Сдерживая гнев, я ответила:
— Вы ничего не знаете ни обо мне, ни о плантации. Вы здесь чужой. А теперь вы вмешиваетесь во все, что вас не касается. Но вы не имеете на это права. Вы и представить не можете, как ваше присутствие тут все спутало. Так вот, я не передумаю и не пытайтесь меня переубедить. Даже если вы велите меня выпороть, я все равно с вами не поеду. Не собираюсь никуда уходить. А теперь, — я принялась с новой силой наглаживать рубашку, — у меня полно работы. Поэтому оставьте в покое и меня, и всех остальных. Я знаю, что вы любили моего папу, и он тоже вас любил, но его больше нет. Возможно, он вообще давно умер. А я — не он. Поэтому оставьте меня в покое. Просто оставьте меня в покое немедленно!
Я постаралась говорить с ним очень грубо, потому что он оказался куда более упрямым, чем я ожидала, но, поскольку до воскресенья оставалось всего три дня и три ночи, я не могла разводить никаких любезностей с белыми. У меня на руках было семнадцать жизней.
Он по-прежнему не сдвинулся с места, и тогда я завопила, как баньши:
— Что, вы разве не понимаете? Вы нам не нужны в Ривер-Бенде, вы мне не нужны. Убирайтесь прочь и выкупайте на свободу кого-нибудь другого!
В ту ночь, после ужина, мастер Эдвард велел Кроу позвать меня в кабинет и спросил, какое я приняла решение.
— Я никуда не поеду. У меня здесь полно работы.
— А если я позову мистера Джонсона?
— Зовите кого хотите.
Он с грохотом выбежал из комнаты, а я бросилась к Лили, потому что была очень напугана. Затем на кухню ворвался Коппер вместе с мистером Джонсоном. Лили прикрывала меня собой, но Коппер отшвырнул ее с дороги и схватил меня за руку.
Я попыталась отбиваться, но он схватил меня за ногу и забросил себе на плечо.
Лили отчаянно визжала, но мистер Джонсон ударил ее, и она упала на пол. Затем он дважды пнул ее в живот.
— Не смей мне мешать, тупая негритянская корова! — заорал он. Коппер выволок меня во двор и со вторым подручным они привязали меня к бочонку.
— Так ты поедешь с мистером Стюартом в субботу? — прорычал мастер Эдвард.
— Никуда я ни с кем не поеду, — завопила я.
За миг до того, как кнут наносит первый удар, вам еще кажется, что вас хватит сил выстоять. Вы думаете, что гнев поддержит вас и сделает непобедимым. И вы думаете, что вы — это не ваше тело. Что самое главное — глубоко внутри, куда никто не может дотянуться. Но вы забываете, что даже самая крепкая стена рушится, если по ней бить с достаточной силой. И когда это происходит, спрятаться негде. Вы прямо здесь, на поверхности, где ваша кожа разрывается в лоскуты. Вы — сама боль и ненавидите ее сильнее, чем даже человека, причиняющего эти страдания.
— Дайте ей двадцать плетей для начала, мистер Джонсон, — объявил мастер Эдвард.
Я стиснула зубы. Кнут взлетел в воздух. Было не очень больно… как укус пчелы. Я решила, что выдержу двадцать ударов.
— Два…
Это было уже хуже. Я взвизгнула.
— Три…
Гнев покинул меня и осталось только отчаяние.
— Четыре…
У меня текли слезы. Я не могла дышать.
— Пять…
Кнут задел кость. Я вспомнила, как Лили цеплялась за свое распятие. Я подумала о боге. Я взмолилась о помощи и принялась вспоминать любимые псалмы…
— Шесть…
— Прошу вас, прекратите, мастер Эдвард, — застонала я. — Пожалуйста, прекратите.
— Семь…
Вся моя душа разрывалась в кровавые клочья.
— Пожалуйста, отпустите Морри, мастер Эдвард, — выкрикнул Кроу. — Лучше побейте меня.
