– Ла Дусер, отправляйся в Барселону и постарайся вести себя потише…
– Ох, дьявол, черт, тысяча рогоносцев, вы же знаете, мамзель, что я тих, как мышь! – запротестовал гигант, который одним своим ростом уже привлекал к себе всеобщее внимание.
Даже не улыбнувшись, Зефирина продолжала:
– Потолкайся в порту, поговори с теми, кто охраняет каторжников, попытайся поговорить с гребцами с галер. Вот тебе половина из оставшегося у меня золота и эти два кольца… Постарайся подкупить какого-нибудь охранника. Если тебе удастся увидеть Фульвио, скажи ему… скажи…
У Зефирины перехватило дыхание.
– Не волнуйтесь так страшно, моя крошка, я все понял, я отправлюсь в Барселону, я освобожу монсеньора, скажу ему, что все в порядке, что вы заняты поисками нашего малыша… и уж верно он вернется к вам такой радостный-радостный… – как нечто само собой разумеющееся произнес Ла Дусер. – Вот только есть одна загвоздка – я не могу позволить вам шастать по невесть каким дорогам с одной только беднягой Плюш, монсеньор мне этого никогда не простит…
Зефирину не обрадовало упорство великана. Они заспорили. Однако Ла Дусер был тверд, как скала.
Задачу разрешил Пикколо. Он принес послание от мадам Маргариты. Достойная принцесса собиралась отбыть в Толедо.
Она писала:
«Дорогая Зефирина!
Мой брат чувствует себя значительно лучше. И мы, будучи уверены, что судьба его зависит от великодушия его императорского величества, покидаем Мадрид, чтобы засвидетельствовать наше почтение ее величеству королеве Изабелле… Затем мы возвратимся в Мадрид, дабы обнять нашего дорогого брата, и тотчас в одиночестве отбудем в милую сердцу Францию. Нам известно, что благородный император Карл, воистину имеющий право именоваться Великим, сделает все, чтобы мы поскорей вновь увидели нашего любимого Франциска…»
Это означало: «Для Франциска готовят побег, и он вскоре будет с нами».
«…Маршал Анн де Монморанси работает над текстом соглашения между их величествами. Я чувствую себя хорошо. Если можете, дорогая Зефирина, приезжайте к нам в Толедо. Мы берем с собой вашу малютку Коризанду. Не беспокойтесь за нее. Она вместе с Эмилией находится под надежной охраной моего слуги Сильвиуса. Я не оставлю ее своими заботами и поэтому возвращаю вам вашего отважного Пикколо. Король, мой брат, питающий к вам величайшую признательность и неизменно дружеское расположение, сказал вчера, что ваша Коризанда будет королевской воспитанницей. Надеюсь, дорогой друг, очень скоро вновь увидеть вас. Молитесь вместе со мной за добродетельного и снисходительного императора Карла, постоянно выказывающего нам свое благоволение. Безбоязненно предавайтесь вашим благочестивым занятиям. Как сладостно молить Господа, когда сердце твое чисто! Вам нет нужды возвращаться в Алькасар, ибо его величество поручает заботы о себе достойным испанским идальго. Итак, прощайте. До скорого свидания, дорогая моя Зефирина. Nutrisco et extinguo.
Ваша Маргарита.»
Принцесса окончила свое письмо имеющим двойной смысл девизом Саламандры, знака Франциска I: «Порождаю и уничтожаю (огонь)».
Письмо было настоящим шедевром дипломатической переписки, всегда имеющей двойной смысл. Очевидно, мадам Маргарита опасалась, что письмо попадет в руки «чтецов» Карла V. Она была права. Пикколо рассказал, что при выходе из Алькасара сбиры задержали его, чтобы ознакомиться с эпистолярным творчеством принцессы. Ему показалось, что они были вполне удовлетворены. Донос, который они отослали императору, вероятно, был весьма благоприятен для пленника и его сестры.
Похоже, принцесса предпочитала удалить Зефирину от короля. Подготовка к побегу шла полным ходом. Месть Карла V могла обрушиться на головы ни в чем не повинных людей, преданных Франциску.
Зефирина была растрогана великодушием французского короля и обрадована известиями о дочери. Ничто больше не удерживало ее в Мадриде.
– Ты поедешь со мной, Пикколо. Ла Дусер отправится в Барселону, – приказала она.
За пятьсот реалов она купила четырех отличных лошадей, надеясь, что на них они догонят значительно менее резвых мулов. Чтобы не привлекать к себе лишнего внимания, она переоделась в мужской костюм. Оставалось решить участь Плюш. Зефирина сомневалась, стоит ли брать ее с собой. Плюш придется везти в повозке, а значит, они будут продвигаться медленнее.
Однако она плохо знала Артемизу Плюш.
– Клянусь королем Артуром, мессиром Ланселотом и добродетельным Галаадом… мадам, я поскачу верхом до самого Святого Грааля!
Рыцарские романы вскружили голову мадемуазель Плюш.
С помощью Пикколо Артемиза соорудила себе замысловатый наряд. Плюш без причитаний рассталась со своими черными юбками.
Кривыми ногами она сдавила бока рыжего конька.
– Да вы плутовка, Плюш! Держитесь в седле не хуже любого мужчины! – воскликнула Зефирина.
– Сударыня, я же никогда не рассказывала вам всей своей жизни! – с таинственным видом ответила Плюш.
На прощанье Зефирина обняла сеньору Каталину. Она оставляла ей свои платья и маленького Антонио. Зефирина взволнованно поцеловала младенца: она думала о своем Луиджи.
С Гро Леоном на плече Зефирина вскочила в седло. Молодая женщина и ее спутники покинули Мадрид.
Выехав за городские стены, они разделились. Ла Дусер отправился на северо-восток, к Средиземному морю.
Зефирина чуть не расплакалась.
– Ла Дусер, я надеюсь, что ты все-таки доберешься до Севильи, поэтому оставлю для тебя письмо у ризничего собора, чтобы ты знал, где нас искать… Ты меня понял?
– Черт возьми, конечно, да, письмо… не у колдуна… а всего лишь у ризничего.
– А ты, если найдешь Фульвио, скажи… скажи ему… Голос Зефирины задрожал.
Гигант дружелюбно похлопал ее по плечу.
– Не волнуйся, крошка, я умею разговаривать как надо, будь спокойна, я скажу монсеньору все, что надо… Поезжайте, удачи вам, а ты, Пикколо, хорошенько охраняй ее… или я, когда вернусь, надеру тебе задницу.
Зефирина и ее спутники долго смотрели всаднику вслед.
– Вперед! – воскликнула Зефирина.
Отдыхая ровно столько, сколько требовалось для восстановления сил лошадей, спя на земле, завернувшись в плащи, обедая на ходу, всадники за два с половиной дня добрались до Толедо.
Раскинувшийся среди величественной природы на высоте тысяча пятьсот футов, омываемый водами Тахо, этот город, бывший последовательно столицей западных готов (визиготов), мусульман и христиан, ставший «императорским» городом Австрийского дома, притягивал Зефирину, словно пылкий любовник. Ей оставалось лишь преодолеть высокие стены Аррабаля, пройти под мавританскими арками Пуэрто дель Соль и войти в совершенно новый Алькасар, сооруженный на месте старой крепости в самой высокой точке города: именно там разместился испанский двор.
