— Отчего, что за каприз? — спросил лорд Гленварлох. — Оставляя службу у меня, Ричи, ты, верно, собираешься поступить в услужение к моей жене?
— Желаю ее будущей милостивой светлости, а также вашей милостивой светлости, чтобы бог когда-нибудь наградил вас столь же хорошим слугой, как я, но судьба распорядилась таким образом, что отныне я буду оказывать вам услуги только в виде дружеского одолжения.
— Хорошо, Ричи, — сказал молодой лорд, — если тебе надоело быть в услужении, мы приищем тебе более интересное занятие. Но ты ведь еще проводишь меня в церковь и разделишь с нами свадебный обед?
— С позволения вашей светлости, милорд, я напомню о заключенном между нами соглашении: одно неотложное и важное для меня дело помешает мне присутствовать на брачной церемонии, однако я не премину отведать славного угощения мейстера Джорджа — оно стоило ему немалых денег, и было бы неуважением не воспользоваться его гостеприимством.
— Поступай как знаешь, — ответил лорд Гленварлох, и, лишний раз подивившись вздорному, упрямому нраву своего слуги, он выбросил из головы всякую мысль о нем и предался другим мыслям, более соответствующим радостному дню.
Читателю самому предоставляется вообразить себе цветы, устилавшие дорогу, по которой счастливая пара направлялась к церкви; громкую музыку, под звуки которой продвигался свадебный кортеж; обряд бракосочетания, совершенный епископом, и, наконец, короля, встретившего их у собора святого Павла. Король вручил жениху невесту, к большому облегчению ее отца, который благодаря этому мог беспрепятственно заниматься вычислением нужного соотношения размеров зубчатых колес для собираемых им в то время часов.
По окончании церемонии гостей в королевских каретах отвезли в дом Джорджа Гериота, где в покоях Фолджамб их ожидал великолепный обед. Едва король очутился в этом скромном приюте, как он тут же поспешно снял и отбросил в сторону шпагу и перевязь, — словно они жгли ему руки, швырнул шляпу с перьями на стол, как бы говоря: «Лежи там, власть!», с удовольствием выпил полный бокал вина за здоровье новобрачных, а затем принялся мелкими шажками расхаживать по комнате, бормотать что-то себе под нос, смеяться и отпускать шутки; нельзя сказать, чтобы шутки были очень остроумного или тонкого свойства, но каждый раз король первый заливался одобрительным смехом, показывая пример всем остальным. Его величество веселился вовсю, гости с нетерпением ждали, когда пригласят к столу, как вдруг в комнату вошел слуга и шепотом вызвал мейстера Гериота. Тот вышел, но сейчас же вернулся назад и, подойдя к королю, в свою очередь шепнул ему на ухо несколько слов, от которых король подскочил. — А он не требует денег? — отрывисто и недовольно спросил он.
— Отнюдь нет, мой государь, — ответил Гериот. — Как он выразился, к этому вопросу он останется равнодушным до тех пор, пока будет угодно вашему величеству.
— Клянусь честью, любезный, — воскликнул король, — вот речь честного человека и доброго верноподданного, и мы не замедлим его наградить! Что ж такого, что он простолюдин — и бродячая кошка может смотреть на короля. Поспеши, любезный, веди его сюда, pandite fores! [206] Мониплайз? Поистине его должны были бы назвать Монипенсом, хотя, поручусь, вы, англичане, скажете, что в Шотландии нет такой фамилии.
— Монипенсы — старинная, почтенная семья, — вставил сэр Манго Мэлегроутер, — жаль только, что она малочисленна.
— Мне кажется, сэр Манго, — заметил мейстер Лоустоф, которого лорд Гленварлох пригласил на свадьбу, — среди наших соотечественников становится все больше членов этой семьи, с тех пор как его величество изволил вступить на английский престол и шотландцы хлынули в Англию.
— Вы правы, совершенно правы, — кивнул сэр Манго, косясь на Джорджа Гериота, — некоторые из нас нажили себе состояние благодаря этому счастливому для Англии событию.
Он не успел еще умолкнуть, как распахнулись двери и в комнату, к изумлению Гленварлоха, вошел его бывший слуга Ричи Мониплайз, одетый в нарядное, даже роскошное платье с богатой отделкой; на руку его опиралась высокая, костлявая, морщинистая Марта Трапбуа. Глухое платье черного бархата, облекавшее ее несколько искривленную фигуру, так причудливо гармонировало с ее неестественно бледным, мрачным лицом, что король в смятении воскликнул:
— Что за черт, кого это он сюда привел? Да это мертвец в саване, клянусь своей королевской особой!
— Осмелюсь просить ваше величество обращаться с ней вежливо, — сказал Ричи, — так как с сегодняшнего дня она моя законная жена, мистрис Марта Мониплайз.
— Клянусь честью, любезный, она у тебя чересчур свирепого вида. Ты уверен, что она не была в свое время придворной дамой у нашей родственницы, кровавой памяти королевы Марии?
— Я уверен в одном, если угодно вашему величеству: она принесла мне в приданое пятьдесят тысяч добрых фунтов, а может, и еще больше, и это дало мне возможность быть полезным вашему величеству и некоторым другим людям.
— Незачем напоминать нам об этом, любезный, — проговорил король, — мы сами помним об оказанном тобой небольшом одолжении и очень рады, что твоя суровая супруга вверила свое состояние такому человеку, который умеет использовать его для блага короля и государства. Но где ты ее откопал, любезный?
— Я добыл ее старинным шотландским способом, мой государь: с помощью копья и лука. У нас был уговор, что она выйдет за меня, если я отомщу за смерть ее отца. Я расправился с убийцей и завладел добычей.
— Это дочь старика Трапбуа, которая так долго пропадала, — вмешался Лоустоф. — В каком дьявольском месте вы ее держали, дружище Ричи?
— Мейстер Ричард, если позволите, — отрезал Ричи, — или мейстер Ричард Мониплайз, если вам так больше нравится. Где я ее держал? Я с самыми честными намерениями поселил ее в доме одного моего почтенного земляка. А такую строгую тайну я сохранял из чистой осторожности, зная, что в городе полно беспутных шалопаев вроде вас, мейстер Лоустоф.
Высокомерный ответ Ричи вызвал смех у всех присутствующих, кроме его супруги, которая нетерпеливо оборвала его, сказав по обыкновению отрывисто и сурово:
— Довольно, довольно! Прошу тебя, замолчи. Сделаем то, ради чего мы пришли сюда.
С этими словами она достала сверток документов и, протянув лорду Гленварлоху, громко добавила:
— Беру в свидетели его величество короля и всех присутствующих, что я возвращаю выкупленное поместье Гленварлохов его законному владельцу в свободное пользование, безо всяких ограничений, как владели им все предки Гленварлохов.