— Восемь…
Я рыдала, а затем принялась отчаянно звать на помощь и выкрикнула то, что он так хотел услышать:
— Я поеду с мистером Стюартом!
Мистер Джонсон остановился, но мастер Эдвард велел ему не обращать внимания и продолжать. И тогда я поняла, что он наказывает меня вовсе не за неповиновение. Нет, у него были на это совсем другие причины, и он наслаждался происходящим.
— Девять…
Теперь я вся пылала и звала на помощь бога и папу. Я взывала к ним, но никто так и не пришел.
— Десять…
Кроу вновь принялся молить мастера Эдварда, чтобы его избили вместо меня.
Я знала, что он делает это ради папы, но его голос слышался где-то очень далеко.
Затем я услышала, как он застонал. Должно быть, мастер Эдвард пнул его в живот. У меня больше не было воздуха, чтобы кричать.
Я обрадовалась, поняв, что скоро потеряю сознание. Хоть бы Коппер не стал обливать меня водой, чтобы привести в чувство.
— Одиннадцать…
Но одиннадцатый удар так и не обрушился. Повернув голову, я увидела, что мистер Джонсон валяется в грязи. Он медленно поднимался на ноги, пылая злобой.
— Это еще что такое? — заорал мастер Эдвард. — Эй, мистер Джонсон!
Я услышала какой-то шум и крики. Когда я вновь открыла глаза, передо мной мелькнула чья-то тень. Я решила, что это папа.
Я, должно быть, и впрямь потеряла сознание, потому что когда я очнулась, то обнаружила, что лежу ничком в своей постели, а Лили натирает мазью мне спину.
— Все будет хорошо, детка, — повторяла она.
Я повернулась взглянуть на нее. Левый глаз распух и заплыл.
— Ничего, ничего…
Она поднесла чашку с водой мне к губам. Кроу тоже был здесь. Дрожащим голосом он объяснил, что мистер Стюарт выбежал из комнаты, как только услышал мои крики, набросился на мистера Джонсона, сбил его с ног и пригрозил, что убьет его, если тот еще тронет меня хоть пальцем.
— О, детка, — промолвила Лили, — этот человек просто сошел с ума!
Кроу добавил, что мистер Джонсон хотел драться на дуэли с мистером Стюартом, но мастер Эдвард успокоил его и отправил домой. Но перед уходом он успел последний раз огреть меня кнутом.
— А мистер Стюарт?
Лили ответила, что он уже приходил взглянуть на меня, и сидел прямо здесь, рядом. Он хотел убедиться, что я еще жива. Он уже поговорил с мастером Эдвардом, и теперь вернулся к себе в спальню.
— А что сказал мастер Эдвард?
— Сперва страшно раскричался, — отозвался Кроу. — А потом они выпили виски и помирились.
— И никто про нас ничего не сказал?
Лили похлопала меня по руке.
— Все хорошо, малышка, перестань беспокоиться.
В пятницу поутру я проснулась, желая лишь одно: выскользнуть из своей шкуры и сбросить ее, как змея. Теперь мне нужно было придумать, как управиться с Джоном до воскресенья, иначе Ткач и все остальные сбегут без меня, а я не хотела оставаться в Египте с фараоном. Ну уж нет!
Час спустя у меня поднялся жар. Кроу решил, что это из-за порки. Лили позаботилась обо мне.
Мастер Эдвард уже уехал с семьей в Кордесвилль. Он должен был вернуться в субботу утром и предупредил мистера Джонсона, что если к тому времени я не отправлюсь с мистером Стюартом, то он даст мне еще тридцать плетей. Лили сбегала за Джоном, который сидел у реки и делал наброски рабов, трудившихся на рисовых полях. С хмурым видом он зашел в комнату, уселся рядом с постелью, скрестив на груди руки, и не произнес ни слова. Я же чувствовала себя слишком слабой, чтобы дерзить. По правде сказать, мне нравилось, когда он смотрит на меня своими светлыми печальными глазами.
