за своим столом в той же позе, в какой она его оставила. На нем была та же одежда, что и накануне вечером. Его лицо было осунувшимся, а глаза налились кровью. На столе стояла приземистая коричневая бутылка с широким донцем, а в правой руке у капитана вместо глиняной чашки был хрустальный бокал, наполненный янтарной жидкостью на два пальца.
Он ничего не сказал, пока Берри снимала пальто, шапку и перчатки. Она повесила одежду на спинку стула перед его столом и села.
— У меня есть еще бокал, — мрачно буркнул он.
— Нет, спасибо.
— Вы уже завтракали?
— Я не очень голодна. Кроме того, мне не хотелось ни с кем разговаривать этим утром.
Стоунмен сделал глоток и повертел бокал в руках.
— Я не спал. Думаю, вы тоже.
Берри решила перейти к активным действиям.
— Как вам удалось перевести Гулби с «Брианы Хэлси» на этот корабль, а затем заменить капитана Дойла на посту капитана?
Стоунмен изучал свой напиток, выражение его лица было каменным и вполне соответствовало его фамилии [58], которая, как Берри теперь знала, была фальшивой.
— Как долго вы планировали убить его? — спросила Берри.
Он сделал еще один глоток и продолжил вглядываться в янтарный напиток. Затем ответил:
— Годы.
— Сьюзен П., — произнесла Берри с осторожностью. — Умершая дочь, о которой вы рассказывали Мэтью и мне. Вы говорили, что храните ее в своем сердце. Как ваше настоящее имя?
— Генри Парр. — Его запавшие глаза заблестели в свете каютного фонаря. — Да, мою дочь звали Сьюзен. Как вы догадались?
— Неважно. Суть в том, что я это сделала. Что вы искали, когда осматривали каюту Гулби и сдвинули его обувь? Не драгоценности, в этом я уверена. Тогда что?
— Мне плевать на драгоценности, — отмахнулся Парр. — Я просто был там. Смотрел. Оценивал вещи человека, которого собирался убить. Увидел ботинки и красивую одежду. Увидел дорогие пальто. Я подумал: «Этот человек застегивает пиджаки, как и ты, Генри. Точно так же обувается. Он такой же человек, как и ты, Генри. Ты действительно сможешь это сделать, когда придет время?». Я почти сказал себе: «Нет, пусть все идет, как идет. Пора оставить прошлое в прошлом». Но потом я подумал о том, что он вожделеет вас и продолжает в том же духе, что и раньше. Его было не остановить, что бы я ни делал. Я ведь говорил вашему жениху, что буду относиться к вам, как к собственной дочери. Так что… это нужно было сделать.
— Я могла бы позаботиться о себе, не убивая его, — дрожащим голосом сказала Берри.
— Дело не только в этом. — Парр одним глотком допил свой напиток и налил себе еще. — Дело было в нем самом. В его образе жизни. Вы спрашивали, как мне это удалось, и я вам расскажу. В судоходной компании, которую вы выбрали, три партнера.
— Ее выбрали для меня. Я не сама это сделала, — поправила его Берри.
— Хорошо. Выбрали для вас. Так вот, я — один из трех партнеров. Я состоятельный человек, просто не живу на широкую ногу. Люблю море и корабли больше всего на свете. Когда я увидел список пассажиров «Хэлси», я узнал его имя. Попросил бухгалтерию показать мне его счет, который он подписал. Итак, это был тот самый человек. Было несложно перевести его на этот корабль. Затем я попросил Томми Дойла направить «Леди Барбару» в Нью-Йорк. Я был капитаном за много лет до того, как пришел в судовую компанию. Сказал Томми, что соскучился по морю и хочу тряхнуть стариной. — Он поколебался, будто собирался с силами, затем продолжил: — Бутылка хорошего виски, стейк на ужин — и старина Томми согласился. — Парр оторвал взгляд от своего бокала. Его губы дрогнули в слабой мученической улыбке. — Все было проще простого.
— Я должна была догадаться, что это не ваш корабль, — сказала Берри. — Первую неделю в море вы постоянно бились головой о потолок. Если б это был ваш корабль, вы бы давно привыкли к высоте потолков. За шесть рейсов уж точно. Вы бы знали здесь каждый дюйм.
— Совершенно верно. Полагаю я… как бы выразился наш образованный джентльмен, выдал себя? Что ж, главная задача любого капитана — вызывать доверие у пассажиров и команды, так что я поступил по справедливости.
— Но скрыли свои истинные намерения. — Берри покачала головой. — Боже мой, капитан Стоунмен… то есть, Парр! Зачем же вам понадобилось совершать убийство?
Он откинулся на спинку кресла и какое-то время просто смотрел вверх.
— Когда он поднялся, я увидел свет его фонаря, — рассказал Парр. — Я был готов крутануть штурвал. Я знал, что это не займет много времени. То, чего я ждал четыре года… было совсем рядом. Я подошел к нему и сказал: «Я — отец Сьюзен Парр. Девушки, которую ты погубил. Ты не помнишь ее имени?». Он ответил: «Я знал многих Сьюзен». И улыбнулся… так мерзко. У меня с собой был страховочный штифт. Я ударил его по голове. Он упал. Фонарь разбился, часть полетела за борт. Возможно, он сразу умер, потому что он не шевелился, когда я поднял его тело. Крови не было. Я перевалил его за борт, и он исчез. Я вернулся к штурвалу, поправил его на несколько градусов. Позже я пытался отыскать записку, но решил, что он взял ее с собой. Если честно… мне было все равно.
Парр посмотрел на Берри своими покрасневшими глазами. Его лицо исказилось жуткой мукой, на которую было невыносимо смотреть.
— Теперь мне все равно, — повторил он. — Помогло ли это убийство вернуть мою Сьюзен к жизни? Принесло ли оно хоть какое-то облегчение? О, может быть, я просто спас какую-нибудь другую девушку от того, чтобы забеременеть и сгинуть на улицах. Может быть, я спас кого-то от прыжка с лондонского моста и утопления в Темзе, как это сделала моя Сьюзен пятого января 1700 года. Может, и так. Но, видите ли, мисс Григсби, Реджинальд Гулби не был настоящим злодеем в этой пьесе. Настоящий злодей в ней — я.
Он прервался, его голос
