кусочка неба, и выгоревшая русая борода. Леонид стоял перед Мусой в ожидании его последующих приказаний. Высохший египтянин с длинной седой бородой отличался двумя качествами: был мудр и не был жаден. Если учесть, что он торговец в девятом поколении, то это было вовсе удивительно. Однажды увидев, как Фирсанов жонглирует камушками, он перестал использовать его в качестве грузчика, а поставил его у дверей своей лавки. Зеваки собирались вокруг, кидали монетки – маленький, но приварок. Потом кто-то обязательно заглядывал в магазинчик и пустым, уже стараниями Мусы, никто не уходил.
А когда Леонид стал показывать огненные трюки, то в магазинчик Мусы пришла настоящая известность. Теперь о нём говорили не только в ближайших, но и в самых отдалённых краях. Многие купцы теперь специально торопились к нему, чтобы приобрести товар. Лавка разрослась, появилось несколько продавцов, несколько новых помещений, и не только на этом базаре. Доход возрос настолько, что Муса вынужден был привлечь старшего сына Исмаила, который стал выполнять отцовскую работу. Теперь длиннобородый Муса часто пил чай, вёл изысканные беседы с солидными купцами и контролировал торговлю.
За годы после того, как эмир продал его, Леонид пытался бежать от каждого нового хозяина. Его ловили, били и продавали другому. В буквальном смысле он пошёл по рукам. Выздоравливая, усыплял бдительность своим примерным поведением и снова бежал. Его ловили, били и опять перепродавали. Стараясь возместить свои расходы, каждый следующий хозяин нахваливал «товар», всякий раз умалчивая о характере непокорного раба. На следы от побоев с невинными лицами говорили, что таким он уже достался. На вопрос о причинах продажи в один голос начинали жаловаться на бедственное положение. «Дела плохи, не могу позволить себе лишние траты!» – причитали все без исключения. А Муса купил без торговли, кормил сытнее и не загонял своих работников до смерти.
Сейчас Леонид застыл в ожидании, потому что хозяин вызвал его на персональный разговор. Он пытался лихорадочно понять, зачем он так срочно понадобился хозяину.
– Я решил оставить торговлю и уйти на покой, – с плеча рубанул старый араб, после того как слуга оставил на столе чайник с чаем и двумя пиалами. Он жестом пригласил сесть по другую сторону, символ неслыханного благорасположения. Фирсанов не посмел ослушаться. Тонкая вязь восточной беседы требовала ответа.
– Всему свой срок. Созрев, плод падает в руки хорошего и счастливого садовника, – постарался как можно нейтральнее ответить он, добавив самую малость лести. Глупый не заметит, а умный оценит.
– Ты прав. У меня была бурная жизнь: вначале я сам провёл много караванов из одного края великой пустыни в другой. Я водил своих верблюдов там, где многие боялись сделать и шаг, часто отбивал свой товар от разбойников, потом стирал до крови язык, пытаясь залезть в сердце и кошелёк покупателя. От этого я устал больше всего. Теперь мои караваны другие водят во все стороны света, на меня работают десятки людей, в силу начинают входить сыновья.
– Достойная награда тяжкому труду, – напомнил Леонид.
– Я жил и работал, следуя двум принципам: не обманывать и не унижать тех, с кем работаешь.
– Это не принципы, это заслуги, и они зачтутся, когда ты предстанешь перед Всевышним.
– Я делал это не из боязни Аллаха, но следуя его наставлениям. Этому меня научил мой отец, да будет благословенно его имя. Он получил эту науку от своего отца, а тот от своего. И так все девять поколений. Кстати, девять – магическое число. Теперь всем будет заправлять Исмаил.
– Если Аллах дал ему хотя бы десятую долю твоего ума и сердца, то он не только продолжит твоё дело, но и преумножит его.
– Да услышат твои слова на небесах. А ты не переживаешь?
– Почему же! Боюсь, что меньше будет мудрости, а больше горячности. Мне жаль, что реже буду слышать твою шаркающую походку, голос и смех.
– А тебе не пугает, что придётся подстраиваться под характер моего сына?
– У меня на родине говорят: новая метла по-новому метёт. Не мне выбирать, мне привыкать.
– А ведь самое интересное: благодаря твоим представлениям, шуткам и уму я стал богат.
– Хозяин, вы преувеличиваете мои более чем скромные заслуги. Я всего лишь начинал, а вы продолжали. И как продолжали! – Леонид многозначительно обвёл рукой всё вокруг. – Я пытался отблагодарить вас, что позволили заниматься любимым делом, а не таскать пыльные тюки.
– Ты очень, очень хорошо меня отблагодарил. Теперь нас знают многие в самых отдалённых уголках и тысячи спешат к нам.
– Значит, вы сумели поймать удачу.
– Это позволил мне Всевышний.
– Вы правы, хозяин. Как гласит одна притча: захочет Аллах, то поймаешь удачу, лети она быстрее лани, а нет – не ухватить её, ползи она как черепаха. По своей судьбе знаю.
– А ты много знаешь, – без иронии сказал Муса.
– Когда слушаешь и молчишь – больше знаешь. Знания любят тишину.
– Исмаил молод и горяч.
– Это пройдёт так быстро, что вы и не заметите. Он будет трудиться, не покладая рук, вряд ли он захочет опозориться перед вами и опозорить своё имя.
– Как мне хочется, чтобы ты был прав, – с какой-то грустью сказал Муса.
– У меня на родине считают, что одни приносят сглаз и порчу, другие – нет. Я отношусь ко вторым. А Исмаил хороший парень.
– Тебе верю и прошу об одолжении.
– Вы приказываете, а раб исполняет.
– В том-то и дело, что ты давно уже для меня не раб, а друг. Скажу больше – близкий родственник. Поэтому прошу – помоги моему мальчику. Удержи его от необдуманных поступков.
– Раб не может указывать хозяину.
– Моё состояние выросло в несколько раз благодаря тебе. Мне есть, что оставить сыновьям. Пора и мне вернуть тебе долг. Отныне, – выдержав паузу, прокричал Муса, – ты свободен! Ты свободен! Ты свободен!
– А кто, кроме тебя, будет об этом знать?
– Я трижды произнёс: «Ты свободен!», что по нашим законам означает – ты свободный человек!
– Звучит, как музыка небес! – Леонид вскочил, на глаза ему навернулись слёзы. Он не верил, что всё, о чём он ночами мечтал в последние годы, так легко воплотилось в жизнь. Секунду назад он был никто: раб, прах, а теперь – свободен! Свободен! Без побега, без боли, крови и избиений. Простое решение сложной проблемы редко приходит сразу. Из самых потаённых уголков души всплыл робкий лучик надежды, что не перевелись ещё на земле хорошие люди.
– Ты достоин свободы гораздо больше, чем некоторые дураки.
– А Исмаил не станет возражать? – до конца не веря своему счастью, поинтересовался Фирсанов.
– Противиться воле отца? Воле старшего?
