утра до ночи, к власти пришел балованный старец с гигантскими холеными усами. Ну, держись, Третий Рим…
Полетели и фигуры помельче. Джунковский решил избавиться от всех своих подчиненных, на которых имел зуб. И свалил наконец полковника фон Коттена, начальника Петербургского охранного отделения. На его место он наметил полковника Попова, главного севастопольского жандарма.
Следом выкинули со службы Герасимова, который спас столицу в 1905 году от бунта. Последние годы он числился генералом для поручений при шефе жандармов, но давно уже никаких поручений не получал…
Товарищ министра внутренних дел Лыкошин перебрался в Государственный совет. А его место занял Плеве-младший, Николай Вячеславович, сын знаменитого деятеля, убитого террористами.
Лыкову все эти назначения были мало интересны. В верхах разберутся без него. Сыщику предстоял неприятный разговор с бароном Таубе о том, как их наградные ускорили конец Василия Полудкина… Оттягивать объяснение было бессмысленно, и он со вздохом снял трубку «Эриксона».
Как и ожидалось, беседа прошла в горьких тонах. В конце Виктор Рейнгольдович спросил друга:
– Неужели нельзя найти и наказать эту мразь?
– У Белецкого остались два-три дня, когда он еще может издавать по департаменту распоряжения. Обещал подумать над моей просьбой.
– А если не успеет или не захочет?
– Тогда все, ставь экипаж на тормоз. Новый директор меня не отпустит.
– И ничего не поделать?
– Виктор, я же чиновник пятого класса на государственной службе. Не могу по своей воле заниматься частной местью. Это против правил.
– А если мы возьмем отпуска, оба одновременно, и приедем в Саратов?
Алексей Николаевич покачал головой:
– Плохая идея. Два питерских павлина явились в чужой город… Без полномочий, без официального поручения… Нас будут игнорировать все, начиная с губернатора и кончая дворниками. Так что ждем решения Белецкого. Другого варианта нет.
…Степан Петрович вызвал подчиненного уже на следующее утро. Он сказал:
– Нашел я тебе одно дельце в Саратове. Только учти – оно тухлое.
– Но я приеду туда с официальной командировкой?
– Да.
– Я согласен! Спасибо!
Белецкий криво усмехнулся:
– Погоди благодарить. Тебе придется иметь дело с крайне неприятной бабой, скандальной, хамоватой, самовлюбленной и наглой. Это жена бывшего предводителя дворянства Саратовского уезда Евгения Аркадьевна Болмосова. Муж ее помер три года назад. И сейчас эта дура треплет всем нервы по любому поводу. Пишет письма в Министерство Двора, в МВД, финансистам, архиерею, губернатору, полицмейстеру – ну нескончаемый поток жалоб.
– А что ей нужно от тебя?
Белецкий пояснил:
– Она много чего хочет, управы нет. И я не смог увернуться от того, чтобы стать ее корреспондентом. Ответил разок из вежливости, обещал, что вот-вот пришлю ей чиновника, который все уладит. Еще, мол, немного, и дойдут до тебя руки, старая ведьма; разберемся.
Лыков начал догадываться, что командировка действительно окажется неприятной.
– Что именно я должен там уладить? Если твоя Болмосова наглая дура…
– Ко мне ее просьба вполне конкретная. Тебе она придется не по вкусу, но другого способа послать тебя в Саратов я не вижу.
– Говори уже, – стал заводиться сыщик.
– Ты слышал о Первом пятипроцентном внутреннем с выигрышами займе тысяча восемьсот шестьдесят четвертого года?
– Да, конечно. Это был пробный заем нового государя, надо было покрыть расходы Крымской войны.
– И какие там условия, помнишь?
Статский советник напряг память:
– Сам я в него не играл, деталей не знаю. Но условия по первости оказались необыкновенно выгодными. Больше наше государство никогда и никому таких не предоставляло.
– Правильно, – подтвердил действительный статский советник. – Условия займа шестьдесят четвертого года уникальны. В них вся суть. Это с непривычки занимать у населения. Был выпущен один миллион билетов на нарицательный капитал в сто миллионов рублей. То есть билеты сторублевые…
– Это понятно, продолжай, – приказал подчиненный начальнику.
– С той поры прошло полвека. В тысяча девятьсот десятом году непогашенными оставалось всего половина билетов, и шанс на выигрыш удвоился. Тогда и началась горячка с этим займом. – Белецкий и сам раздухарился: начал махать руками и дергать себя за бороду. – Правила выплаты выигрыша фантастические. Билеты выбывают быстрее, чем премиальный капитал! Барабан крутят два раза в год, второго января и первого июля. Разыгрывают всякий раз триста выигрышей на общую сумму в шестьсот тысяч рублей. Сумма премии на один билет от пятисот рублей до пяти тысяч. В обращении сейчас осталось всего триста восемьдесят восемь тысяч билетов, а непогашенного капитала – более сорока одного миллиона рублей. С каждым годом сумма премии растет. Умные игроки не гасят свой билет, если на него выпало всего полтысячи, и он остается в игре. В конце концов через десять – пятнадцать лет оставшиеся непогашенными билеты принесут своему владельцу пятьдесят тысяч!
– Как-так? – не понял Алексей Николаевич.
– Сам толком не понимаю, – признался Белецкий. – Но я консультировался у биржевого маклера. Сказал же: билеты гасятся быстрее, чем тратится капитал. Кто спешит, довольствуется пятьюстами целковых и выходит из гонки. А кто не торопится, увеличивает и шанс выигрыша, и его сумму. Таковы условия. Полвека назад, когда деньги нужны были правительству позарез, оно пошло на это. А сейчас заем сказочно выгодный в сравнении с другими, и отменить обязательства нельзя. Поэтому спекулянты скупают билеты за бешеные деньги и ждут своего счастья.
– Так, условия отличные, на билеты дважды в год выпадает триста выигрышей, и с каждым годом размер их увеличивается. Дальше что? При чем тут твоя вдова предводителя дворянства?
– У нее был такой билет, она дважды отказывалась от премии в пятьсот рублей, чтобы дождаться премии в пятьдесят тысяч, – подвел итог цифрам новоиспеченный сенатор. – Но в прошлом году в квартиру Евгении Аркадьевны залезли воры. Унесли столовое серебро, портсигар мужа – на общую сумму в тысячу рублей с небольшим. И билет! Который сейчас стоит в разы больше номинала и постоянно растет в цене. Болмосова подняла на ноги всех: полицию, дворянство, губернское правление; требовала найти пропажу. Но все оказалось бесполезно. И теперь вдова колотится уже в столичные ведомства, проела им всю плешь, старая дура… Разочаровавшись в полиции, она привлекла человека для негласных розысков…
– Это как? – остановил рассказчика слушатель. – В России такие розыски запрещены.
– Ну, мало ли что у нас формально запрещено. Вдова наняла бывшего околоточного надзирателя саратовской полиции Азар-Храпова. По слухам, ловкий человек, опытный, умел говорить с преступным миром. Часто раскрывал безнадежные дела, между прочим. Но поссорился с полицмейстером и вынужден был подать прошение об отставке. Не опустился, начал служить частным ходатаем по судебным делам. Знаешь же, как бывает: человек в тех кругах свой, знает и пристава, и следователя, и товарища прокурора, помогает договориться…
Сыщик поморщился. Он действительно знал таких
