приказы. Вследствие разногласий между матерью, сыновьями и другими [царевичами] и противоречивых мнений и распоряжений дела пришли в беспорядок… Царевичи по ребячеству своевольничали и в расчете на поддержку Йису-Менгу [сын Чагатая Есу-Менгу] чинили непутевые дела до тех пор, пока ханское достоинство не утвердилось за счастливым государем Менгу-кааном и общественные дела не вступили на путь порядка». Летописец выражается очень мягко – «по ребячеству своевольничали» да «чинили непутевые дела», но на самом деле Хаджи и Нагу собирались убить своего соперника, сына Толуя Менгу.
Вопреки стараниям Огул-Гаймыш, в середине 1251 года великим ханом стал Менгу. Сразу же по приходе к власти он расправился со своими противниками, в том числе и с Огул-Гаймыш, которую судили по обвинению в колдовстве и казнили традиционным для знатной женщины способом – завернули в кошму и бросили в воду.
В заключение хочется вспомнить одну историю, которую можно считать историческим анекдотом на тему «Запад есть Запад, Восток есть Восток, и не встретиться им никогда» [122]. В начале 1250 года к Огул-Гаймыш прибыл посол французского короля Людовика IX Андре де Лонжюмо с богатыми дарами и предложением заключить союз против мусульман – египетских мамлюков, которые заключили союз с хорезмийцами, покинувшими родные места под натиском монголов. Седьмой крестовый поход, начатый Людовиком в 1248 году, складывался не очень-то удачно для христиан, и король возлагал большие надежды на союз с монголами (Людовик не понимал, что он пытается выгнать лису из курятника с помощью тигра). Попытка задружиться с монголами провалилась – дары французского короля Огул-Гаймыш и ее сановники сочли данью и решили, что Людовик пытается откупиться малой ценой. Вместо благодарности и выражения готовности к сотрудничеству Людовик получил послание с требованием признать себя монгольским вассалом, которое сопровождалось многочисленными угрозами. Если кто-то из правителей улусов (например – Бату) уже вовсю использовал дипломатию, то при дворе великого хана уповали только на силу.
Глава 17
Угэдэйский улус и дом Угэдэидов
Удел, выделенный Чингисханом Угэдэю, включал в себя западную часть современной Монголии, а также территории Синьцзян-Уйгурского автономного района КНР и Алтайского края России. Центр улуса, построенный Угэдэем город Омил, находился близ современного города Чугучак, расположенного на севере Синьцзян-Уйгурского района. В сравнении с улусом Джучи или даже улусом Чагатая, улус Угэдэя был относительно невелик и не имел выхода к внешним границам монгольского государства, иначе говоря – был бесперспективным в плане расширения, но не будем забывать о том, что Чингисхан назначил Угэдэя повелителем всего Еке Монгол улуса, так что власть его не замыкалась в пределах собственных владений. К слову можно вспомнить традицию, бытовавшую среди казахов, согласно которой скот, принадлежавший избранному хану, делился между теми, кто его избрал. Этот обычай, называвшийся «ханским подарком», показывал, что богатством хана является богатство его подданных, а не собственные стада.
После смерти хана Гуюка между потомками Угэдэя и потомками Толуя, которых возглавлял Менгу-хан, развернулась борьба. Первые хотели привести к власти Ширамуна, а вторые – Менгу.
Вспомните, как, рассказывая о сыне Угэдэя Кайду, Рашид ад-Дин писал, что «вначале у Кайду не было много войска и подданных, так как, когда члены дома Угедей-каана задумали изменить Менгу-каану, войска захватили и роздали». Бо`льшая часть Угэдэйского улуса была поделена между Менгу-ханом и Бату. Граница раздела прошла по реке Талас, ныне протекающей в северо-западной части Кыргызстана и на западе Казахстана. Нетронутым остался только удел Кадана, шестого сына хана Угэдэя, рожденного наложницей по имени Эркинэ. В отличие от своих родичей-угэдэидов, Кадан на курултае поддержал кандидатуру Менгу и за проявленную лояльность сумел сохранить свои владения, находившиеся на юге Алтайского края и севере Синьцзян-Уйгурского района.
«Все царевичи собрались, – пишет Джувейни о “малом” курултае, состоявшемся в ставке Бату. – От сыновей Каана [хана Угэдэя] прибыл Кадаган-Огул [Кадан]… [Также прибыл] Менгу-каан со своими братьями… и из других земель прибыли эмиры и нойоны и другие царевичи и племянники Бату. Они устроили великое собрание и после пиршеств, продолжавшихся несколько дней, стали размышлять о том, что управление ханством нужно доверить человеку, который подходил бы для этого и испытал бы добро и зло, горе и радость, и вкусил бы сладость и горечь жизни, и водил бы войско в далекие и близкие земли, и прославился бы на пирах и в бою». Таким человеком стал Менгу. Примечательно, что от дома Угэдэя на «малом» курултае присутствовал только Кадан. Впоследствии он стал сторонником брата и преемника Мункэ-хана Хубилая и помогал ему в борьбе с врагами.
Кадан вошел в историю как отважный воин и талантливый полководец. Он принимал участие в Западном походе и дошел до условного «последнего моря» – до Адриатического моря. Но, как можно судить, политиком он тоже был неплохим, умел просчитывать расклады и становиться на верную сторону.
Уже знакомый вам Угэдэид Хайду-хан стал основателем и первым правителем независимого государства, возникшего на месте улуса Чагатая, однако возвышение Хайду не принесло никакой пользы дому Угэдэя. Судьбе было угодно распорядиться так, что все старания Угэдэида Хайду послужили на пользу дому Чагатая, а дом Угэдэя захирел после разгрома, учиненного Менгу-ханом. Но успехи Хайду впечатляли – в 1289 году, во время войны с Хубилай-ханом, он смог захватить Каракорум, старую [123] столицу монголов, правда, удерживал ее недолго. Подобно своему прадеду Чингисхану, Хайду начинал с нуля, не имея в активе ничего, кроме знатного происхождения, расчетливого ума, талантов стратега и умения привлекать к себе людей.
Некоторые историки склонны приписывать Хайду желание стать великим ханом монголов, но вряд ли амбиции этого одаренного человека простирались так далеко. Скорее всего, Хайду заботило укрепление своей власти в бывшем улусе Чагатая и восстановление улуса Угэдэя.
Помимо Хайду-хана, отдельные другие Угэдэиды тоже становились правителями Чагатайского ханства, но у них не получалось дать начало правящей династии. В качестве примера можно привести хотя бы потомка Кадана Али Халила, также известного как Али-Султан. Али Халил был чагатайским ханом с 1339 по 1342 год. Будучи истовым мусульманином, он прославился борьбой с представителями других религий, а больше никаких заслуживающих упоминания дел не совершил.
Двум Угэдэидам было суждено стать ханами в государстве Северная Юань, которым преимущественно правили Хубилаиды. Эруг-Тимур-хан правил с 1402 по 1408 год, а его сын Адай-хан – с 1425 по 1438 год. Впрочем, некоторые историки оспаривают и то, что Адай был сыном Эруг-Тимура, и их принадлежность к дому Угэдэя.
Также некоторые Угэдэиды были наместниками в империи, созданной Тимуром, но они никакого следа в истории не оставили, и вообще редко какому
