куда-то за город на очередное злодейство…
На этих словах Баулин принялся рыться в бумагах, высящихся на его столе. Нашел, что искал, и буркнул:
– Анчибалы [26]!
Алексей Николаевич взял бумагу из его рук и вслух зачитал донесение уездного исправника. Вчера в селе Льгове Рязанского уезда была убита в собственном доме крестьянка Грознова, она же Ковалева, шестидесяти лет. Баба профессионально занималась нищенством и слыла в округе за зажиточную. Две раны от топора на шее, лицо закрыто тряпкой… Разбросаны вещи из двух сундуков, сорвана одна половица. Убийцы проникли в дом через соломенную крышу, сделали черное дело и ушли, никем не замеченные.
– Они?
– Больше некому, – вздохнул губернский секретарь. Он перевел на Федоса злой взгляд и зарычал: – Говори, где они могут прятаться!
Молявкин вжал голову в плечи:
– Уж, верно, сбежали из города…
– Куда?
– В Саратов.
Всех в комнате будто током ударило.
– Почему в Саратов? Что ж ты раньше молчал, ирод?
Бандит пояснил:
– Когда в девятом году взяли шайку Ковалева, Егор Савватеевич спрятался в Саратове. Там у него большие связи среди фартовых – и сейчас они помогут ему укрыться.
– С Оки на Волгу? – процедил Лыков. – Ну-ну… Поищем в Саратове. А точно Егорка уже смылся? Не уловка ли это с его стороны? А может, с твоей? – Он взял арестованного за подбородок: – Ты не врешь?
– Верняком-то я не знаю, но говорили они промеж себя: надо в Саратов мотать. Там-де подсобят. Только денег у них было мало. Вот и решили пополнить кассу, прибить старушонку… Сперва целились подломать ювелирный магазин на Почтовой, да побоялись…
– Это заведение Шмерки Евелева, – догадался губернский секретарь. – А что помешало?
– Говорю же: струхнули. Место на виду, фонари, городовые. Нищенку в деревне кончить безопаснее. Теперь у них деньги есть, можно драпать.
Шансы, что двое убийц еще не покинули Рязань, оставались. Решено было усилить поиски, хотя куда уж там усиливать… Лыков отказался от поездки в Солотчу. В состоянии задумчивости он шел к себе на Соборную, размышляя, как ему мотивировать перед Степой Белецким командировку в Саратов. Тут-то и случилось происшествие, которое обрушило его фонды в глазах местной полиции.
Любопытную фигуру на углу Почтовой и Болдаревской он заметил издалека. Молодой мужчина стоял фитой [27], уперши руки в боки. Наружность у него была видная: стать, высокий рост, располагающее лицо. И какой-то природный аристократизм в повадке, словно человек вырос в родовитой семье.
Тут до питерца дошло, что он мысленно перечислил приметы Софрона Князева, которые сообщил Баулин. Неужели это в самом деле Князь, робингуд из Острого Камня? Сыщик машинально замедлил ход и тут же понял, что незнакомец заметил его маневр. Потому как развернулся и почесал вдоль Почтовой в сторону базара. Алексей Николаевич, уже не скрываясь, припустил за ним. Двое, молодой и не очень, почти бежали в наступающих сумерках. Лыков даже не знал, зачем он преследует незнакомца. Если это в самом деле Софрон, то что с ним делать? Молодой, сильный – попробуй арестуй такого в одиночку. А главное, для чего? Чтобы бесчестный урядник торжествовал победу?
Задумавшись над своим поведением, Алексей Николаевич на секунду расслабился. А когда поднял взгляд, статного красавца впереди уже не было. Шмыгнул в подворотню? В какую именно?
Лыков замешкался, но потом свернул-таки в ближайшую калитку. Там было тихо, пусто, но свежие следы на снегу уводили вперед. Он ускорил шаг, обогнул дом и оказался во дворе. Тут сзади на него обрушился сильный удар, и сыщик потерял сознание…
Очнулся командированный от холода. А еще от того, что кто-то тряс его за плечо. Сыщик открыл глаза и увидел, что над ним склонились двое. Бандиты? Он взят в плен? Однако мужчины выглядели скорее как промышленники средней руки.
– Эй, как вы себя чувствуете? Кто вы? И как здесь оказались?
– Слишком много вопросов сразу, – ответил Лыков и не узнал свой голос. Словно говорил другой человек. А еще заболела голова – в том месте, где ударили.
– Давайте мы вас поднимем, а то простудитесь, – сказал круглолицый. Они взяли сыщика за руки, осторожно поняли и приставили к стене.
Питерец осмотрелся. Он был в том же дворе, но около дровника – его туда перетащили.
– Простите, а кто вы такие?
Светловолосый хмыкнул:
– Алексей Александрович, он вернул нам наши же вопросы.
– Погоди, Тарас Владимирович, – одернул его круглолицый. – Человек не в себе. Видать, крепко саданули. Поможем ему.
Он наклонился к Лыкову и сказал, отчетливо выговаривая каждое слово:
– Я директор-распорядитель каретно-экипажной фабрики Рощин. А это мой помощник Ставер. Мы нашли вас лежащим под окнами нашей конторы. Как вы здесь появились, загадка… Ну, вспоминаете что-нибудь?
Алексей Николаевич начал приходить в себя. Посмотрел в карманах – все на месте: и полицейский билет, и часы с бумажником, и браунинг. Незнакомец, так ловко его подстерегший, не взял ничего. Но вещи осмотрел, потому как они лежали не на своих местах. Ай да Робин Гуд… Мог убить, но не убил. Мог обчистить – и не стал. «Зачем же я, дурак, побежал за ним?» – запоздало начал раскаиваться командированный.
– Господа, спасибо, что подобрали. Я сыщик, звать Лыков. Угодил в засаду, но, кажется, легко отделался. Помогите мне, пожалуйста. Надо телефонировать в городское полицейское управление по номеру два… Хотя нет, лучше в сыскное отделение по номеру сто пятьдесят четыре. Пусть пришлют экипаж.
Алексей Николаевич оторвал спину от стены и чуть было не упал. Фабриканты дружно схватили его за плечи.
– Давайте мы отвезем вас в больницу!
– Нет, я немного посижу у вас в конторе на стуле, с вашего разрешения. А потом меня заберут.
Так и поступили. Статский советник полчаса приходил в себя в кабинете директора-распорядителя. Его угостили чаем с сахаром, после которого голова перестала кружиться. Видимо, каменотес бил вполсилы, не желая причинять лишнего зла. И ничего не взял… Нет, теперь Лыков тоже расхотел арестовывать такого приличного человека. Пусть гуляет, пока удача на его стороне.
Приехал в наемном экипаже Свириденко и отвез питерца в земскую больницу на Семинарской. Там потерпевшему наложили на ушиб свинцовую примочку, сделали обезболивающий укол и отправили отлеживаться в номера.
Вечером туда явились Кузнецов с Баулиным. Губернский секретарь укорил питерца:
– Я же вас предупреждал: не пытайтесь один на один, зовите подмогу! А вы? Ладно, Князь правильный человек, поэтому вы легко отделались.
– Никак не ожидал, что пущу его за спину, – оправдывался Лыков. – Я же бывший пластун, с приемами знаком.
– Когда вы были в пластунах? – иронично уточнил полицмейстер.
– Тридцать пять лет назад.
– То-то и оно!
