– Доброе утро, – ответил Джон и показал на молитвенный коврик. – А ты от этого не устаешь?
– От чего?
– От бесконечных поклонов.
– А разве христиане не встают на колени и не молятся?
– Да, мы встаем на колени, но мы не падаем ниц перед нашим богом.
– Он не ваш бог, Джон, – поправил его Юсуф. – Существует только один Бог. И когда я падаю ниц перед ним, то делаю это вовсе не для того, чтобы просить его о милости. Я лишь показываю, что принимаю его волю. Такова моя вера. – Юсуф задумчиво склонил голову набок. – Из того, что ты мне рассказал, следует, что вы покоряетесь воле священников, которых должны молить о прощении. Если уж человек должен кому-то поклоняться, как ты говоришь, то не лучше ли это делать перед Богом, чем перед другими людьми?
– Может быть, – проворчал Джон.
Юсуф торжествующе улыбнулся:
– Я еще сделаю из тебя истинно верующего. А теперь пойдем, у нас сегодня много дел.
* * *
– А какого рода бог, по твоему мнению, почитается здесь? – спросил Имад ад-Дин у Юсуфа.
Юсуф и Джон встретили его на ступенях храма в тот день, когда пришли фехтовать на мечах. В свои двадцать четыре года Имад ад-Дин был уже знаменитым имамом – поэт, ученый, законовед и личный секретарь отца Юсуфа, Айюба. Недавно он занял место Ибн Джумэя в качестве наставника детей Айюба. Имад был красивым мужчиной с черной бородой, высокими скулами и орлиным носом, придававшим ему сходство с ястребом. Когда он пристально смотрел на них своими внимательными карими глазами, это сходство только усиливалось.
– Бог войны? – предположил Юсуф.
Имад ад-Дин покачал головой.
– Бог любви? – попытался угадать Джон.
Имад ад-Дин улыбнулся:
– И опять нет. Пошли, я вам покажу.
Наставник повел их к задней стене с потускневшей мозаикой, едва различимой в тусклом свете солнца, которое с трудом пробивалось сквозь тучи. Юсуф обращал на нее внимание и раньше, но особого интереса она у него не вызвала. Мозаика красного и золотого цвета изображала мужчину в короткой тунике – или леопардовой шкуре, разобрать было сложно, – расположившегося в тени деревьев. Его голову украшала корона из листьев, в одной руке он держал пастушеский посох, в другой – кубок.
– Вакх, – сказал Имад ад-Дин. – Бог вина. С его культом связаны непристойные ритуалы, которые здесь проводились. Последователи Вакха воспроизводили жизнь, смерть и воскрешение бога, после чего пили вино в его честь. – Он повернулся к Джону. – Похоже на то, как христиане поклоняются Иисусу.
Джон нахмурился:
– Вакх – это бог варваров. Он не имеет ничего общего с Иисусом.
– Поначалу и римляне считали вашего Иисуса богом варваров, – задумчиво произнес Имад ад-Дин. – Но ты прав: церемонии поклонения у этих богов разные. В книгах написано, что после того, как они выпивали вино, почитатели Вакха устраивали дикие оргии с самыми разными извращениями.
– Вакханалии, – сказал Джон. – Это латинское слово, которое дошло до нас.
– Верно. – Имад ад-Дин тряхнул головой. – Вот почему не стоит удивляться тому, что Римская империя пала. – Он отвернулся от мозаики и повел их ко входу в храм. – А какой вывод ты сделаешь, глядя сюда, Юсуф?
– Нужно остерегаться опасностей, которые несут вино и женщины. Мудрость пророка в данных вопросах велика: он запрещает правоверным пить вино и стремится обуздать похотливые сердца женщин.
– Крайности невероятно опасны, – согласился Имад ад-Дин. – Но жизнь без вина и женщин не будет полной. Что ты об этом думаешь, Джон?
Они подошли к ступеням у входа, и Джон указал на храм.
– Сегодня мы не умеем возводить столь величественные сооружения. Возможно, римляне и страдали от множества пороков, но их империя была величайшей в истории мира.
– Однако они пали, – не сдавался Юсуф. – И их слава не продлилась.
– Да, так и есть, – согласился Имад ад-Дин. – Но почему? Из-за порочности или именно отсутствие чести стало причиной их величия? Не следует забывать, что их империя просуществовала четыреста с лишним лет.
