское наслаждение, как будто его пальцы прикасались к моей собственной ноге, только на этот раз я совершенно не испытывал боли,
Постепенно кровавое месиво обрело форму ноги. Потом он вдруг наклонился, оттянул нижнюю часть ноги и вправил кость на место. Максвелл пронзительно вскрикнул. Сансевино выпрямился, отер полотенцем пот со лба и сказал:
– Ну вот и все.
Потом наложил шину, перевязал ногу и вымыл руки в тазу.
– С ним все будет в порядке, – сказал он, вытирая руки. – Будьте так добры, мистер Хэкет, налейте мне выпить.
Хэкет налил ему коньяку. Ко мне возвратилась способность воспринимать окружающее, и я услышал, что Джина опять играет. Сансевино с шумом прихлебывал из стакана:
– Как видите, я не утратил профессиональных навыков. – Он улыбнулся мне. Это не было игрой. Он испытывал удовлетворение от прекрасно проделанной работы. – Когда мы вернемся в Неаполь, надо обязательно наложить гипс. Несколько месяцев – и от перелома не останется следа. – Он помолчал, медленно обводя нас взглядом: – Надеюсь, никто из вас не собирается здесь умирать?
– К чему вы клоните? – спросил Хэкет.
– Я тоже не собираюсь умирать. У меня есть предложение.
Рис шагнул в его сторону:
– Если вы думаете…
Хэкет положил ему руку на плечо:
– Подождите. Послушаем, что он собирается нам сказать.
– Я могу устроить так, что мы все отсюда выберемся. Но естественно, я хочу получить кое-что взамен.
– Что именно? – спросил Хэкет.
– Свободу, и только.
– Только! – воскликнул Рис. – А что стало с Петковым и Вемеричем? И с другими?
– Они живы. Даю слово, я никого не убивал зря.
– Вы не должны были убивать Ширера.
– Что толку говорить об этом. Немцы заставляли меня делать за них всю грязную работу. Я знал, что они проиграют войну, и знал, что меня ждет. Арест и смертный приговор. Речь шла о моей жизни или смерти…
– Когда ты убил Роберто, вопрос о твоей жизни и смерти не стоял. – Джина перестала играть и подошла к нам.
Сансевино посмотрел на нее.
– Роберто – крестьянин, – сказал он с презрительной миной. – Ты использовала его для удовлетворения животных инстинктов. Таких животных можно найти сколько угодно.
Он повернулся к Хэкету:
– Так что будем делать, синьоры? Умрем здесь все вместе? Или все вместе выберемся отсюда?
– Разве мы можем быть уверены в том, что ты действительно знаешь, как можно выбраться отсюда? – сказал Рис. – Если ты знаешь, то почему до сих пор не выбрался?
– Потому что я могу это сделать только вместе с вами. «Знать» еще не значит «мочь». Если окажется, что я не знаю, то вы будете вправе не выполнить свою часть договорных обязательств.
