Закончив обход, Фабиола поняла, почему Йовина так радовалась ее появлению с деньгами.
— Тут подновить, там подкрасить — всего ничего, — щебетала старая владелица, вводя Фабиолу в свой кабинет — довольно просторный, расположенный рядом с гостевым входом. Здесь стояли стол, три-четыре видавших виды стула и усеянный свечными огарками алтарь, в углу виднелся окованный железом сундук с несколькими замками — сюда складывали выручку.
— Развалина, какую поискать, — холодно ответила Фабиола.
— Здоровье у меня слабое, — пробормотала Йовина, крепче сжимая в руках купчую. — За всем следить не успеваю.
— Я заметила. С уборкой, надеюсь, справишься?
— Конечно, — улыбнулась Йовина, обнажив редкие остатки зубов.
— Пока заведение закрыто — девочки не заняты, так что пусть присоединяются. Домашние рабы тоже. Чтоб к завтрашнему вечеру было готово — строители придут послезавтра на рассвете. — При мысли о том, что Лупанарии вновь обретет былое великолепие, Фабиола посветлела лицом. — Ясно?
Йовина не протестовала: в глубине души она даже радовалась тому, что с нее сняли заботы о Лупанарии.
— Ясно, — ответила старуха с невольным уважением.
Фабиола, впрочем, понимала, что уважать ее пока не за что — разве что удастся привлечь клиентов обратно, если к тому времени Сцевола не сожжет здание дотла вместе с ними. Однако посвящать Йовину в свои страхи она не планировала и потому удовлетворенно улыбнулась: наконец-то старая карга, годами распоряжавшаяся ее жизнью, оценила ее ум.
— Вот и замечательно. Бенигн!
Бенигн, по-прежнему сияя улыбкой, которая не сходила с лиц обоих стражников с самого появления Фабиолы, тут же сорвался со своего места у двери и подскочил к новой хозяйке. Уж она-то обходилась с ними по-царски, не то что Йовина.
— Слушаю, госпожа.
Взяв со стола небольшой кожаный кошель, Фабиола перекинула его стражнику, который, почувствовав вес, удивленно вздернул брови.
— Мне нужны хорошие бойцы, — отчеканила Фабиола. — Обойди гладиаторские школы, наведайся на невольничий рынок. Если не отыщешь — найми горожан покрепче.
Бенигн заулыбался еще шире.
— Сколько, госпожа?
— Дюжину. Если найдешь, то больше. Рослые, коротышки, старики, юнцы — мне все равно, лишь бы умели драться. Будут жить в Лупанарии и защищать его от этого подонка Сцеволы. Предложи им по пятнадцать денариев в месяц. — Фабиола стиснула зубы. — За такие деньги пусть будут готовы биться в любой миг. И погибнуть, если надо.
Подняв дубину в предвкушении драки, Бенигн радостно закивал.
— Вы с Веттием будете старшими, — продолжала Фабиола. — Как вам вразумлять новых охранников — не моя забота, делайте что хотите. Объявите им, что девочки неприкосновенны: кто первый тронет их пальцем, того убить.
Бенигн неудержимо расплывался в улыбке: именно о такой хозяйке они с Веттием и мечтали.
— Ступай, — велела Фабиола. — Время дорого.
Кивнув бритой головой, привратник выскочил из комнаты.
Фабиола, к которой теперь неотступной тенью липла Йовина, вышла вслед за ним — прикинуть, как обновить приемный зал, самую важную часть здания после спальных комнат, в которых девицы ублажают клиентов. По виду зала входящие судят о всем заведении, и привести его в порядок, сделать эффектным и элегантным — сейчас главная задача.
Все еще обдумывая детали отделки, Фабиола вдруг обратила внимание на голоса, долетающие от входа.
— Прошу прощения, господин, — почтительно говорил Веттий, — заведение закрыто на ремонт, откроется через неделю.
— Ты меня не знаешь, что ли? — рявкнул кто-то звучным басом.
— Как же, господин. — Привратник смущенно кашлянул. — Кто ж не знает начальника конницы?..
Фабиола прижала руку ко рту. Что здесь делает Марк Антоний?
— Именно! — провозгласили у входа. — Посторонись.
Сжав губы, девушка поспешила к двери, намеренная выпроводить нежеланного посетителя. От Антония, самого верного сторонника Цезаря, лучше держаться подальше, даже если он не знает пока о ее вражде с работающим на него Сцеволой.
Налетев на закутанного в плащ Антония, ворвавшегося в зал, она чуть не упала — тот успел схватить ее за плечо и удержать на ногах. Оказавшись лицом к лицу с самым могущественным человеком в Риме после Цезаря, она чуть не потеряла дар речи: его притягательность и звериная мощь дурманили разум.
— Марк Антоний… — запинаясь от волнения, выдавила она. — Что ты здесь делаешь?
Начальник конницы улыбнулся, смутив ее еще сильнее.
— Я вправе задать тот же вопрос. Не знал, что в Лупанарий теперь обитает сама Венера.
Фабиола залилась краской, сердце колотилось в груди как бешеное.
— Ты здесь работаешь? — спросил Антоний.
— Нет. Я владелица.
Он взглянул на Йовину, которая тут же приняла невинный вид, будто ничего не заметила.
— Давно?
— Несколько дней, — бросила Фабиола, раздосадованная, что ее застали врасплох. — Только приступаю.
— И у тебя есть опыт в этой области?
Йовина хмыкнула и тут же торопливо закашлялась, чтобы скрыть смешок.
Фабиола метнула в старуху гневный взгляд.
— Некоторым образом, — осторожно сказала она, не собираясь выкладывать все подробности.
— Жаль, я не видел тебя раньше, — понизил голос Антоний. — Ах как жаль!
Фабиола не ответила, едва в, силах устоять перед его неотступным взглядом, который ощупывал все изгибы ее фигуры и чуть ли не проникал под одежду. Его мощное тело с бугристыми мускулами манило и притягивало, осанка восхищала. Юпитер, что за редкостная стать!
— Прошу прощения, господин, мы не работаем, — выговорила она, стараясь скрыть дрожь в голосе. — Откроемся на следующей неделе.
— Ты не понимаешь! — Взгляд Антония стал еще настойчивее. — У меня не было женщины два дня!
— В таком случае придется помочь, — прошептала Фабиола, толком не понимая собственных слов, и резко обернулась к Йовине: — Ступай займись уборкой!
Йовина разочарованно удалилась в коридор: раз ты не хозяйка заведения, приходится подчиняться. Фабиола тут же ввела Антония в кабинет.
— Присядь и выпей вина, господин. Я приведу девочек покрасивее.
Антоний движением плеч скинул плащ и остался в простой военной тунике с кожаным поясом, на котором висел разукрашенный кинжал.
— Мы раньше встречались?
— В Галлии. После Алезии, — ответила Фабиола, краснея, как девчонка. Как она умудрилась не заметить тогда его непринужденного изящества? Слишком рада была вновь увидеть Брута…
— Ах да, как же. Любовница Децима Брута. — Уголки Антониевых губ дрогнули. — Теперь я вспомнил — и твою красоту, и твою растерянность перед Цезарем.
