Иногда мне казалось, что и дон Санчус неравнодушен ко мне, но это были добрые чувства, какие пожилой сеньор может испытывать к своему слуге, которого он обучает и наставляет как родного сына. К своему несчастью, для дона Санчуса я была и оставалась молодым человеком. Возможно, решись я открыться ему, полагаясь на его милость, старый дон Санчус и не выдал бы меня властям. Как не выдавал попавших в беду крестьян, как защищал интересы доньи Констанции и ее незамужних дочерей, как заступался за честь ее погибшего племянника, пусть земля ему будет пухом.
Однажды на рынке я встретилась нос к носу со своей старшей сестрой Амалией. С огромным животом и не менее большой корзиной, откуда торчала зелень, она шла между лотков и прилавков, как груженая ладья плывет себе, не замечая ничего вокруг. За Амалией бежали двое мальчишек, один держал маму за руку, другой мусолил ее подол. Сестра не признала меня, хотя в доме отца я частенько переодевалась в мальчишеский костюмчик. Должно быть, я тоже изменилась.
Со дня, как я поступила на службу к дону Санчусу, прошло ровно три месяца, как в гости к нам заявился Альвару.
Я чистила на кухне лук, помогая Клариссии стряпать, когда Андрес, кланяясь, провел в кухню моего любовника. Пол ушел у меня из-под ног. Я вскочила, отирая руки о замшевую безрукавку, надетую на мне поверх грубой рубашки.
– Привет, Ферранте! – Дон Альвару огляделся по сторонам, осматривая нашу чистенькую кухоньку с симпатичными окороками, подвешенными к потолку, луком и сухими травами по стенам.
– Здравствуйте, господин! – я кашлянула, и Клариссия с Андресом поспешно выбежали из кухни, хлопнув входной дверью.
Повисла неловкая пауза. Я вымыла руки и, отерев тряпкой безукоризненно чистый стул, предложила его гостю.
– Значит, вот как ты тут живешь, – не спросил, а скорее утвердил его сиятельство. – Неплохо. А я по тебе, признаться, соскучился. Вот, пока моя благоверная отправилась на моления в монастырь Святой Клары, думал взять тебя в дом. Что скажешь? Приедет Литиция, а мы тебя как раз переоденем в женское, волосы прилепим. И будем жить-поживать. Ты – в свите моей жены, я… Собирайся.
Он поднялся и направился к выходу, когда я бросилась на колени, целуя его сапоги.
– Ради всего святого, господин! Позвольте мне остаться у вашего дяди! Не забирайте меня. Умоляю! – чуть ли не в голос завыла я. – Если вы хотите меня, я буду приходить к вам раз или два в неделю. Но только оставьте меня здесь! Добрейший дон Санчус нуждается в верном и преданном человеке. За эти три месяца я научилась служить ему, и будет несправедливым…
Пощечина ожгла мою щеку, но я ждала чего-нибудь подобного, продолжая обнимать его колени и целовать руки, ноги, черную кожу сапог. Я плакала, продолжая упрашивать его поступить по-моему.
Новая пощечина оказалась сильнее предыдущей, я повалилась на лавку, сбивая с нее только что намытую и еще влажную посуду. Послышался звон. Я снова хотела обнять ноги господина, но вместо этого получила носком сапога по подбородку. Потом удар в бок словно прожег мои внутренности. Я каталась по полу, не смея кричать и прикрывая лицо, живот и грудь, в то время как изувер бил меня и топтал ногами.
Наконец он выдохся, и я услышала, как его каблуки простучали мимо меня. Медленно я приходила в себя, губы оказались разбиты, из носа текла кровь, но все остальное, похоже, осталось при мне.
Я огляделась, Андреса и Клариссии не было рядом. По всей видимости, они провожали дона Альвару. Зато в шаге от меня стоял старый Карнелиус. Я отвернулась, отирая рукавом кровь, но он уже заметил мои затруднения и, обмокнув полотенце в кадке с водой, протянул его мне. Потом с величайшими предосторожностями старик поднял меня и усадил на лавку.
В голове звенело, все кружилось. Карнелиус налил мне кружку воды, и я молча выпила. Оглядевшись по сторонам, я заметила перебитую посуду и хотела уже прибрать осколки, но Карнелиус опередил меня. Опираясь на костыль, он встал на одно колено и начал собирать и сгружать в ведро разбитую посуду.
Вернулись Андрес и Клариссия. Увидев мою побитую физиономию, девушка было запричитала, принявшись ухаживать за мной и понося моего врага, но я не стала выслушивать ее. До появления дона Санчуса следовало привести себя в порядок и купить новые тарелки взамен разбитых. Кроме того, следовало отстирать кровь, а любая женщина знает, если сразу же не замочить окровавленную вещь в холодной воде, может остаться пятно. А кому нужно пятно на одежде, в которой потом и в мир, и в пир, и в добрые люди?!
Поднявшись к себе, а теперь я как доверенный слуга хозяина занимала крошечную комнатушку рядом с его кабинетом, я сняла безрукавку и рубашку, переодевшись в исподнее. Белье было выдано мне Альвару в расчете на холодное время и не надевалось мною под одежду летом.
Я не собиралась ничего и никому объяснять, за что избил меня бывший хозяин. Да и кого это касалось? Избил, значит, было за что. Или не было, но все равно, не вашего это ума дело. Он хозяин – он прав.
В дверь постучали. На пороге стояла Клариссия. Не поднимая глаз и ничего не говоря, девица взяла окровавленную рубашку и безрукавку и, зарыдав, прижала их к груди.
– Я постираю, ладно, господин Ферранте? Миленький, я все для вас сделаю. Служанкой вашей буду, если хотите. Этого подлого дона Альвару ядом изведу или колдовством. Моя бабка была ведьмой.
Я сказала, что она дура и перепачкает свое платье, после чего Клариссия убежала с моими вещами точно с вожделенными трофеями.
Взяв немного денег из тех, что господин Санчус оставлял на дом, я спустилась к Андресу, велев ему купить до вечера новые тарелки, после чего снова поднялась наверх. Уходя, я видела, как старый Карнелиус провожал меня внимательным взглядом, и поклонилась ему, выказывая благодарность. В конце концов, он первый пришел ко мне на помощь.
Постепенно в голове начало проясняться, и я с удивлением для себя обнаружила, что по всему складывалось так, что я победила дона Альвару. Так как, придя за мной, он вернулся к себе ни с чем. При этом я отделалась действительно малой кровью.
Вечером дон Санчус не заметил того, что у меня заплыл глаз и слегла припухла скула, хоть я и держала на ней мокрую тряпку. Никто не передал ему и о визите племянника. Поди серьезное дело: явился для того, чтобы поколотить своего бывшего слугу. До этого ли господину?
Но ночью меня поджидал новый сюрприз. Перед сном я, как обычно, обошла весь дом, проверяя, ладно ли закрыты ставни и на все ли засовы заперта входная дверь, после чего отправилась в свою комнатушку. Каково же было мое удивление, когда на сундуке, где я обычно складывала вечером одежду, я обнаружила платье нашей Клариссии. Сама она в одной рубахе с оборочками возлежала на моем узком ложе, улыбаясь при свете свечи.
