не хотела, чтобы кто-то заподозрил ее в тайных встречах с Роуди Реджи, а ее отказы счел лишь притворством.
Но… что это была за записка?
Что бы это ни было, она ведь должна быть подписана.
Стоит ли Берри спросить Гулби об этом? Нет, конечно же нет! Она не хотела вовлекаться в его дела. Его мысли о том, что за ним наблюдают, все еще казались ей лишь фантазиями. Наверняка эту слежку выдумал его собственный воспаленный разум.
Поднявшись по трапу в носовой части судна и выглянув на палубу через люк, Берри увидела небо, все еще затянутое густыми облаками и серое море. Пронизывающий ледяной ветер с мокрым снегом безжалостно ударял ей в лицо. Но на палубе по правому борту примерно посередине корабля стоял монстр.
Однако это был знакомый монстр. Она много раз видела Моргана Стаута в его черном пальто из медвежьей шкуры с капюшоном. Из-за пальто его размеры казались еще более чудовищными.
Берри ухватилась за страховочный канат и осторожно двинулась с его помощью по блестящим ото льда доскам палубы. Во время своего продвижения она заметила, как Стаут сгибается. При его размерах удивительно, как ему удалось согнуться пополам. Наклонившись, Стаут повозился с чем-то на верхней части своего ботинка.
— Доброе утро, — поздоровалась Берри, подойдя к нему.
Стаут, верный своим привычкам, не ответил. Он рассматривал то, что держал в руке в перчатке.
— Вы что-то нашли? — поинтересовалась Берри.
Она подумала, что снова не дождется ответа, но голова в капюшоне повернулась к ней. Стаут поднял изогнутый предмет длиной примерно с палец.
— Осколок стекла, застрявший во льду, — сказал он. — Я наступил на него и услышал хруст. — Он поводил им туда-сюда перед своим выступающим носом. — Это от фонаря. Чувствую запах китового жира. И следы сажи видно. — Он подался вперед, держась свободной рукой за страховочный трос, пока «Леди Барбара» выполняла свой опасный маневр на надвигающейся волне. — А вот, где он разбился. Видите след сажи на поручне?
Берри придвинулась ближе, так же крепко держась за канат. Там, куда указал Стаут, она разглядела едва заметное темное пятно под бледной белой пленкой.
— Чей-то фонарь разбился здесь прошлой ночью. Вчера его здесь не было, потому что я каждый день выхожу на палубу после обеда. Упражнение, видите ли. — Он одарил ее своей версией улыбки, которая, по правде говоря, больше напоминала пугающую гримасу.
— Я слышала шум прошлой ночью. Как раз где-то здесь, — сказала Берри. — Мне показалось, что что-то упало на палубу, но… по звуку казалось, что этот предмет намного тяжелее фонаря.
— В самом деле? — Губы здоровяка поджались, и его голова задвигалась из стороны в сторону. Глаза что-то искали. — Меня интересует вот что: где остальная часть фонаря?
— Возможно, член экипажа случайно сломал свой фонарь? А остальное забрал?
— И оставил битое стекло на палубе? Сомневаюсь, что капитан Стоунмен одобрил бы подобную небрежность. И почему бы не поднять стекло, пока оно не покрылось льдом? — Стаут подтолкнул носком ботинка заиндевевшее скопление осколков под собой. — Я рискну предположить, что сюда вмерзли стекляшки поменьше. Если бы кто-то изучил толщину льда, можно было бы сказать, что фонарь был разбит прошлой ночью. Вероятно, в поздний час. Интересно, не правда ли?
— Просто чья-то неуклюжесть, вот и все, — покачала головой Берри.
Стаут ничего не сказал, продолжая рассматривать осколок. Подняв взгляд, он ответил:
— Совершенно верно. Чья-то неуклюжесть. — И он бросил осколок в волны. — Простите, мисс. Я продолжу прогулку.
Он отошел, крепко держась за красный канат. Берри осталась на месте, рассматривая пятно сажи под наледью на перилах. Имело ли это какое-то отношение к тому, что она слышала прошлой ночью? Берри подняла глаза и увидела двух членов экипажа, работающих на такелаже наверху. Должно быть, это была неприятная работа в такой непогожий день, но такова уж была тяжкая доля моряков.
Возможно, прошлой ночью кто-то из матросов уронил свой фонарь, и тот разбился, только и всего.
Но Стаут был прав: Стоунмен бы не одобрил подобной небрежности. Судя по тому, что Берри видела, капитан «Леди Барбары» лелеял свой корабль и содержал его в порядке. Битое стекло так близко к тому месту, где прогуливаются пассажиры? Вряд ли он бы это допустил. Это было не в его характере. Кто-то мог упасть на палубу и сильно порезаться. Если бы фонарь упал сверху, наверняка человек, который его уронил, позаботился бы о том, чтобы убрать осколки.
Это было странно. Осколок стекла разбитого фонаря так близко к тому месту, где, как она слышала, ночью что-то упало?
Мокрый снег пошел сильнее, со свистом проникая в снасти и хлеща ее по лицу. Берри посмотрела на бескрайнее серое море и внезапно почувствовала себя очень одинокой. Ей было жаль, что она не может сейчас взять за руку Мэтью. Пройдет много времени, прежде чем она увидит его снова, и такова была суровая реальность.
Через некоторое время Берри отвернулась от моря под хмурым небом и вернулась к носовому люку, чтобы укрыться от суровой погоды, но по какой-то причине, даже когда она спустилась в скупое тепло корабля, внутри у нее продолжал гнездиться холод.
Вечером, когда «первый список» закончил трапезу и покинул камбуз, Берри поняла, что не может отойти от двери и ждет. Прозвенел звонок для «второго списка». Вот появился Чендлер, за ним Мика Холлидей. Несколько минут спустя в коридоре показались Хэмметты: Гленнис смеялась над какой-то шуткой своего мужа. Берри почему-то думала, что в молодости он был тем еще пройдохой.
Она ждала.
Реджинальд Гулби так и не появился.
Берри не видела его весь день. Можно ли сказать, что это было необычно? Пожалуй, нет. Бывали дни, когда он безвылазно сидел в своей каюте, однако сегодня… после того случая с запиской и поздним визитом к ее двери… Что ж, она решила, что подождет еще немного, потому что хотела расспросить его поподробнее о том, что происходит. На сердце у нее было неспокойно.
Время шло. Реджинальд Гулби так и не появился.
Из-за двери камбуза Берри слышала, как остальные переговариваются. Оттуда доносились смешки, ворчание и
