«Вы знаете, что твердое решение воспользоваться войной для производства переворота было принято нами вскоре после начала войны».
Освещение боевых действий в прессе оказывалось совершенно не объективным. Например, генерала Самсонова, чьи ошибки привели к поражению 2‑й армии, после чего он застрелился, общественное мнение произвело в павшие герои. А победу под Гумбинненом как бы не заметило, на Ренненкампфа покатилась совершенно необоснованная волна обвинений: почему он не спас Самсонова? Впрочем, причина такого отношения выглядит прозрачной — в 1905 г. Ренненкампф подавлял восстания на Транссибирской железной дороге.
В битве за Галицию думская публика и газеты почему-то дружно прославили командующего 3‑й армией Николая Владимировича Рузского. Хотя он действовал отвратительно, то и дело влезал в трудные ситуации, и его выручали армии соседей, Плеве и Брусилова. Но он пользовался покровительством и у великого князя Николая Николаевича, удостоился высоких наград, его назначили командовать Северо-Западным фронтом. На новом посту он тоже проявил себя отвратительно. Узнав о подготовке германского контрудара, запаниковал, предлагал без боя оставить Польшу. Разыгравшееся сражение опять выиграли соседи, Юго-Западный фронт Иванова и Алексеева. Но слава досталась Рузскому.
А для либералов повод нарушить «мир» с правительством подал Гучков. В ноябре немцы нанесли в Польше еще один контрудар. Благодаря ошибкам Рузского, проигнорировавшего донесения разведки, прорвали фронт под Лодзью, стали окружать 2‑ю армию генерала Шейдемана. В Лодзи в это время находился Гучков с поездом Красного Креста. Он принялся сеять по стране панику: «Только чудо может спасти нашу армию». Объявлял, что пойдет в плен вместе с ранеными, как в японскую войну. Правда, переполох оказался преждевременным. Русское командование действовало грамотно. Прорвавшуюся группировку подсекли с флангов, она сама очутилась в окружении и почти полностью погибла. Но Гучков, вернувшись в тыл, стал «бить тревогу». Распространял слухи, что на фронте сплошные катастрофы, а от общественности это скрывают. В Думе, земствах, светских салонах снова пошло брожение…
Узел девятый
Сеть Парвуса
Противники России изначально планировали подрывные операции. Важное внимание уделялось сепаратистам. В Берлине была создана «Лига инородческих народов России» во главе с бароном Экскюлем. Первым по значению выдвигался «украинский вопрос», вторым «польский», третим «еврейский» [88]. Австрийский канцлер Бертольд указывал: «Наша главная цель в этой войне — ослабление России на долгие времена, и с этой целью мы должны приветствовать создание независимого украинского государства». О том же писал австрийский министр Эрцбергер — что общая цель Центральных Держав «отрезать Россию от Балтийского и Черного морей», а для этого необходимо «освобождение нерусских народов от московского ига и реализация самоуправления каждого народа. Все это под германским верховенством…». Кавказ и Среднюю Азию в 1911–1914 гг. наводнили турецкие эмиссары, действующие под видом купцов, паломников, путешественников. Искали связи с антирусскими силами, организовывали центры подрывной деятельности [3].
С началом войны все эти механизмы были пущены в ход. В Германии возникли «Лига вызволения Украины» под руководством пангерманиста Хайнце, особый «украинский» штаб, который возглавил регирунгс-президент Шверин. Активной союзницей немцев и австрийцев стала униатская церковь, рассчитывая после отделения Украины занять там господствующее положение. В общем-то, даже слова «украинцы» в ходу еще не было. В России учет велся по вероисповеданию, и православные украинцы называли себя русскими. А если нужно было выделить место рождения, говорили «малороссы». Но в лагеря военнопленных поехали агитаторы сепаратистов, их называли «мазепинцами». Внушали жителям Малороссии, что они принадлежат к совершенно другой нации и их интересы кардинально отличаются от русских. Киевский лидер националистов профессор Грушевский взялся тайно вербрвать добровольцев в «Легион сичевых стрельцов», воевать в составе австрийской армии.
Немцы наводили контакты и с финскими сепаратистами. Германский посол в Швеции 6 августа 1914 г. получил от канцлера инструкцию пообещать им независимость. Под эгидой германского правительства был также создан «Комитет освобождения евреев России» во главе с професором Оппенхаймером. Под германским руководством появились также прибалтийские шовинистические организации [91]. Австро-Венгрия стала создавать Польский легион под руководством социалиста Юзефа Пилсудского. В Турции началось формирование Грузинского легиона, им командовал немецкий капитан фон Шуленбург. А по Кавказу распространялись воззвания к мусульманам «восстать против врагов нашей веры и крови — русских и объявить им священную войну».
Среди революционеров война вызвала раскол на «оборонцев» и «пораженцев». В Париже более 80 эмигрантов вступили добровольцами во французскую армию. Заявляли: они остаются врагами царизма, но будут воевать за Россию в рядах республиканской армии. Плеханов поддержал их, благословил напутственной речью [32]. Но в это же время, в том же Париже, Мартов в своей газете «Голос» принялся поливать грязью и Плеханова, и примкнувших к нему «оборонцев», и Россию, желая ей поражения.
В Германии и Австро-Венгрии всех поданных России интернировали. Но тех, кого считали полезными, не трогали или выпускали. Троцкого депутат австрийского рейхстага Адлер и начальник политической полиции Гейер заранее предупредили, он за пять дней до объявления войны выехал в Швейцарию. Ленина венские спецслужбы считали менее ценной фигурой, о нем в суматохе забыли. В Поронине, где он проводил лето, сельские жандармы арестовали его. Ганецкий рассылал телеграммы в полицию, к депутатам, через министра внутренних дел кое-как освободили. В Швейцарию он попал только через месяц.
Но уже на следующий день после приезда в Берн Ленин созвал совещание, огласил свою установку «превращения войны империалистической в войну гражданскую». В резолюции совещания указывалось: «С точки зрения рабочего класса и трудящихся масс всех народов России наименьшим злом было бы поражение царской монархии и ее войск, угнетающих Польшу, Украину и целый ряд народов России». Выдвигались лозунги «беспощадной борьбы с шовинизмом и патриотизмом», «за освобождение угнетенных великорусами народностей» и т. д. Хотя Ленин откровенно лукавил. Он прекрасно знал, что украинцы и поляки в составе России никакого национального угнетения не испытывали. Но он четко подстраивался в струю пропаганды, которую в это же время развернули немцы и австрийцы.
А Ганецкий, до сих пор опекавший Ленина в Австро-Венгрии, едва проводив его, перебрался в Копенгаген. Вместе со своим братом Генрихом учредил торговую фирму «Фабиан Кингслянд». Их двоюродная сестра Евгения Суменсон стала представительницей этой фирмы в России. Из Германии сюда переехала Александра Коллонтай. Из петроградской организации большевиков в Скандинавские страны для налаживания связей был прислан Александр Шляпников. По делам фирмы «Сименс Шуккерт» здесь постоянно появлялись Красин и другой сотрудник этой фирмы, Воровский. Возник новый
