Юга, чтобы призвать султанов и эмиров, вельмож и правителей на курултай, – пишет Джувейни. – А Гуюк тем временем все не возвращался [из похода], и его место оставалось свободным. Согласно поговорке “Сильный всегда прав, а сила свободного человека в его умеренности”, Отегин [Тэмуге-отчигин] задумал захватить ханство силой. С этим намерением он отправился в орду Каана. Когда он приблизился, ему навстречу вышел Менгли-огуль, внук [Чингисхана], со своей свитой и войском, и заставил его пожалеть раскаяться в задуманном. Сделав вид, что сокрушается из-за какого-то несчастья, он [Тэмуге-отчигин] под этим предлогом удалился».
Рашид ад-Дин излагает эту историю несколько иначе: «Так как арена состязания еще была свободна и Гуюк-хан еще не успел прибыть, то брат Чингиз-хана – Отчигин-нойон – захотел военной силой и смелостью захватить престол. С этой целью он направился с большой ратью к ставкам каана. По этому случаю [все войско и улус] пришли в волнение. Туракина-хатун послала [к нему] гонца: «Я-де твоя невестка и на тебя уповаю; что означает это выступление с войском, с запасом провизии и снаряжения? Все войско и улус встревожены». И отослала обратно к Отчигину его сына Отая, который постоянно находился при каане, вместе с Менгли-Огулом, внуком … со [всеми] родичами и домочадцами, которых он имел. Отчигин раскаялся в своем замысле, ухватившись и уцепившись за предлог устройства поминок [в связи] с происшедшей [чьей-то] смертью, распростерся в извинениях». Но, так или иначе, ясно, что Тэмуге-отчигин не рискнул развязывать гражданскую войну и предпочел отступить. Тэмуге-отчигин поступил опрометчиво – после курултая 1246 года великий хан Гуюк предал деда казни вместе с другими представителями знати, которых считал опасными для себя.
Глава 16
Великий хан Гуюк
Назначение Угэдэя преемником Чингисхана не означало передачу угэдэидам верховной власти в Монгольском государстве навечно. Однако в самом начале своего «Сборника летописей» Рашид ад-Дин приводит слова двоюродного брата Чингисхана Элджидай-нойона, сказанные во время обсуждения кандидатуры Менгу: «Во время восшествия на ханский престол Менгу-каана он [Элджидай-нойон] сказал: “Вы все постановили и сказали, что до тех пор, пока будет от детей Угедей-каана хотя бы один кусок мяса и если его завернуть в траву, – и корова ту траву не съест, а если его обернуть жиром, – и собака на тот жир не посмотрит, – мы [все же] его примем в ханство, и кто-либо другой не сядет на престол. Почему же теперь вы поступаете по-другому?”. Оспаривая эти слова, ему так соизволил ответить Кубилай-каан [Хубилай-хан]: “Такой уговор был, однако вы прежде изменили [все] обусловленное, [все] слова и древнюю ясу. Первое то, что повелел Чингиз-хан: ‘Если кто-нибудь из моего рода изменит ясу, то пусть не посягают на его жизнь, не посоветовавшись [предварительно] об этом вместе со всеми старшими и младшими братьями’. Зачем вы убили Алталу-нойона? [120] Еще Угедей-каан сказал [в свое время], чтобы государем был Ширамун; каким же образом вы со [всей] своей сердечностью отдали власть государя Гуюк-хану?”. Когда Элджидай услыхал эти слова, он сказал: “В таком случае истина на вашей стороне”».
Каждый хан был волен назначать себе преемника по своему выбору, и ханская воля имела большое значение. То, что Гуюк стал великим ханом вопреки решению своего отца, в какой-то мере ослабляло его позиции, бросало тень на легитимность его правления и на весь дом Угэдэя.
В «Сокровенном сказании монголов» приводятся следующие слова Угэдэя, обращенные к Гуюку: «Говорят про тебя, что ты в походе не оставлял у людей и задней части, у кого только она была в целости, что ты драл у солдат кожу с лица». Это было сказано по поводу конфликта с Бату, о котором было рассказано во второй части книги. Представление о характере Гуюка дает не столько сам конфликт, сколько реакция на него Угэдэй-хана, который предоставил решение спора Бату, – отец хорошо знал характер своего сына. Жестокий и недальновидный человек, вдобавок ко всему конфликтовавший с родичами, был не лучшей кандидатурой в преемники, потому-то Угэдэй и остановил свой выбор на внуке Ширамуне. Но, благодаря стараниям Дорегене-хатун, великим ханом стал Гуюк, чуть было не развязавший гражданскую войну в пока еще едином Монгольском государстве.
К слову будь сказано, купец Абдурахман недолго пребывал на должности сахиб-дивана. Придя к власти, Гуюк казнил его в числе прочих неугодных, среди которых особо выделялась некая Фатима, фаворитка и наперсница Дорегене-хатун. «Она [Дорегене-хатун] имела одну приближенную по имени Фатима, которую увели полонянкой из Мешхеда Тусского [121] во время завоевания Хорасана, – пишет Рашид ад-Дин. – Она [Фатима] была очень ловкой и способной и являлась доверенным лицом и хранительницей тайн своей госпожи. Вельможи окраин [государства] устраивали через ее посредство [все] важные дела. По совету этой наперсницы [Туракина-хатун] смещала эмиров и вельмож государства, которые при каане были определены к большим делам, и на их места назначала людей невежественных. Фатима имела старую вражду с Махмудом Ялавачем, которого каан изволил назначить на должность сахиб-дивана. Улучив удобный случай, [Туракина-хатун] вместо него назначила некоего Абд-ар-рахмана». Смерть Фатимы была ужасной. Рашид ад-Дин сообщает, что «после того как она под палками и под пыткой созналась, зашили верхние и нижние отверстия ее [тела] и, завернув ее в кошму, бросили в воду». Официальным обвинением, выдвинутым против Фатимы, стало колдовство, приведшее к смерти Годана (Кудэна), младшего брата Гуюка, но можно с большой долей уверенности предположить, что это колдовство стало всего лишь предлогом.
От своей властной матери Гуюк, скорее всего, тоже избавился. «Когда Гуюк явился к своей матери, он не принял никакого участия в государственных делах, и Туракина-хатун продолжала управлять империей, хотя титул хана был возложен на ее сына, пишет Джувейни. – Но когда прошло два или три месяца, и сын несколько отдалился от матери, причиной чему была Фатима, указ Господа Могущественного и Славного был исполнен, и Туракина умерла». Между строк так и просвечивает, что Дорегене-хатун умерла не своей смертью.
А в начале 1248 года великий хан Гуюк скоропостижно скончался в Мавераннахре, во время похода на улус Джучи, которым правил его заклятый враг и двоюродный брат Бату-хан.
После Гуюка Монгольским государством некоторое время правила его старшая жена меркитка Огул-Гаймыш, желавшая сделать великим ханом одного из своих сыновей – Хаджи-Огула или Нагу. «Огул-Каймиш большую часть времени проводила наедине с шаманами и была занята их бреднями и небылицами, у Хаджи и Нагу в противодействие матери появились [свои] две резиденции, так что в одном месте оказалось три правителя… – пишет Рашид ад-Дин. – Царевичи по собственной воле писали грамоты и издавали
