имеет свою характеристическую выставку, по которой вы узнаете издали, чем в ней торгуют. Харчевня выставляет род самоваров с бумажной бахромой, меняла или банкир – огромную связку денег, сапожник – сапог величиной с человека, и так далее. Все это представляет неимоверную пестроту, к которой глаз не скоро привыкает, а между тем все это грязно, неопрятно, обветшало; хотя и в Китае купцы любят щеголять красотою своих лавок, но с изяществом европейских магазинов не может быть никакого сравнения. Самыми красивыми лавками почитаются обыкновенно аптеки (попросту москательные лавки) и чайные магазины; на них много резьбы и позолоты, но благодаря здешнему климату позолота скоро утрачивает свой блеск, а в резьбу надобно близко всматриваться, чтоб оценить ее достоинство; обыкновенно лавки почитаются красиво отделанными, если у них столбы, столы и прочая мебель отлакированы, но на одну чистенькую лавку приходится, по крайней мере, два десятка обветшалых, с обитыми порогами, с облезлыми колоннами. Нечего и говорить уже о заведениях, назначенных для самого простого народа: там грязь и нечистоты самые отвратительные; при входе, например, в театр вы вместо двери встретите такую занавеску, что не отмоете весь день руки, прикоснувшись к ней однажды. Теперь мы можем сказать справедливо, что женщина имеет большое влияние на изящную обстановку. В Китае женщина не входит в магазины – потому для кого стараться о щегольской отделке? Нам несколько раз приходилось слышать от китайцев восторженные отзывы о красоте их магазинов в некоторых частях города. Но это доказывает нам, что мужчина не может быть требователен, что только женщина научила его заботиться об
изяществе. Нам случалось заходить в самые лучшие рестораны Пекина, которые посещаются не менее, чем в других европейских городах, не только молодежью, но и людьми, занимающими значительные посты в службе, а между тем обстановка этих ресторанов далеко ниже опрятности. Почти везде надобно пройти чрез кухню, которая стоит на первом плане, и здесь обдает вас жаром и всеми возможными запахами. Вам отведут самую лучшую комнату, но в чем состоит ее убранство? голый стол, бумага в окнах, диван и несколько засаленных стульев; прислужник в засаленном платье пересчитывает вам все кушанья, которые принесет на грязном деревянном подносе, и вдобавок вынет из верхней части исподнего платья пачку бумажек для обтирания губ во время еды – ужели это доказывает, что в китайцах чувство изящного понимается в тех же формах, в которых мы его себе усвоили?
Когда со временем войдешь в китайскую жизнь, привыкнешь к этой нечистоте и опрятности, которые встречаются на каждом шагу, то само собою разумеется, что лучшее из этого дурного начинает вам нравиться так же, как и в самом лучшем европейском городе вы обратите внимание только на те предметы, которые выходят из среды других. В последнем времени и мы, приглядевшись к Пекину, ездили по его улицам, останавливая взгляды на лучше других отделанных магазинах, но мы взялись припомнить и описать первое впечатление и говорим то же, что сказали уже выше; мы проехали вплоть до нашего подворья в нетерпеливом ожидании, скоро ли начнется настоящей Пекин, настоящий столичный город с чистыми улицами, с роскошными магазинами, с домами редкой архитектуры, с толпами прогуливающегося лучшего общества! Увы! все это были мечты фантазии, настроенной по-европейски, нисколько не знакомой с восточной жизнью. Здесь люди не прогуливаются пешком; здесь домы не выходят фасадом на улицу – оттого, если линия лавок пресекается и следуют жилища, то вы ничего невидите, кроме голого забора или глухой стены от служб, принадлежащих дому, изредка какое-нибудь деревцо выглядывает из-за забора. Не раз случится вам проехать мимо обваливающегося или вполне развалившегося забора. Здесь полиция нисколько не вмешивается в дело опрятности и чистоты города; она рассуждает, что если бы вы имели состояние, то без ее понуждения поправили бы свои заборы. Итак, проезжаете ли вы мимо дома богача, княжеского дворца или знаменитой кумирни, вы все-таки не имеете понятия о том, красивы или нет китайские здания и в чем состоит лучшее украшение лучших домов. Для этого вам надобно пройти во внутренность дома, миновать несколько дворов, и тогда вы увидите, что чем дальше от улицы, тем становится чище; на первом дворе вы встретите, может быть, еще только конюшни и служительские комнаты; на другом расположен кабинет хозяина, его главный салон, далее, на других дворах, идут женские половины. В Китае то, что у нас называется передней залой, гостиной, спальней, кабинетом, столовой и проч., все эти комнаты помещены в особых домах, которые расположены даже на особых дворах; а о зданиях в несколько этажей нет и помину (кое-где бывают, однако ж, пародии двухэтажных зданий). Как опять не вспомнить, что люди – везде люди, и всякий хочет отличиться пред толпой именно тем, что ей недоступно, т. е. тем, что несвойственно. У, нас так много места, а наши домы лезут вверх; в Китае всякий клочок земли так дорог, и зато богачи стараются занять под свой дом земли как можно более; китайцы считают величину своих домов звеньями – это то, что у нас окно. Иметь две-три тысячи звеньев в своем жилище, разумеется, в приличным доме – вот о чем мечтает китаец! В Пекине много княжеских дворцов, и мы, кажется, нисколько не преувеличим, если скажем, что многие из них занимают пространства не менее нашей Петропавловской крепости. Впрочем, для своего жительства частные богачи избирают большею частью извилистые переулки. Мы очертили характер большой улицы шириной в 20 сажен и более, но на эту улицу со всех сторон выходят переулки, к которым прикасаются уж закоулки, где насилу проедет и один экипаж. Тут-то живут главным образом горожане; здесь менее шуму, меньше лавок (исключая главных переулков), меньше езды и, следовательно, грязи; тут подле дома бедняка поселился богач, который свез богатства из всех провинций Китая; вы сейчас узнаете его дом, потому что хотя пред вами один только забор с воротами и стены конюшен, но кладка кирпича показывает, что это не простой дом. Забор у бедняка кое-как держится на штукатурке; он весь сложен из глины, в которой только кое-где торчит для связи кирпич. У богатого в самом заборе кирпич выточен, пригнан к другому кирпичу так, что едва заметен шов. Ворота хоть и небольшие, потому что в Китае на все есть мера, но дерево вылакировано заново, пол на первом дворе вымощен гладко-нагладко. Пройдите далее – вы встретите здания одно чище другого; оконные рамы – из цельного черного дерева, мебель – вся из кипариса, сандалу или даже