– Добродетель немногого стоит среди людей, – сказал Джон. – Я видел, как честных людей казнили на виселицах, в то время как лжецы и негодяи правили королевствами. – Он поднес руку к тому месту, куда его ударил Эрнаут во время сражения у Дамаска. – Я видел, как предателям платили золотом, а храбрецы становились рабами.
– Но такое королевство не может существовать долго, – возразил Юсуф. – Короля, не гнушающегося предательством, обязательно убьют в результате заговора. А праведный правитель создаст царство, которое будет существовать много лет.
– Скажи мне, Юсуф, – обратился к своему ученику Имад ад-Дин. – Ты веришь в империю, которая будет существовать вечно?
Юсуф кивнул:
– Верю.
– И каким образом ты бы удержал ее от распада?
– Когда я стану королем…
– Когда? – Имад ад-Дин рассмеялся, но Юсуф лишь кивнул. – Ты курд, Юсуф, – напомнил наставник. – Ты должен знать свое место.
– Ладно. – Юсуф кивнул. – Если бы я стал королем, то правил бы справедливо и мудро и повсюду ввел бы законы ислама. Таким образом, удалось бы избежать пороков, которые привели к гибели римлян.
– А что, если сам правитель станет порочным? Или его наследники?
– Править должны лишь люди высочайшего благородства, и они обязаны очень тщательно выбирать наследников.
– Грек Платон верил в похожие вещи, – заметил Имад ад-Дин. – Ты действительно считаешь, что такой человек может существовать?
– Я это знаю.
Имад ад-Дин погладил бороду.
– Может быть. Но история показывает, что за одним великим человеком редко следует другой. Что произойдет с твоей империей, когда король умрет?
– Возможно, империи и не должны существовать вечно, – предположил Джон. – Быть может, величие на какое-то время – это самое большее, на что мы можем рассчитывать.
– Безусловно, – одобрительно кивнул Имад ад-Дин.
Его слова будто подтвердил внезапный удар грома. Когда Юсуф посмотрел в темное небо, ему на нос упала капля. А потом еще одна и еще. В небе сверкнула молния, и через мгновение хлынул дождь. Юсуф и Имад ад-Дин поспешили спрятаться в углу храма, а Джон остался стоять под дождем, подняв лицо к небу.
– На сегодня достаточно, – прокричал сквозь дождь Имад ад-Дин. – За мной послал эмир Дамаска, и мне предстоит долгая поездка под дождем. Я вернусь через два дня, и мы возобновим наши занятия. А до тех пор поразмышляйте над тем, о чем мы говорили сегодня.
– Аива, устад, – ответил Юсуф. – Да, учитель.
Юсуф подошел к Джону, и тот усмехнулся:
– Совсем как дома!
Юсуф удивленно покачал головой, глядя на своего странного друга.
– Пошли! – закричал он. – Нам нужно возвращаться домой. Сегодня будет пир в честь первого дождя в году.
Юноши выбежали из храма. Юсуф вскочил в седло и жестом показал Джону, чтобы он сел за его спиной. Они поскакали галопом. Лошадиные копыта разбрызгивали воду, которая текла по улицам, доходя до щиколоток редких прохожих. Расседлав лошадь, они сразу направились на кухню, где было тепло. Там уже начались приготовления к пиру. Над огнем висели котелки, окутанные аппетитным ароматом. В печи пекся хлеб. Повсюду суетились рабы: месили тесто на длинном столе, стоящем посреди комнаты, нарезали овощи, носили ведра с козьим молоком из кладовой и подбрасывали дрова в огонь. Басима стояла посреди кухни, положив руки на бедра, и отдавала приказы. Увидев Юсуфа и Джона, она нахмурилась.
– Что вы делаете на моей кухне, с вас течет вода! – строго сказала она. – Сегодня к нам приедет правитель Баальбека. Идите и приведите себя в порядок.
* * *
Джон стоял у стены столовой, за спиной Юсуфа. Низкий стол ломился от угощения: свежие лепешки, горячая похлебка из овощей, запеченные целиком куропатки, замаринованные в смеси простокваши, мяты и чеснока. Рот Джона наполнился слюной, но он знал, что поест позднее, вместе с другими слугами. А сейчас он должен был стоять за спиной своего хозяина и выполнять любое его желание.
