Александр Андреевич заерзал на стуле, приподнимаясь в поклоне и поспешно вытирая салфеткой лоснящиеся губы.
— Матушка, так ведь это… — неуверенно начал Безбородко.
— Ну, что еще? — подавляя раздражение, нахмурилась Екатерина.
— Так ведь Державин просил…
— Ах да, про секретаря своего, Резанова! Мне еще Платоша про него что-то сказывал. Напомни, друг мой, в чем там дело-то, вкратце только…
— А дело в том, матушка, что Резанов этот, Николай Петрович, секретарь канцелярии вашего величества, коей управляет упомянутый вами Гаврила Романович Державин…
— Я сама знаю, что Державин моей канцелярией ведает, ты давай дело говори, не умничай! — раздраженно прервала императрица.
— Так вот я и говорю, — невозмутимо продолжал Безбородко, — что Резанов Николай Петрович прожект имеет вашему величеству представить. Относительно земель наших американских.
— Наших! — фыркнула Екатерина. — Слыхали бы тебя сейчас твои друзья англичане!
— Друзья они не мои, а его сиятельства графа Панина, и ваше величество об этом хорошо осведомлено, — парировал Безбородко, — а вот что касается меня, то я бы любой прожект, заботящийся о наших землях в Америках, поддержал, хотя бы для того только, чтобы спесь с Лондона сбить. А то, прости господи, по нужде в мире нонча не сходишь, на лондонцев не напоровшись, как на крапиву!
— Ты, Александр Андреич, про нужду-то оставь, пока из-за стола не вышли! А что касается англичан, то с ними ссориться нам сейчас не резон! И тут чертов Панин прав! Хотя… я слышала, посол лондонский ему на днях карету подарил, всю в золоте… За какие такие заслуги, хотелось бы знать!
— Заслуг у него перед Европой, как у главы Коллегии иностранных дел вашего величества, более чем достаточно. Не перечесть! Вот только где заслуги перед Россией? Где радение об интересах наших? То Пруссия, то теперь вот Англицкое королевство! Ей-богу, ваше величество, золотую карету просто так не презентуют!
— Во-первых, официально Коллегию иностранных дел возглавляешь ты! — холодно возразила Екатерина. — Во-вторых, не одного его иностранные послы одаривают, возьми хоть Голицына, да и мы так же поступаем с теми, от кого для нас польза может заиметься! Этот-то хоть на виду, и люблю я его, паскудника, не меньше твоего! Ну а в-третьих, настроение твое мне не нравится! Повторяю, не стала бы я сейчас на рожон с британцами лезть!
Императрица медленно поднялась. Грузной походкой прошла к окну. Вечерело. Свинцовая туча нависла над Санкт-Петербургом, обещая еще подвалить снегу. У дворца шла смена караула. Екатерина засмотрелась на статных гвардейцев. Вздохнула. Как ни странно, эмоциональный всплеск пошел на пользу. Царице стало лучше. Безбородко, прекрасно зная нрав хозяйки, молчал.
— Ну ладно, так что там Резанов?
— Может, вашему величеству будет угодно его самого выслушать? — вкрадчиво спросил Безбородко.
— Так он что, здесь, что ли?
— В приемной вашего величества изволит дожидаться, — смиренно произнес министр.
— Так проси! Чего ж ты человека ждать заставляешь!
Несмотря на абсолютную власть, коей наделила ее судьба, Екатерина никогда ею не кичилась. Со времен своей юности, когда она, бедная принцесса ничтожного германского княжества, предстала перед Елизаветой с одной ночной сорочкой в качестве приданого, — с тех самых пор поклялась Екатерина, что никогда не оскорбит благосклонное к ней Провидение ни каплей спеси. Не терпела ее и в других. Пожалуй, это единственное, что раздражало ее в России, которую она, в общем, полюбила всей душой. Спесь здесь была, наверное, одной из главных черт национального характера. «Взять того же Безбородко, — думала императрица, — давно ли в холопах ходил у Румянцева, а сейчас гляди-ка, как перья распушил! Да этот-то еще ладно — талантище, самородок! А другие — чуть из грязи рыло подымут, чуть копейка в портах заведется, так сразу раздуются, точно индюки, и глазки от бывшего сотоварища воротят! Не замечают уже человечишку — не ровня! Тьфу ты, пакость!»
Отворившиеся двери прервали размышления императрицы. Перед Екатериной склонился в галантном поклоне молодой человек лет двадцати восьми. Тонкие черты лица, прямой европейский нос. Из-под длинных ресниц на царицу глядели умные голубые глаза. Глядели без подобострастия, а лишь с должным почтением. Безукоризненно пошитый голубой с серебром камзол, белый галстук; в меру припудренный парик с черной бархатной лентой тонко гармонировал с внешностью вошедшего. Екатерина невольно залюбовалась. «Эх, кабы годков так десять назад! — быстро окинув плотоядным взглядом статную фигуру молодого человека, со знанием дела подумала императрица. — Как все-таки коротка и быстротечна жизнь!»
Наконец Екатерина отвела глаза от стройных, обтянутых в лосины ног Резанова, и встретила взгляд молодого человека. Пухлая рука в бриллиантовых перстнях подала знак приблизиться. Резанов сделал еще несколько шагов и вновь остановился в почтительном поклоне, адресованном в первую очередь императрице, но каким-то немыслимым манером захватывающем также и Безбородко. Граф, склонившись к плечу царицы, уважительно произнес:
— Николай Петрович Резанов, секретарь канцелярии вашего величества!
— Да-да, как же, наслышана. Гаврила Романович вас хвалит, да и Платон Александрович много говорил о вас лестного.
— Премного благодарен, ваше величество! Изо всех сил стараюсь быть полезен, по мере скромных способностей моих, Отечеству нашему!
— Ну-ну, не скромничайте. Знаем, что отличаетесь вы воспитанием благородным и изрядным образованием! Напомните, откуда к нам направлены были?
— Из канцелярии вице-президента Адмиралтейств-коллегии, графа Чернышова, переведен был в имперскую канцелярию вашего величества на должность секретаря. А до этого имел честь служить в лейб-гвардии Измайловском полку.
— Так-так, ну так в чем же дело ваше?
— По правде сказать, дело это вовсе не мое, а небезызвестного вам сибирского купца Григория Ивановича Шелихова…
— Что, опять про присоединение к империи вновь открытых земель в Америке? — нахмурилась Екатерина.
— Никак нет, ваше величество. На этот раз гораздо умнее. Господин Шелихов предлагает создать коммерческое предприятие и наделить его правом открывать и возделывать на пользу всея империи не занятые испанцами и англичанами американские земли, по примеру Ост-Индской компании. Таким образом вновь открытые земли будут внешне принадлежать не Российской империи, а частной российской промысловой компании. И в Европе не будет повода смотреть на нас косо.
